Текст книги представлен для ознакомления. Любое использование в коммерческих целях запрещено!
Шахматы медленно входили в мир человеческой культуры. Веками оттачивалась их форма, постепенно принимая тот облик, в котором они стали общечеловеческим достоянием. Почему же шахматам удалось завоевать всемирное признание? Не потому ли, что долгая историческая эволюция позволила им превратиться в идеальную, очищенную от жизненных случайностей арену деятельности человеческого духа? И тогда, может быть, через изучение шахматной игры лежит путь к постижению его природы или даже вообще того, что философы называют «сущностной силой» человека? Раздумья об этом составляют, как мне представляется, главный стержень книги Леонида Юдасина.
Автор раскрывает перед читателем удивительную парадоксальность и загадочность шахмат. В самом деле, шахматы — это всего лишь игра, интеллектуальная потеха, развлечение в час досуга. Так к ним и относятся миллионы любителей «скоротать время» за шахматами, и без своей «развлекательной» функции они вряд ли получили бы широкую популярность. Но шахматы лишь маскируются под простую забаву — этой маской они привлекают начинающего игрока к вступлению в великое царство мысли, где властвует «чистый разум», где требуются знания, творчество и искусство, где сплавлены воедино логика и эстетика, где есть изощренные теоретические построения и борьба идей, тактика и стратегия, красота позиционных маневров и комбинационных взрывов.
Казалось бы, в шахматах главное — далекий и безошибочный расчет. Кто лучше считает варианты, тот и должен победить. Но варианты множатся, и где-то расчет обрывается; а позиция, несмотря на отсутствие явных расчетных ошибок, может становиться все хуже, и, в конце концов, уже никакой расчет не помогает. Одного умения считать недостаточно — нужно еще многое: искусство оценивать позицию, «чутье», таинственная сила интуиции… Рациональное мышление должно сочетаться с иррациональным творческим началом. Шахматы обнаруживают парадокс, лежащий в природе человеческого разума: он и рационален и иррационален.
Шахматы — замкнутый мир игры, ограниченный пространством доски. Но какая-то чудодейственная сила выводит этот крохотный мир за пределы его собственного пространства, и он охватывает своим ментальным полем чуть ли не весь огромный мир человеческой культуры. Шахматные образы, шахматная символика находят себе место не только в специальной литературе об этой игре — они проникают в художественную прозу и поэзию, в балет, в изобразительное искусство, в военное дело, в науку; к ним обращаются для объяснения жизненных процессов, исследований психики, тестирования возможностей компьютерной техники и т.д. Культура отражается в шахматах — «как небо в чашечке цветка». Игра в деревянные фигурки с немногими простыми правилами — и неожиданная (случайная ли?) многоаспектная символика шахмат… Опять парадокс!
Удивительна и сама история шахмат: возникнув на Востоке, они завоевали Запад, перебросив тем самым мост между ними. Современные шахматы — продукт синтеза восточного и западного начал, в них слились вместе две основных ветви человеческой культуры. И это — на фоне их исторического расхождения и противостояния. Трудно найти другой столь же выразительный пример продуктивности культурного взаимодействия Востока и Запада. Разве не заслуживает этот факт специального внимания?
И еще загадка: что станет с шахматами в условиях растущей шахматной силы компьютеров? Каково их будущее — угасание и уход на обочину культуры или новая жизнь и новый расцвет?
Все это и многие другие вопросы составляют содержание «Тысячелетнего мифа шахмат». Этот миф многолик, и автор не обошел, кажется, ни одной его существенной грани. Книга Л. Юдасина — своего рода энциклопедия этого мифа. Ее особенность в том, что она, будучи книгой о шахматах, не укладывается, однако, в узкие рамки чисто шахматной тематики. Это необычная шахматная книга, в которой речь идет не только о шахматах, но и о тайне человеческого разума, о загадочной многосвязности мира культуры, о судьбах человечества. Это философско-культурологическое исследование, в котором шахматы выступают как инструмент анализа и модель человеческой натуры и человеческой культуры. И вместе с тем эта книга вовсе не есть сугубо научный трактат, а скорее — художественный очерк. Или, лучше сказать, сочетание того и другого. Книга написана эмоционально насыщенным языком, в упругом, пульсирующем, стихотворном ритме. Ее можно было бы назвать поэмой в прозе. Она наполнена яркими образами, неожиданными ассоциациями, нетривиальными поворотами мысли. Автор весьма субъективен и оригинален в своих суждениях и оценках, но это придает книге особый интерес: Юдасин — личность незаурядная, эрудит с широчайшим кругозором и замечательный шахматист, и его личное мнение по обсуждаемым в книге вопросам содержит в себе «изюминку», достойную того, чтобы ее раскусить. Это не значит, что читателю следует безропотно принимать все, что утверждает автор.
Наоборот, нередко хочется вступить с ним в спор. Но то, что вызовет возражение у одних читателей, может встретить поддержку у других. Мне, в частности, кажутся напрасными и бесплодными религиозно-мистические соображения насчет некоего «запредельного», потустороннего смысла шахматной игры. Однако, может быть, кто-то именно в них усмотрит особую ценность. Собственно говоря, автор и сам подчас наталкивает (а то и откровенно провоцирует) читателя на диспут по поводу сказанного. Того, кто склонен принимать все на веру, он иронически подначивает: «Ты, читатель, уши развесил — а я лежу, фантазирую» (последняя фраза второй главы). Книгу отличает своеобразная, искренняя и интимная интонация, с которой автор обращается к своему читателю. Это как бы беседа визави, один на один. Автор доверяет читателю, как близкому другу, свои сокровенные думы и чувства, надеясь на то, что встретит если не согласие, то понимание. Голос автора звучит страстно, это голос человека, влюбленного в шахматы, ищущего их смысл и глубоко переживающего все, с чем сопряжены его поиски. Бурлящий поток авторских мыслей и эмоций подчас едва укладывается в турбулентный пунктир кратких, рубленых формулировок, которые лишь обозначают вехи на пути его протекания, предоставляя читателю самому ориентироваться по этим вехам в том, что содержится в этом потоке.
Книга адресована, прежде всего, шахматистам. Она не безынтересна и для не играющих в шахматы, но им будет трудновато разобраться в ее содержании. Более того, наряду с занимательными фактами и любопытными рассуждениями, смысл которых может уразуметь любой рядовой любитель шахматной игры, в ней немало ссылок и намеков, которые вполне понятны лишь для небожителей шахматного Олимпа, посвященных в тайны «больших шахмат». От читателя требуется эрудиция и желание думать, чтобы не оказаться в положении посредственного шахматиста, не улавливающего замысла ходов гроссмейстера. Книга Юдасина — отнюдь не «легкое чтиво». То и дело приходится задумываться: что имеет в виду автор? Не обдумаешь — не поймешь. А станешь размышлять — и в результате получается уже не просто пассивное восприятие сказанного автором, а со-творчество. Текст оживает и выступает уже не просто как изложение чужих мыслей, а как результат совместной работы, сотрудничества читателя с автором. У книги оказывается два автора: один — Юдасин, а другой — ты сам, уважаемый читатель. И, таким образом, каждый, читая ее, имеет шанс на ее основе создать в соавторстве с Юдасиным свое уникальное и неповторимое произведение. Это не просто, но зато превращает чтение книги в увлекательную творческую деятельность… И чем-то смахивает на шахматную игру с автором, где победа — радость понимания (не обязательно согласия!), а поражение — горечь от зря потраченного на чтение времени. Правда, в отличие от шахмат, здесь и победу и поражение автор разделяет с читателем. Желаю вам обоим победы!
Александр КАРМИН, профессор, доктор философских наук, действительный член Академии гуманитарных наук
Глава 1. Версии и причины возникновения, распространения шахмат
«История культуры государства составляет на самом деле историю человеческого ума, описание же битв и осад есть только история человеческого безумия. На свете нет ничего более редкого, чем истина» /Г. Спенсер
«Не без причины неизвестно происхождение игры в шахматы: вероятно, она существовала до появления на Земле человека и, может быть, даже до сотворения мира. Если мир впадет в хаос, а хаос превратится в ничто, игра в шахматы останется вне пространства и времени свидетельством вечного существования идей» /Бонтемпелли
Зачем нам история? Обновить ушедшие возможности, воскресить забытые силы, сочленить корни и ветви явлений. Ради цельности.
Прошлое цепью держит возле себя. Но — «скала становится волной, которую рыба прошивает насквозь», подножием — если урок выучен.
«Нет вещей, которых я не понимаю. Есть вещи которые не входят в мое понимание». Мы чаще цитируем комбинации, пропуская «мудреность словес». День сегодняшний, историосотворённый — выборочный набор цитат. Человек — артикул избранных, воплощающихся цитат универсума. Меня поразила безыскусность двух почти непересеченных историографий: «по небу» и «по земле». Пристрастия сердца: наловить за мозаикой событий кулёчек духовных импульсов («реализация») или движущихся к усложнению, содержанием наливающихся элементарных значков развлечений («прогресс»).
Истинная связь — небесам. Себе мы лепим историю под стать, — ибо жизнь, как кашмирский ковер, цветиста, и, как пальцы мима, пластична. Стол накрыт…
А обоснуем — что угодно. В последние сталинские годы, вдохновленные борьбой с «космополитизмом», советские ученые остроумно вывели «настоящий шатранг» из Средней Азии — сравнив детские игры Цейлона, Индии и Китая со средневековыми шедеврами таджикских гроссмейстеров. Чтоб они были здоровы!..
Мне по душе представление об истории — борьбе уникального творческого духа с упрощенной массовостью, многообразием пустым. Борьбе, разворачивающей замысел Бога — бесчисленностью рвущихся и сплетающихся человеческих судеб. Событие состоится, когда встретятся «свет» и «сосуд», духовное содержание и ему пригодная форма. Мы разделим: осадок будничных игр из утонченного священнодействия — и пучки народных баловств и культурных значений, неторопливо становящиеся философской игрой.
Единая воля их сопрягает: свершается чудо — происходит явление.
Форма абсолютная: могила. Есть нечто мертвее, фундаментальнее песка, — чему посвящены архивистика и археология. Отошедший огонь, «антидух». Страстное увлечение мусором прошлого — психологическое ощущение своей смерти — и, что почти тождество: «костности», телесности, родства с этим прахом. Подспудно: знание о неуничтожимости души в любой древней смерти. Правдивый инстинкт ребенка-коллекционера.
Архивист, гробокопатель, этнолог строят основания социального бытия, пребывают при его первоначалах. Самоотверженный, нелепый труд их — даже больше ловли химер и концепций. «Живое мертвое основание», собирание того праха и пепла, — из которого, воедино с Божественным образом, сотворен Адам: каждый из нас.
Мистерия жизни и смерти по обеим сторонам памяти. Мы обязаны, пусть в кристалле воображения, попытаться различить исчезнувшее семя шахмат — если хотим удостоится мифа.
Происхождение шахмат — вековая тайна, что символично в смысле их сегодняшнего понимания и — дальних причин. «Дымка красивых легенд, повествующих о создании мудрой игры, способной дать неисчерпаемую пищу уму, упоение радостями бескровной битвы, утешение в превратностях человеческой жизни…». Постулат единого центра создания (и распространение из рук в руки) крайне сомнителен — уже из-за десятков предположительных родителей. «Вегетативное почкование» от элементарных «скачек» выглядит диковато: быстрое линейное их действо, кубик — словно бы из иного, детского космоса, — рядом с медлительной причудливостью раннего шатранга, парящими, почти не пересекаясь, фигурами и метафизическими именами…
Принять тайну обидно. Научный апокриф: «шахматы пришли из других миров». Еще бы! А конкретно? Факт духовной культуры человечества: биография идей предшествует «камням».
«Кажется, они возникли совсем готовыми — так древние фигуры чудно оформлены». Прорисуем пунктиры.
Пожалуй, насчитаем несколько истоков: и — цивилизаций, и — внутри каждой культуры. Табличные игры, астрономия и астрология, оракулы, математика, мандала, ритуалы мистерий, развлечения… Сразу отбросим «сочинение простым людом»: слишком сложны и метафизичны во всех разновидностях. Промежуточные «думалки», совпадая деталями — все-таки чересчур «не шахматы».
Громкое паблисити буквально «с раздачи»: «придворные» статусы, легенды о мудрецах и царях… Парадоксален, после тысячелетий точечных, неотчетливо идентифицируемых упоминаний, «взрыв» источников VI — начала VII веков. Шахматы лет за 30-40 оказались разбросаны по всей цивилизованной Азии, широко известны низам и верхам. Особенно в контексте последующего, черепашьи-медленного складывания разновидностей, культурной стабильности, — прерываемой, впрочем, исторически-«молниеносными», почти пассионарными рывками.
Цикличность обнаружима в шахматной истории. «Рабочая лемма», позволившая упорядочить континуум фактов: а) Длительное существование и оформление в сокрытии (храмовым секретом, кодом и инструментом внутренних традиций), б) Раскрытие в период (периоды) готовности, заинтересованности общественного сознания: соответствием духа, идеологии, символов, в) Архетипичность, близкое сродство природе и потребностям человека (по крайней мере, на большие исторические периоды), — позволяющее, за изменчивостью форм, — воспроизводить, развивать и оберегать себя, д) Переходы «количества в качество», преобразующие игру. То вознося на гребень, то уводя в подспудные течения общественного бытия (не лишь специфической, но — общечеловеческой энергии).
Синхронизм шахмат с глубинными процессами в обществах отчетлив (его коснемся не раз), они — то в главном, то в боковом зрении, — на стыке духовных и культурных сил. Прошу снисхождения материалистов: избегать аспектов сверхчувственных не осмелюсь. Наша игра — «под контролем». Будьте настолько любезны, растолкуйте: отчего, давно и последовательно, пропадают манускрипты, на присутствие шахмат в которых указуют тексты поздние — а ровесники грудкой в библиотеке?
Как бы шахматы ни прятались: в придворах храмов, иных измерениях, школах орфиков или запечатанных слоях «коллективного бессознательного», — пассионарный взлет раннего средневековья выплеснул малыша. Корректно думать, что возросшая социальная значимость сопутствовала становлению «рационального этапа мифологической парадигмы» (культурных верхов). Игра — его манифестация и инструмент. Прежние, «прото-» или «сверхшахматы» — относятся еще к иному качеству, общественной потребности.
Когда о явлении скажешь, что оно стало собой? Для шахмат выделим: соревновательную игру, расчерченную доску, многообразие фигур и — «сверхфигуру» Короля, всю в себе заключившую ценность. Последнее — факт мифологический.
А где «земля шахмат»? Очевидно, там, где идеология и символическая база близки народному духу. Начало «мифологической парадигмы» — у семитских народов, предел — монотеизм иудеев, интерпретации — кому не лень. Ранние — зороастрии и манихеи (Передняя Азия).
Связь шахматного корня с монотеизмом явственна — она допускает широкий ареал зарождений в древности седой и куда более узкий — 2 тысячи лет назад. Подчеркиваю — корня: игра и мистерия шахмат могут жить при язычестве и даже атеизме (без части значений).
Неявный в Пуранах, уже отчетливый в «Бхагаватгите» монотеизм древней Индии; внутренний круг Дионисийских мистерий; единобожие протославян… Предшествовавший пантеону, постепенно утрачиваемый, приберегаемый высшими жрецами и мистами. Немного осталось от цивилизаций древнейших, а нам — искорками, от Китая до Цейлона и Иудеи: фигурки, формулы шахмат… И — тысячелетнее молчание…
Начнем собирать линии. Игра. Сомнительная версия об общем происхождении шахмат и карт. Существовали игры, где всеми картами нужно защищать короля. 4 масти, 4 «фигуры»: туз, король, дама, валет; «пешки» — цифры, — числовое подобие чатуранге Индии. В пользу версии: египетский «тарот», зашифровавший основы развитой философии. «Когда стране Неф стали нестерпимы набеги варваров, собрались ее мудрецы: решить, где спасать древние знания. Встал жрец: «Доверим их добродетели». Ответили: «Добродетель быстро иссякает и забывается в людях — лучше поручим их пороку». Так была создана колода карт». Свидетельство легенды: грандиозное магическое мастерство египтян не подразумевает мораль — у всякого ли знания носитель столь произволен?
Полный тарот состоял из 56 «мажорных» и 22 «минорных» карт — «арканов». Сегодняшние большие персидские шахматы (подобные Shatrary ul Kebir XIV-XV веков, изобретенные Тимуром Ленна), как и, вероятно, «протошахматы» древнего Элама — из 56 фигур. Против родства — отсутствие (или малость) игрового поля (исключая несоревновательные пасьянсы), — приводящее к жесткой иерархии и голой динамике карточного процесса. Скорее, свойственника встретим между табличных игр.
Табличные, относительно слабее захватывающие чувство и разнообразно — внимание, интеллект, эмоции, порой — медитативную и магическую способность, более методологичны, чем этичны. Приложить к ним чувства, термины и ассоциации: дело соучастия, культурный акт.
Шашечные игры существовали у китайцев, египтян минимум 3,5-4 тысячи лет назад. Родоначальником шашек (и карт) называют Египет, с десятками вариантов своих «петейя» (имя «огреченное»). Вероятно, вначале среди египтян развились игры типа «наперегонки», где фигуры не бьются, а — например, окруженные, — возвращаются на старт. Евреи колена Менаше, возвращающиеся сейчас из Южной Индии, принесли такую, сохраненную 3,6 тысячи лет (!) игру.
Не исключено, однажды шашки начали сбиваться, приблизясь к сегодняшним. Версия о египетских шахматах (или их предке) неубедительна: фараоны редко владели полнотой власти (альтернативная сила — жречество), роль короля — нездешняя. Абсолютная монархия возникла при завоевании гиксосами («-» около 1700-1500 гг.) — нечто близкое могло быть привнесено семитами или возникнуть из культурного переплетения, — канув в Лету с изгнанием «захватчиков».
В классической стране магии, рабства и культа смерти мышление было несколько «переборным» и оккультно-таинственным. Буквалистским: жрец в маске не символизировал бога — был им. Соединение парадигм архаической и магической — рановато для шахмат. В принципе, тайнопись сложной табличной игры, антагонизм мистерии храмов и жалкой улицы, ленинское «знание — сила!» — отсюда. Но шахматы — слишком разумны и гибко-иерархаичны, созданы «светлым сердцем»: иной взгляд на мир. Импульс создания — например, символика доски и игрового кода — мог быть из «страны Кеми». И — музыка смерти в шахматах.
История табличных игр — тема большая и довольно разработанная: практически все развитые культуры их имели. Чаще — с костями. Карты приведены в мир разделением на профанное и сакральное, шашки — дуализмом и множественностью, шахматы — принципами смысла и творческой ответственности. Кости: идеологией случая, фатализма или магического шанса. У греков, египтян, индийцев, римлян — табличных игр с костями не счесть (меньше — среди китайцев, японцев, евреев, персов).
Римляне играли даже на Сатурналиях: решая, кому быть «королем» и кому — симпозиархом; солдаты обожали «латрункули» («солдатики») — на доске 8 х 8, с кубиком и двумя типами фигур: высокие и маленькие. Сократ повествует: египетское божество Тот (чьи мифологические потомки Феб, Гермес, Меркурий, Велес…), «которому посвящена была священная птица, называемая Ибисом, имя же самого демона Февв, во время правления царя Тама первый изобрел число, счет, геометрию, геодезию, астрономию, затем — игры в шашки и кости (peteia и kubeia), а также письмена». Более патриотичные ахейцы приписывают создание шашек, алфавита, цифр и прочих «инструментов из разряда речи» герою Троянской войны царю Паламеду. Петейя упомянута в «Одиссее», на амфоре в нее играют Ахилл и Аякс, известна по всем колониям греческой Ойкумены…
Чистые кости — еще древнее и повсеместнее. Сюжет Махабхараты построен на проигрыше в них государства! Ничему правители Индии не посвятили за тысячелетия столько бумаги и гнева, как борьбе с азартными играми…
Согласно А. Веберу, четверная игра шахмат с костью — один из индийских обрядов плодородия (по Борку, и планетный оракул). Играли, по разным версиям, в полно- или новолуние. И ныне, когда рис поспел, собирать рано — деревня выходит в поле отпугивать птиц. Несколько дней вынужденного безделья заполнены игрой в кости, зернышка риса на доске 5 х 5… Укорененный искус азарта. Он ли произвел «отдачу знаний пороку» ранней чатуранги?
Азарт и надежда неодолимы: то сочетаясь с разумом (как в нардах, оккупировавших Кавказ, Турцию, Марокко…), то мезальянсом себя не утруждая. Шахматы скрещены с костью не раз. «Daibapad» индусов (по версии Т. Кришнамачариара, сменившийся на «Buddhipad», «игру разума», — после запрета азартных игр законами Ману 2,2 тысячи лет назад), «большие шахматы» индусов и далее европейцев, шахматы 10х10 с сорока фигурами Индии, Ирана и Халифата, крестообразная четверная «королевская игра» средневековых Востока и Европы…
Лишь для простонародья кости — везение, знающим — средство судьбы, «карма». По христианской легенде, апостол Петр захватил кости в мир иной и там добыл ими билетик в рай. «Доску я уподоблю земле Спандармад и 30 камней — тридцати дням и ночам, каждую кость — движению звезд и небосвода… движение камней туда и сюда, направляемые костью, уподобляю тому, как дух людей на Земле связан со светилами… которые по 7 в 12-ти созвездиях вращаются и пребывают, и, когда наступает пора, одно другого поражают и вытесняют. Так и люди на Земле…» Влияние сил небесных непосредственно, человек, бросая кость, выражает готовность решение их принять. Древнейшее название шахматной доски индусов — «первопричина» (как имя Б-га). Таблица вместит тысячу вер и символов: «красок сознания»…
Да, о цветах: в Египте доски чаще двухцветные (разных сочетаний), в Китае, Передней Азии, арабском Халифате (до XII века) — одноцветные; в Индии — вероятно, были как варианты досок, так и «символические циклы»: возникновения, изменения, исчезновения цветов. Их значения и воздействие — беседа отдельная. Воспользовавшись сегодняшней черно-белостью, убегу (тем более, и поныне многие шашечницы вообще одноцветны: китайцев, японцев, малаков…).
Древнее родство с костью напомнило об изменчивом: небе, времени… Табличные игры традиционно с ними связанны. Одна из таблиц — календарь. «Мы только пешки, тогда как судьба — игрок, и это не образ: играет воистину рок. Так будем же двигаться по доске бытия, а там — чередом, один за другим в сундучок». Доска — иная формулировка задачи о квадратуре круга (для которой египтяне тоже пользовались таблицей 8 х 8): теорема о «пространствизации времени». Непрерывный процесс в диаграмме, дух преобразований — в гранулах пространств. «Задача сия человеку близка есть» — и могла сходным образом решаться у разных народов.
Платон приводит достоверный факт: египетский бог Тот сразился в шашки с богиней Луны «и выиграл у нее одну семидесятую каждого дня, из чего он, по здравом размышлении, образовал пять дополнительных дней в году». Судя по распространенности расчерченных досок, — матч не единственный.
В усыпальнице Курна под Фивами (~ «-» 1350 год) найдены изображения доски 3×9. В её «ровеснице» гробнице Тутанхамона — доска 3х10 с шашками. Казахи усмотрели доску 8х8 в Джунгарских горах (Алакульский район) — выбитую на скале ~3 тысячи лет назад (?). Фигурки, возможно шахматные или родственной игры, возрастом этак 4-5 тысяч лет, обнаружены: медные — в Дагестане, костяные — в Китае, каменные — в Месопотамии…
Доска для игры в Го, общеизвестно, означает 19х19 = 361 день китайского года. На Цейлоне (который индийская легенда и историк прошлого века Уильям Джонс считают родиной шахмат — около 4 тысяч лет назад) шахматная доска называется «сатурнкам». У римлян, имевших связь с Индией и Цейлоном, Сатурн — бог времени (в астрологии одноименная планета — символ, в том числе, интеллекта и его динамики).
«Магический квадрат Сатурна» (3х3), он же «Ло Шу» Китая — диаграмма космологических идей и космограмма. Космологические расчеты на досках и в таблицах — типовой метод. Размер цейлонской и японской досок 9×9 = сезон (древнего календарного года Цейлона: 3 недели по 9 дней = 1 месяц из 27 дней).
Увлекательно описание Борка (1951 г.): шахматы возникли в доперсидском Иране (Эламе) примерно 3250 лет назад как игра четырех королей (catraja). Они соответствуют принятому в Эламе календарю Венеры (292 дня — полупериод синодического обращения планеты). Год: 288 дней, 9 месяцев по 32 дня. 4 короля, 4 ряда войск, по восемь фигур в каждом войске (итого: 32 дня — фигуры). Хорошие боги: Юпитер (король красных) и Меркурий (желтых) против злых богов: Сатурна (короля зеленых) и Марса (черно-голубых) (имена современные). Цель игры: «помочь душе умирающего найти путь в потусторонний мир с помощью добрых богов и избежать действия злых».
Заботливость похвальная, а мы, чтобы не множить примеры, примем: доски и таблицы применяются при шифровке и записи временных символов и вычислений, игры на них — также для предсказания и влияния на временные процессы. Мира подлунного и всяких. Современная теория шахмат: «темпы», «преимущество во времени», «надлом» игрового ритма комбинацией (и т.п.) напоминает: архетип лишь притаился…
Надежные, тысячефакторные часы над головой всегда были основой календарей. «Да будут звезды для знамений и счисления времени». «Как можно догадываться, первоначально все вообще игры были способом жреческих гаданий и предсказаний, и лишь потом перешли в форму забавы» (сильно сказано). «Игра базируется на определенной концепции универсума, происходящей от магических предсказательных обычаев». «Астрологическая символика (игры) восходит к практике астродивиации, предсказания успеха в войне и других важных событиях по положению планет… Этим объясняется также, что древние игровые доски являются космограммами, то есть диаграммами космоса 4-х, 8 или 12 направлений». Древний зодиак индусов содержал восемь созвездий (отсюда доска 8×8), 12 знаков появились ~ в «-» VI веке. Связь шахмат с оформителями модуля зодиака — тема отдельная и вкусная. Близость к космическим ритуалам в первые века известна; позднейшие формы астро-математические аспекты прячут, становясь из схемы и инструмента — целостным самостоятельным явлением. Архетип обогащает проявления — но модели теряют простоту и ясность.
Древняя чатуранга организована в свастику — символ солнца и динамического процесса (вариант цветов).
Малая, сущностная свастика королей: передает «внутреннее вращение» — порождающее фигуры, столкновение сил. Подобно игре сегодняшней — тоже, «волею королей», обращающейся вокруг центра. Идейно и стратегически — скорее, чем наглядной геометрией.
Шахматы не оригинальны — многие древние игры соотнесены с астрономией, астрологией, фундаментами натурфилософии. Го, в китайской традиции, образ «книги перемен»; петейя греков (Платон), nyout Кореи и wei-k’i Китая (Мэррей, Саргин)… Игровые оракулы используются в Вавилонии, Египте, Греции, Индии, Китае, Стране инков… Нас интересуют шахматы.
Китайский историк XI века Wang Paos’ описывает hsiang k’i планетным оракулом, применяемым в войнах. Иероглиф названия переводим как «картина небесных тел» или «противостояние Солнца и Луны» (по 15 слуг-дней и сами монархи-планеты). Японские фигуры по сей день носят имена созвездий: Большая, Малая Медведица… Ричард де Фурневаль: «пути небесных тел служили изобретателю шахмат при выборе движений фигур».
«Шахматы придумали персы и видоизменили индусы». Старинный иранский манускрипт: «доска — небо, фигуры — небесные тела, пешки — неподвижные звезды» (молодцы, персы! — знают, что и «неподвижные» ходят — только медленно, по шагу). «Король — Солнце, визирь — Луна, слоны и Talirh — Сатурн, кони и верблюды — Юпитер, Rukh и Dabbalah — Марс, ферзь и жираф — Венера. Shah-Chaih или пат — символ солнечного затмения…».
Тот, кому звезда — точка на своде или название пошловатой рубрики, едва ли отнесется с почтением к подобному родству. Знания вещей растут, сутей — вянут. Наша астрономия, вооруженная телескопом, компьютером, математическим аппаратом и системностью, столь же превосходит науку древних — как их понимание «путей звезд»… За профанациями постулат о «связи наших судеб с жизнью космоса» стал неочевиден. Но — представьте циклопические, пылающие атомные котлы, отсюда – и до орбиты Юпитера, за секунду швыряющие пространству миллионы тонн раскаленной плазмы и миллиарды джоулей энергии — и соотнесите с тончайшей восприимчивостью радужки глаза, мембраной аксона. Допустить, что протуберанцы и азимуты звездного поля не вписаны в матрицы наших ДНК и РНК, не отражены в коллоидах мозга? Простите начальной логике моей… Дебюты, да, нынче выучили…
Араб Аль-Масуди (ум. 959 г.): король Индии Балхита «сделал эту игру своего рода аллегорией возвышенных тел небесных, таких, как 7 планет и 12 знаков Зодиака, и посвятил каждую фигуру какой-либо звезде. Шахматная доска стала школой правления и защиты, ее советом пользовались во время войны, когда было необходимо изучить военные планы, или более стремительные, или более замедленные движения войск. Удвоению домов шахматной доски индусы приписывали мистериальное значение и видели связь между этой первопричиной, которая парит над сферами, и квадратной суммой своих домов… Мы изложили эту запутанную точку зрения о влиянии небесных тел, которые, согласно (индусам), связаны с позициями в шахматах». Слово К. Юнгу: «В те дни аналогия была не столько аналитическим понятием, сколько тайным единством, … продолжением анимистической, первобытной мысли». Обратная сторона: исследование, рациональные схемы. Символы имело смысл хранить в тайне, — ибо их силой потрясаются небеса. «Техника безопасности» — причина молчания о шахматах?
Борк (1935): «Происхождение шахмат — в астральных, религиозных и космографических воззрениях древних народов». Мир не разделен на небесное и земное, в тотальной взаимосвязи шахматам принадлежит роль посредника между Волей Всесильного («Первопричина над сферами») и нашим умом.
Аль-Масуди описал шесть разновидностей шахмат, пятыми — астрономические (al falakiya — «небесные», «сферические»). Поле разделено на две половины: южную и северную. «7 полей окрашены в различные цвета планет и двух великих светил — Солнца и Луны». Ниддэм опубликовал «Введение канцлера Ван Бао к шахматной книге императора Чои Ви, который в 569-м году изобрел астрономические шахматы». Именем императора, правившего в 560-578 годах, украшен титул «Справочника по звездным шахматам». Ниддэм: «первый образ шахмат — астрология, фигуры представляют планеты, Солнце и Луну. Второй смысл — Земля… фигурами выражены элементы: земля, вода, огонь, дерево и металл» (традиционный китайский пентакль). Спорить с канцлером накладно, только слон, при богатстве живности Поднебесной, водится в одних шахматах (чего не скажешь о соседке — Индии, на континенте зверем монопольно владеющей). Верно, индийский символ (или вариант цельной игры) раньше пропутешествовал через Тибет.
Жизнь движется, игры йогов и детей Конфуция разбежались, а к IX веку китайцы изобрели самую, пожалуй, экзотическую фигуру. «Пушка» бьет только через посредника (мирно прогуливаясь остальное время как тривиальная ладья), оберегает приоритет китайского пороха от посягательств монаха Бертольдуса Шварца. Серьезнее: го на полтысячелетия старше, книга «И-Цзин» (с которой китайцы связывают свои табличные игры) — еще на несколько веков. Вероятно, 569-й — год изобретения варианта.
С идеями более-менее — но в местах и последовательностях возникновения шахмат ученый мир монотипией не грешит. По Густаву Шлегелю, астрономические шахматы изобретены китайцами и заимствованы персами. «Паисиев сборник» удостоверяет: «Игра та от беззаконных халдеев, идольский жрец тою игрою пророчествует о победе царю от идола». Согласно Ниддэму, развившись из сянг-ци через астрологическую технику, шахматы стали военной игрой в Китае. Индологи, со своей стороны, производят саму сянг-ци от ранней чатуранги и швыряют на бархат козырь: в «Рамаяне» Рама лично разминается. Японские древневеды настаивают: получили-де от ранней цивилизации островов, изобретены шахматы на Дальнем Востоке лет тому более двух тысяч. Есть предположение: среднеазиаты предшествовали персам в шатранге и, возможно, наследовали семитам-месопотамцам; далее — вглубь веков… Логично поискать исток у манихейцев Ирана — подчеркнутых дуалистов: «Империя мрака есть точная, но перевернутая картина империи света, как в зеркале или на шахматной доске». Дункан Форбс (XIX в.) обосновывает возникновение шахмат в Индии 3,5 тысячи лет назад. Еще версии упоминались. Добавим: еврейская (например, мидраш о создании царем Соломоном — 3 тысячи лет назад); Тибет, вокруг которого в дальнейшем группируются «шахматосодержащие» районы; Греция (пифагорейские, орфические школы); Месопотамия (или Китай?) четырех с половиной тысячелетней давности… Разумеется Атлантида (почему нет? — были уже статьи…). Кто больше?
Несомненным вещественным свидетельством — до полутора тысячелетий (прочее оспаривается), культурный анализ цифру минимум удваивает. Каждый, глубоко уйдя в свою область исторического знания (фантазирования?), отыскивает корни шахмат и мотивы их появления. Прогрессисту трудно принять связь нематериальную, увлеченному оккультисту или этнологу — что его философия, проток не единственные… Перед нами — архетип. Полное логическое описание архетипа невозможно в принципе, ибо его реальность выше «только рацио» и содержит субстанциональную тайну.
Н. Рудин: «Каким образом могло произойти, что человек, получив мудрую игру в великом культурном государстве, тогда же раз и навсегда забыл, где и когда он получил (ее)?». Дело дрянь: игра повсеместно распространена, а «авторства» сыплются — одно за другим, одно после другого… И — легенды. Самая пикантная: в Арабском Халифате так почитали Ac-Сули, что изобретение шатранга приписали ему. Герой (по тексту) еще юношей побеждает предыдущего чемпиона — весьма не первого. «За» обем руками: гений создает вселенную заново — но так буквально?!
Вновь повторилась у основания шахмат сегодняшних, теперь уже «на глазах истории с моноклем»: авторских достоверных признаний нет, а века полтора (1330-1470 годы) почти выпало из шахматной литературы. Детектив, тайна подчеркнутая. Небеса расписались: эта игра одухотворена, связи приземленной подведомственна отчасти. Не обойтись нам без «леммы»…
Шаг вбок. Кажется, широкую известность получили те науки и магические искусства, которые трудно утаить. Астрология (небо над головою), математика (практическое использование и очевидность числа), музыка (звук издалека слышен, цельно переживаем). Поэзия (речевой инстинкт ребёнка и магия слова), живопись (земля и небо — холст). Прочее, в том числе менее «неизбежные» шахматы, — полутенью, либо снижено до «запроса масс». Зуб, «самозатачивающийся резец»: содержание постоянно воспроизводит себя под эмалью, всё дальше уходя в бессознательное…
Продолжим заместо «или-или» — «и-и». Популярнейшая на востоке легенда о Сиссе ибн Дагире». Сказка о зернах, вычисление на доске геометрической прогрессии 2″. Сюжет — создание шахмат, но ощущение передает, что атрибуты: доска, фигуры, символы — широко известны. Причина быстрого разлета, престижа и популярности? Энергия заложенных идей…
Ещё. Шахматы связаны с теорией первоэлементов. С течением веков эта теория тихо овеществлялась, становясь вульгарной. Наконец, понята «в лоб» — и открытие преобразования элементов химических, снятие гипотез флогистрона, физического эфира ее из науки вытолкнуло. Подобное произошло бы с шахматами — оставайся они лишь духовной системой или астрологической практикой. Без трогательности искусства, пленительности игры и живого вызова состязаний. Больше, чем любая философия, соответствуют они гейзеру нашего ума, ибо в них есть, что менять, над чем смеяться и что утрачивать.
Шахматы оплодотворяют, впитывают мыслящую силу самых разных цивилизаций: правила менялись, а удивительная, методологическая гармония не утрачивалась. «При формировании игры индусы знали о связи шахмат с магическими квадратами». У других народов, возможно, своеобычные матрицы (или интерпретации), — но нечто столь же идеальное — в основе всех долгоживущих вариантов.
Шахматы выводимы из законов диалектики, элементарной теории или зодиакальных соответствий… Диалектика изощренней гегелевской, обрастая плотью образов и частных наук — прикидывается, возвращается игрой. Ушедшее не отброшено, — но, по законам духовного мира, вросло: стволом, центральной веной.
Место шахмат — структура разума, даже архетип духа, производящего разум как свою частную манифестацию.
Полагаю, они возникали неоднократно. Порой — независимо, в другой раз, как Кювье мамонта, воссоздавшись по малым деталям.
Несомненно, было и обучение, обмен между традициями. Когда речь за архетипическое культурное явление, — только прямой передачей его историю не объяснить.
Биография шахмат глаголет веско о «соответствии потребностям человеческой натуры», способности пережить кризисы цивилизаций, смену парадигм и, — подобно своей древней ладье — «птице Аянце» — возрождаться из угля. Спор о первенстве отчасти беспредметен: поливалентные, они травами возникают на созревшей почве. Приходит осень: сгинув в урагане людских катастроф или негласно спасенные от «варваров» — обновляют семя. Сегодня: «сокрытие профанностью» и начинающийся возврат.
Логичнее зарождение шахмат приписать переходам парадигм «магических» в «мифологические» — хотя допустимо их считать магическим инструментом и даже (в протоформах) рационализированной мыслью архаической (как-то душа не лежит к последнему). Развиваясь, «человек массы» в них заинтересован: потребностью разделить противоречие, сопоставить «себя»: единое и автономное целое — с деятельностью ума, страстью рационального усилия.
Все же, создание изысканной математики и идеологии трудоемко — выгодней перенять, полностью или частично, и — приспособить под уровень-темперамент. Что, у кого и зачем, — выбор степенного «духа времени»; шахматная многозначность развернется подходящим обликом.
Продолжим собирать колоски. Откуда в шахматах неистребимый король? «И потому бог создал короля из вечных частиц: Индры (ветра), огня и драгоценности (Кувера). И так как король создан из частиц всех этих богов, он стоит над всеми живыми существами. Его глаза как солнце, и никто не может на него посмотреть…». «Между небом и землей» — статус короля многих традиций, у нас: меж игроком и простыми фигурами. Шахматная партия — не «война народная»: отдельных от короля мотивов в фигурах не предполагается. Скорее, придут на память битвы избранников-рыцарей и печальная обыденность: деморализация армий, утративших предводителя.
В древнем мире «личностью» (у большинства обществ) обладали короли, священники, мудрецы, отдельные выдающиеся люди. В ран нем средневековье властителей не убивают — разве равные по званию, и это — вселенская катастрофа. Первая забота победителя -Гава: убедиться, что брат-соперник погиб не от меча — иначе бесчестие, святотатство.
«С помощью бога он стал в игре в мяч, верховой езде, шахматах, охоте и других мастерствах силен и искусен». Читая «Книгу о шатранге», ощущаешь, сколь глубоко общее почтение к символу царской власти (вообще — к символу). Сам Хосров I и его окружение преисполнены пиитета шахской миссии, и лишь как следствие — личности. От «Желтого императора» до негуса мир — место действия королей: посланников Всеединого (или отдельных знатных духов, на кои разрывает космос язычество). «Сын неба» — «Дайвапура» и «Царь царей» — «Махараджа-тираджа» — титулы кушанских царей, «Сын неба» — владыка Китая… В других играх «личностей» (помимо игроков) нет: объекты, цели и инструменты. Игра, содержащая фигуру шаха, может быть только сакральной, соотносимой с мистической силой царского звания.
Обратимся к военному аспекту. «Ты увидишь, когда откроешь путь этой игры, и ход, и мысль, и снаряжение боя». На сумятицу битвы благородная строгость шахмат не очень-то похожа, и все же игра не раз становилась предметом военных школ. «Только шахматные доски учат, как располагается армия». Несколько легенд производят шахматы с целью воспитания милитаристских талантов престолонаследника. Естественно, «он постиг стратегию боя и разбил врагов» (вариации). Заправский изобретатель шахмат индийского и арабского фольклора Сисса бен (ибн) Дахир (Дагир) раз сочиняет их — занять безопасной войной загрустившего от викторий над соседями падишаха; на другой, как заведено, подводит к «труподелу» юного принца. Впрочем, случались и неудачи: халиф XI века Ал-Алим, увлекшись шахматами, «зевнул» неприятелю столицу. Бывает…
Для нас война — завоевание, убийство, грязный бизнес: тотальное зло. Отношение в истории не единственное: для мусульманина — это символ жизненной борьбы, ее квинтэссенция. Брахманизм и буддизм осуждают кости — но «кшатрий не может уклониться от поединка» в них: «воин рожден, чтобы сражаться». Гав и Талханд бьются на условиях договорных…
Военная линия проходит через всю историю шахматной «бескровной битвы», родня ее с боевыми искусствами. Шахматы — среди европейских «семи искусств рыцаря» (большинства наборов). Витязи Кавказа и Востока «умелы в шахматы». В русских легендах мастерски игрывают рыцари круга Владимира Красно Солнышко: Ставр Годинович, Илья Муромец… Добрыня Никитич, человек энциклопедический, бивает татарских начальников (не любителей, знать) — «привоевывая» крепостишки. Тамерлан, фанатик и изобретатель, победив под Ангором (1402 год) и пленя султана Гельдери-на Баязеда, назовет сына «Шахрох»: в честь сильнейшей фигуры.
По мнению Авербаха, игры для четверых соответствовали периоду множества царств, имперские войны привели доски для двоих. В общем, «швед, русский колет, рубит, режет» — норовя около доски али, по крайности, пешкой резанье описать и в нем потренироваться… Военных, от юнги до императора, пересидело за столиком…
Изящно, в контексте, название книги голландца Элиаса Стейна: «Новый опыт игры в шахматы с размышлениями о военном опыте этой игры» (1784 г., Гаага — как раз, где заседает нынче международный антивоенный суд). Пушкин, двигавший плохо, но увлеченно, ищет технику волшебных предсказаний: «Царь увидел пред собою столик с шахматной доскою… Вот на шахматную доску ряд солдатиков из воску он расставил в стройный ряд. Грозно куколки сидят, подбоченясь на лошадках, в коленкоровых перчатках, в оперенных шишаках, с палашами на плечах». Для печати сошел и петушиный оракул.
Поэт ведал шахматное «пророчество». В ночь перед дуэлью играет в шахматы. Зная искусство стрелка-Дантеса, выпытывает: о чем говорит судьба? «Белый человек», белый король — против черного, «арапа»?
Мы у оснований военной шахматной символики. Конечно, не описание буквального поля сражения, задачки типа (петровской) «Бегства Наполеона из Москвы» — только остроумны. Шахматы — место воспитания воли и мышления военачальника — и, изначально, способ предсказания, влияния на ход битвы.
Два известнейших исторических названия шахмат хранят военное звучание: индийское «чатуранга» («четыре войска») и персидское «шахмат» («король умер», «убит»). Предшественник современных шахмат — шатранг в одной из этих стран создан (или хорошо усвоен). Рудин высказал гипотезу: от сакрального к военному индийские шахматы перешли, поскольку пришлось посвятить в них кшатриев — правителей и воинов. Красиво, но маловероятно — раджи уж скорей предпочли бы хранить сакралитет: таков статус браминов-ученых. Быть может, для них создан, в соответствии с предписанной мыслью и деятельностью, особый «сословный» вариант? Суть в другом: индусы, люди по натуре мирные, потому и не боялись душегубной терминологии — от «колесницы»-ратхи до «битвы на поле Куру», — символизирующей в «Бхагаватгите» внутреннюю борьбу человека.
Перевернем доску. Причиной редкости упоминаний шахмат в санскритской (браминской) литературе историки видят их связь с буддизмом — ненавидимой и гонимой сектой. Буддизм взрывает кастовые перегородки разделенного и закрытого индуистского общества, способствует появлению «общего рынка» идей и игр. «Можно отметить как исторический факт определенную одновременность в распространении буддизма… и проникновении в те же страны ранних форм шахмат».
К первым векам нашей эры буддизм из Индии практически исчез, утвердившись на Тибете, островах, в Индокитае… В Сиаме, Бирме, Японии, Монголии, Яве… шахматы популярны и имеют тысячелетние истории. Теперь взвесьте: буддизм — религия тотально-пацифистская (ни одна война не начиналась ее именем!) — создавать и разносить кровожадную игру как-то слугам ахимсы не с руки. Сердце буддизма — духовная психология. Шахматы, игра психическая, могли быть для адепта душевным и духовно-символическим инструментом. «Восьмеричный путь», «Четверная задача» — вот вам чатуранга. И даже сильнейшая фигура — ладья («колесница») созвучна Большой (Махаяна) и Малой (Хинаяна) Колесницам — главным течениям и символам буддизма.
Военный аспект шахмат, их представление как внешнего боя нарастал по мере забвения диалектического, духовного и психокосмического содержания. С общей увлеченностью бытием формальным и поверхностным — акцентировался. Но есть ли случайное на Земле?
Настал черед древней науки, в очередь первую «царицы» — священной математики. «Шестнадцать штук из изумруда и шестнадцать штук из красного яхонта… послал великий царь Индии Девсарт царю Ирана Хосрову… Изобретение самого выдающегося из индийцев… Если не разгадаете сути шатранга — налог и подать пришлите». Разгадаете, значит — получите… Пробую откупиться книгой.
Мотив загадки-разгадки, типичный для фольклора (особенно средневекового). Мудрец или группа мудрецов-изобретателей, в целях: лечения, утешения, развлечения, изображения, выражения… А — постижения? В другом месте: «Сколько ученых Индии эту игру с большим трудом и усердием создали». Плод коллективного научного творчества.
«Шахматы в этом гармоническом, математическом и эстетично-симметричном построении выглядят так, будто они созданы пифагорейцами… построены… по всем законам пифагорейской космогонии». Аристотель (о пифагорейцах): «Они считали предметы числами». Весь их мир состоял из математических фигур и знаков (а что, читатель — мои или ваши очки прозрачней?). Простые геометрические тела и символы, малые числа и элементарные действия ближе к духу, лучше соответствуют внутренней природе универсума — чем трехэтажные формулы. Можете «опросить» всех учителей человечества: от праотца Авраама, автора «Сефер йецира», до позднейших Лао-Цзы, Будды, Аристотеля, неоплатоников, Лейбница, Эйнштейна. Логично, ибо — из центра. О Создателе нельзя даже сказать, что Он «один», лишь «един»: начало и конец числа, вместе О, 1 и м. Здесь не место входить в пифагорейскую математику; упомянем лишь, что шахматы — как во всем, на границе: сложности и простоты. Уже не единица — а рядом.
Наиболее обсуждаемые «прародители» шахмат — индийцы — числовой символизм обожают. По сообщению грека Флавия Арумана («+» II век), в великом городе Полимботра (Патрос) 64 ворот. На стеллах «-» III — «+» II веков — традиционные образы четырех сторон света. Средь досок астрологов привилегированная: 8×8. 7+1 главных чакрамов, дуализм трех измерений. Цифирьки знакомые, где ткнешься — найдешь.
Карта мира буддизма строго математизирована, боддхисаттвы, боги и будды сосчитаны, роли выделены по азимутам. В буйной тропической природе, среди пряной чувственной жизни индиец прозревает и переживает числовые, законы-соответствия.
Северо-восточней. Китаец — гражданин дисциплинированный, здравость числа и скрытая стихия содержания ему близки. 64 гексаграммы И-Цзин, 12 (6 + 6) главных меридианов и 8 «чудесных», 6 главных стилей кунг-фу. В обществе — иерархия и порядок, направляемые, при необходимости, шелковым шнурком императора. Этикет, разработанный до пылинки и обязательный не менее, чем правило хода — шахматной фигуре. На север и запад: вавилоняне и шумеры — «отцы математики». Египетский числовой оккультизм, 22 + 56 главных законов сотворенного. Гематрия — исследование значений букв и слов, выявление через математику сущностей — грань внутреннего еврейского учения. Тибет. Иран. Майянский календарь…
Опубликовано немало интересных работ о математической природе и гармонии шахмат: Ниддэм, Рудин, Бидев, Н. S. Jyotishacharya, Е. Гик… Прежде — Эйлер, Яниш, Ласкер… Выросла целая область науки. Связь шахмат с магическими квадратами можно считать хорошо обоснованной. Как и «рождение» фигур из структуры самой доски, оплодотворенной планиметрической и числовой метафизикой.
Прежние игры оставляли меньше свободы для художественного творчества — но символизировали точнее. Замкнутость «канцлеров» и «советников» во дворце хианки, река, на которой меняется сила фигур (особенно пешки). Обязанность превращения в ферзя раннего шатранга и чатуранги, вымеренная длина хода его и слонов… Философский часовой механизм, где фигуры прыгают друг через друга и больше подчинены заложенным принципам — чем эстетике. Подозреваю, он мог использоваться для магических, математических, философских проблем: иллюстрации и уяснения.
Индусы обладают развитой теорией планиметрических символов (Янтра) и утонченной медитативной практикой с ними. Наиболее известная из янтр: мандала, от философии которой поныне черпают гуманитарные науки. Шахматы, тысячелетия завораживающие нас геометрией, мандале сопричастны. К сходным методикам, из своих оснований, приходили шумеры, китайцы, персы, египтяне… Научных причин для создания шахмат хватает. Как и технологий сокрытия.
Система Фу Си — базис китайской диалектики, питающая и даосизм, и конфуцианство, и поздний буддизм, — развернута в «И-Цзин», но суть ее — сверхнасыщенные единицы «Ло Шу». Можно сказать, «Ло Шу» — свертка таблицы 8×8 «И-Цзин», уровень для мудрецов: «дворец». Подобно укрыт и защищен «канцлер» во «дворце» (Ло Шу) хианки — среди фигур, блуждающих по квадрату 8×8 — «для всех».
Чтобы лучше ощутить связь шахмат с вершинами древнего знания (помимо «похоже» и «могло бы быть»), возьмем легенды. В основании — пророк, величайший мудрец, мистик, «конференция умов». Ни разу — человек простонародья, колдун или «просто ученый». Совет мудрецов Индии. Важургмихр — нарицательный «мудрейший и провидящий советник царя». Скучающий за осадой Трои Паламед (знать, не одни шашки и арифметики ему давались!). Персонально египетские боги. Императоры и великие просветленные Китая. Соломон — мудрейший из людей, и даже «отец пророков» Моисей, получающий их в составе Устной Торы на горе Синай! Выше некуда. Мифологическое указание, где искать корни шахмат (согласитесь, футболу такое не припишут).
Затронем еще струну. «Шахматы берут начало из древнейшего философского учения человечества… — теории четырех или пяти первоэлементов: эфир, огонь, ветер, вода и земля». Магический квадрат, вероятно, изобретенный Китаем, ведом (самостоятельно?) ученым Египта, Индии, Иудеи, Греции, Ирана, далее — жителям Халифата, среднеазиатам, европейским мистикам… И — талисман, и — шифр, и — имя верховного существа (как знаменитый SATOR розенкрейцеров), и — миниатюрная диаграмма Земли либо вселенной, и — облик человека. Точнее, духовных принципов, пронизывающих сущее на всех уровнях. «Вероятно, заимствовались не игра, а принципы магического квадрата и способ рождения фигур»- Не берусь утверждать, что на изнанке всех шахматных досок стояли волшебные цифры, но… не без этого. «Ло Шу» первоэлементы упорядочивает.
Кратко: «первоэлементы» — обозначение первопринципов, ткущих своими сочетаниями духовную ткань сущего и наполняющие его энергией жизни; они — непрерывная связь явления с Первопричиной. Свойства вещей обусловлены сочетаниями первоэлементов и преобладающим из них. Первоэлементов всегда четыре плюс один; пятый входит в систему или подразумевается (за пределом ее, уровнем выше — у милетских греков, например). Открыто монотеистическая традиция помещает в центр Творца, прочие — какой-либо элемент. Китайцы — Землю, или хитрую диалектическую игру, в которой, одновременно или поочередно, у центра все сразу. Родство почтенное, шахматам (в смысле возможного наследства) выгодное.
«Индия — классическая страна символов». Санскритские, на «священном языке», названия фигур — знаки древнейшие. Миф о Чакравартине обозначает своего героя семью эмблемами («драгоценными камнями»): 1. Hastin (слон). 2. Asva (конь). 3. Ranha или Katha (колесо, колесница). 4. Shnapati (полководец). 5. Bhumy (поле битвы, место). 6. Niani (драгоценный камень). 7. Bharya (жена, женщина). Niani я связал бы с игроком («драгоценностью», ради которой происходит все действо), bhumu — доска (позднее «astapaga», первопричина), bharya, игрою вечных иронических сил, стала впоследствии «королевой», «дамой»; остальные четыре — буквально фигуры чатуранги. Чакравартин — король.
Понятия диалектики в терминах освященных. Можно взглянуть иначе: современная диалектика, метафизика — рациональные слепки со всеобъемлющих начал, на разных парадигмах, контекстах и в приложениях обнаружимых: законом, стихией, образом, биографией, народом, «элементалем»… Шахматные ситуации и фигуры, дословно или аллегорией, соотнесены с многоязыкой архетипической жизнью, через нее — с фундаментальной наукой.
Пример: конь, «застывший вихрь», путешествием по доске выражает идею систематического вихревого движения, — математическим рождением обязанный центральному «вращающемуся вихрю». Концепция образования атомов и стихий в результате вихревых движений (вполне толерантная нынешней физике) заполнила мир в «-» 4-м — «-» 6-м веках: Левкипп, Демокрит, Платон, буддисты, ранние джайны, вайшешина, атомисты Китая… Шахматные доски? Смерч пронесся до-после разрушения Иерусалимского храма и породил новую реальность.
Принципы дуализма и пяти элементов были, в главном, общими для Индии, Ирана (умножая на расовый тип — Китая). Этим ли ланцетом вскрыл Важургмихр иноземную диковинку, проникнув в «разум и светлое сердце?». Календари, гадания, космогонии, оракулы — частные приложения смыслов универсальных. Шахматы, через них со многим синхронные и связанные — одна из вершин древней науки.
Поднимем вопрос, который здравый историк огибает: как, для чего храмовое сокровище, эзотерическая наука стали игрой? Придется оступаться на зыбкие мхи предложений. Таинственность (многократно усиленная отдаленьем во времени и мировосприятии), что объяла начала шахмат — рутина исследователю. Карты — небольшие кусочки кожи или металла с нанесенными символами — читал лишь посвященный: публика играла. Во «+» II веке Теон Смирнский публикует открытый комментарий к математическим работам Платона. Всего-то через 6 веков после Платона и 8 – после Пифагора признается существование магического квадрата!..
Греки — подмастерья египтян, индусов (заочно китайцев — тем ЦРУ и Дзержинская площадь завидуют). Эзотеричность, реже основанная на корысти — но на свойствах знания неудержимо вовлекать, опалять приблизившегося со смутной душой и разумом. Вообразите муку жреца, жаждущего поделиться — но «лишь когда ученик готов — найдётся учитель». Сюда же — опасность примитивизации, остракизма. Один огонь породит блаженство рая и пытки Геинома…
Особая причина, почему в религиозных текстах шахматных упоминаний немного — архетипическое сотрудничество «трикстера». Утилизация сего духовного зверя удобна… — как котел кипящего урана. При всей удивительной взвешенности, «королевской мантии» шахмат — в лапе матроса Железняка они непредсказуемы. Как бы еще оружия сверхтяжелого по ладейному образцу не учудили али гадания дельфийского к войнам… Автономная сила игры не выстоит против общественной дикости, циничной прагматизации. Оттого и модны так безобидные нирванокальпасамадхи, чудеса кунг-фу…
Вкусив статус знания, несложно принять, что множество игр преследует дополнительную цель: увести от избранных, заботливо оберегаемых. Часть легенд — «для отвода глаз», лакуны и умолчания источников… Есть основания видеть шахматы скрытой «мирописью» их хозяев. Мифологический привкус, первые свидетельства, внимание царей и «мобедов чистой веры» — реконструируют долгий «подземный» этап. По крайней мере — индийских и китайских разновидностей; вероятно — и корейской, иудейской, вавилонской…
Вероятны: игры «для мудрецов» и «профанные». Граница: собственно правила, либо (и) — названия, ассоциации, состояния, цели… Шахматы едва ль возникнут «голубем из рукава», «самопроизвольным превращением» — даже обозвав сие «профанацией». В качестве юмористической вставки — пара глубокомысленностей.
Неподражаем Рудин: индусские ученые исследовали магические таблицы, находя столь удивительные закономерности, что начали создавать символы-фигуры, которые «помимо (их) воли… стали игрой». Чуть раньше: вероятно, «шахматы создавались многими в течение длительного времени, может быть, веками». Многовековое безволие восхитительно… ох уж эти интеллигенты! Ниддэм растолковал понятней: китайские шахматы превратились в игру «самопроизвольно», вообще без человеческого участия. Вероятно, в результате действия сил Инь и Ян, кому борьба и игра — способ существования, — а китайцы философию выразить просто не догадались. Великий Ленин учит нас: «разброд и шатания» «в рядах исторической науки» (простите, это уже великий Сталин) «стали нестерпимы» — в том числе, в головах лучших историков.
Джин вырвался из бутылки, а примитивные ученые (они же многомудрые мистики) — облапошились, недоглядели. Быть может, так иногда бывало: шахматы становились игрой — усталостью от серьезного ритуала, шуткой, насмешкой, (по оскудении веры и утрате яркости смысла). Превращались в убежище обиженного «внутреннего ребенка», увлекали хитроумностью служителей — или даже подсмотрены непосвященными. Отдавали их «на сторону», запутав объяснения и подвязав к чуть подобной народной игре.
Отнесемся к древним с уважением: они не сильно глупее нас. Шахматы могли делаться игрой как специальный элемент тренировки интеллектуальной или медитативной. Собственно средство динамической медитации или практически магии — среднего, «инструментального» уровня. Использоваться для обнаружения и отбора людей со специфическими талантами. Быть шифратором знания и экзаменом ученикам. Применяться в качестве орудия скрытого влияния на массу (воспитанием, вовлечением, эррозией состояний и символов). «И так далее»…
Хотите, рассудим иначе? Не исключено, шахматы изначально и создавались как игра. Именно в игре и искусстве знание, впитав иллюзию и «случайность» — облекается непосредственностью, становится «полнотой многообразий». Рождается, индивидуализируясь, «архитипическим мифом»: цельным, одухотворенным и производительным.
Вариант промежуточный: естественное развитие с обогащением первоначальных содержаний — включением игры сил и качеств, Ещё в рамках духовных практик. Игровая ипостась не есть снижение невыразимого — но его празднование, «удовольствие Б-га». Возможно, соревнующиеся тем или иным способом сонастраивались с ликами микро- и макрокосмоса; процесс игры, как магический танец, бытие непосредственно выражал. Сегодняшнее голое умствование — следствие среды распространения; профаны не шахматы — а мы, игроки.
В довершение — пастораль: встретились Золушка и принц, бесхитростная народная игра и мудреная мистика, полюбили друг друга…
Допрежь факты сдерживали автора. Баста! — дорогу оголтелой фантазии! Несколько эскизов на тему возможного зарождения и распространения шахмат.
Начало нынешнего летоисчисления охарактеризовалось сильным повторным контактом Греции и Индии (ростки — при Александре Македонском). Влияние эллинизма на Индостане (в живописи, скульптуре) велико; полагают, шахматные фигуры носили тогда греческие имена. Индийская традиция ведет создание шахмат со много более ранних времен… Но — греки, чьи труды в арабских и христианских библиотеках дошли недурственно, о шахматах — ни гу-гу. Китайский путешественник Фа Хьен, живший в Индии с 399 по 414 гг., подробно все описал — и ни слова про шахматы! Века социальной латентности, храмового секрета? Крепко. Далее: век назад полагали, что нашествие гуннов-эфталитов, несколькими волнами прокатившееся по Индии за полстолетия»4, порвало цель традиций, нарушив почти все общественные устои — и искоренило источники. Лишь решительная победа Хосрова 1-го в долине Оксус (Аму-Дарья) обеспечила южным соседям время залечить раны. Шахматные связи, если были, — здесь прерваны?
Но — «дикие гунны» к этому времени (IV-V вв.) создали гигантскую культурную империю от Аральского моря до Центральной Индии — наследницу Кушанского царства. Вмешивались эфталиты в чужие дела не слишком — за пределами собственно военных походов — и, подобно монголам на Руси, попросту облагали население данью. Известно, что эфталиты поощряли буддизм. Едва ли гуннам под силу состряпать шахматы (иной дух), но спонсировать детище подопечных вояки могли»7. Где еще находил убежище шахматный миф перед бурным возрождением VI-VII веков?
На Северо-Западе Индии, у начала Гималаев, в районе Бомбея живет по сей день община зороастрийцев. Их предки бежали от арабского нашествия не позднее VII века, еще до разгрома Сасани-дов. Внешне фарсы очень сходны с евреями Кавказа.
Древние маги обитали в Иране и на Тибете; Индия и Иран, через мост Гималаев, ими «обменивались». Зороастрийцы поселились на пути обмена.
Основание религии — «-» 2-е тысячелетие, само имя Заратуштры: «тот, который ведёт верблюдов». На горско-еврейском ещё красивей: «зажми (ударь) свое пламя!». В зороастризме переплелись черты этического монотеизма (единственного — после, конечно, иудейского — за тысячелетие) и языческие культы, в основном огнепоклоннические. Дуалисты: бытие — борьба и единство «ангела жизни» Ахуромазды с «ангелом смерти» Агро Манье — изображаемых двуглавым орлом с повернутыми друг от друга головами: черной — орла или грифа и белой — человека. От огнепоклонников сберегли идею Огня-Короля: «внутренней перцепции духа».
Пас назад: в пехлевийских произведениях сасанидского периода король обозначается «малка» (ивритское «королева», арамейское «король»; сегодняшний ферзь). Конь — «сусия» (от ивритского «сус» — конь). Слон — «пиль» (общесемитское «фил», слон — далее широко распространившееся). Лишь «рух» (ладья) и «фарзин» — персидские или таджико-хорезмские. «Мат» — персидское, родственное семитскому «мет» (умер). Пешка — «пайдак» (арабское «байдак») — от таджикского «пай», нога.
Корней семитских в пехлеви множество, а связь с вавилонянами и евреями не только языковая. В «-» IV веке Персия подчинила Вавилон, великий Кир позволил 70-и тысячам евреев во главе с Эрзой-писцом и князем Зрубавелем вернуться домой, поддержал постройку Второго Храма. Большинство евреев века жило под властью персов, разговорным языком стал арамейский (на полтора тысячелетия!). Исповедание персов — зороастризм, удерживавший традицию тысячи лет.
Через 10 веков шах-меценат Хосров I (509-579) читает послание из Индии: «Как ты есть великий царь, то и ученые твои должны быть ученее наших». И — шахматисты.
Сасаниды привечали изгнанников: музыкантов, философов, ученых, писателей, игроков в шахматы и нард; немало мыслителей Греции и Азии нашло здесь вторую родину. Языковых пересечений в пехлеви, иврите, арамите, языках Кавказа предостаточно. Пас назад через голову.
Вавилонская башня, разрушенная 3756 лет назад, строилась поблизости — в Месопотамии. Центр культур. Междуречье Тигра и Евфрата: шумеры — на севере, аккадцы — на юге, вавилоняне — «халдеи» — в центре. Фигура «ладья» называлась здесь «башней» — возродившись английским «rock», «башней» русских… Смешение и распространение языков — с чем приличный ученый уже не спорит, — отсюда (чуть восточней).
Шагнем на север, к Кавказу — «перекрестку наций». Грузины — «картли» ушли от наводнений и землетрясений около «-» 1300 года. Синхронно уничтожена — вулканом, цунами и землетрясением — Критская цивилизация. Куда картлийцы ушли?
Каждое из 340 слов «золотой пластины» басков обнаружено в грузинском языке. Новое самоназвание Грузии — Иберия, Испания — Иверия. Вавилов нашел одни сорта пшеницы у грузин и басков, более — нигде. Велики сходства испанцев (басков — в особенности) с грузинами: внешностью, темпераментом, климатическими условиями, танцами, обычаями… Старинными играми?
Дорожкой в Персию: историческая версия, что часть грузин — потомки отряда гвардейцев царя Атаксеркса, посланные охранять дальнюю границу — да так и осевшие. Еще линия: «Иверия» — вероятно, от «иври». Праотец Авраам назван в Пятикнижии: «Авраам-иври». У аварцев, соседей иберийцев, «Авра’хам» — «я бродяга», на одном из языков Северной Индии «авара ям» — «прошел, перешел». Удвоение смысла. Старейшая летопись Грузии «Картли-Цховреба» сообщает, что еврейская община зарегистрировалась у старосты Мцхети в «-«584 году — через 2 года после падения Иерусалима (в греческой версии; под неё и грузинская «доска»). Вероятно, спасшиеся от пленения? Не исключено, что и ранее, хотя бы с разгрома Саргоном II северного, Израильского царства, евреи жили на Кавказе. Предание соседей-армян о сотнях тысяч иудеев, «подаренных» царю Вану Прекрасному царицей Семирамидой (той, с садами). Многое говорит, что в жилах кавказцев течет если не кровь, то отчасти культура «затерянных колен»; даже древние культы, бичуемые пророками, прослежены в тотемах Кавказа (черепахе, олене, соколе…). Израильские эмигранты из Грузии отмечают удивительное сходство языков…
Бегут мои ассоциации к речи исландского министра иностранных дел на закрытии нашего матча. Свежая версия островных историков: происхождение предков из крестившихся беженцев части колена Менаше (спасавшихся от римского террора). Сначала к Черному морю — Балканы — земли западных славян — Скандинавия — край света (в VI веке). Завитком причудливым — к «крестителю Руси» князю Владимиру (по первым летописям Владмеиру) и его матери — пленной хазарской княжне Малке… Стоп. Полянский владыка подбирал религии и земли — не пешки. Какое у этих экскурсов касательство к шахматам?
Что там делали римляне и прочие на дальних Пиренеях, знаю слабо; но по крайней мере с начала тысячелетия Испания — шахматный центр. Нет ли предшественников? О грузинских шахматах не слышал только ленивый. «Искусство рыцаря, подарок девушке на свадьбу, мастерство игры — мудрость правителя»… Традиционное, почитаемое искусство. А — древние связи, культурные и родовые — на юг и юго-запад? Так вдруг склонность, способность к шахматам редко возникает — они проявляют уровень и тип культуры, ее миграции и взлеты…
Есть предположение о приносе шахмат на Русь монголами. Легенды (XII-XIII веков) — против, относя их минимум к десятому веку. Подозревают бытование уже с IX, среди прочих «тавлеюшек». Версия не менее академическая: доставка шахмат легендарным посольством князя Владимира из Хазарии. Монголы, разрушившие Хазарский Каганат и безумным геноцидом истребившие его население, могли обновить шахматы из того же источника. Достоверны тесные связи хазар с хорезмийцами. Хорезм — страна высокой культуры, в истории шахмат заметная. Быть может, отсюда, а не из Ирана или Таджикистана, получили шахматы арабы. Зороастрийцы, ко многим культурам толерантные и ни с кем не смешивающиеся, с шахматами знакомые издавна, могли быть передаточным звеном не раз. От кого?..
Знаете, историки — они как шахматисты: сыграли лидеры десяток нашумевших партий — и разрабатываются варианты вглубь и вширь; прочие, не хуже, грустят. Сколько еще веток подрезается «историями» официозными, сколько стряпается… Круги от математиков Халдеи, мидрашного авторства царя Соломона, архаической греко-индийской общности, — к воссозданию шахмат на границе нового летоисчисления в Иране — Индии и на Переднем Востоке, обнародованию VI-VII веков и взлету VIII-X — могут бежать и по менее изъезженным озерам…
Ты, читатель, уши развесил — я лежу, фантазирую.
ГЛАВА 2 Исторические пути шахмат. Появление игры сегодняшней
«Учение без размышления бесполезно, но размышление без учения опасно» /Конфу-цзы
«Корни под землей не требуют награды за то, что делают ветви плодоносными. Ночь втайне раскрывает цветы и предоставляет дню получать благодарность» /Р.Тагор
«История похожа на штрих-пунктирную линию, и когда ее рассматривают вблизи, она не имеет очевидного смысла, но на расстоянии представляет законченную логическую картину» Э.Таубер
«История — это роман, в который верят, роман – это история, в которую не верят» /М.Сафир
Шахматы распространены повсеместно: от малакской хижины до шкатулки императорского конюшего и алхимической лаборатории. Я видел прекрасный янтарный комплект в тракайском замке князя Витовса (XIV в) — и фигурки из хлебного мякиша: сокровища колымских лагерей… Нам не обежать земное урочище. Жаль — туркменский аул, бастион норвежского викинга, прибрежный домик даоса готовы поведать о путях великой игры. Душах, с ней соприкоснувшихся.
Исторические эксклюзии — дело в чем-то глубоко безнравственное. Узнавание собственного ребенка, вобравшего неизречённое — непосильно и впору жертвовать жизнь, а тут… Пуговками на счётах отбрасываешь столетия, страны, религии. Да книге ли, пальцам несовершенным мять этот «сад разбегающихся тропок»?.. Однако, вдохновленные пламенным Козьмой Прутковым, отправимся мимо полутора тысячелетий, — чтобы в их разноголосице услышать писк рождения шахмат сегодняшних. Пробуждение и превращение идей.
Дань научной моде: полагать ненадежным упоминание о шахматах до 570-го года — отсюда и начнем. Выборочно, эскизно, по вкусу автора и попавшемуся материалу.
Аль-Масуди пишет: «О шахматах есть очень старые и новые трактаты, так что писатели различаются как древние и новые». Немея перед ученостью, прибавим: библиотека почти не дошла, первая целиком сохранная шахматная книга — «Трактат о шахматах» иранца Абдульфораджа Ладжладжа. «Заика» — чемпион, ученик Ac-Сули, — в основном излагает воззрения наставника. Многократно пересказанные, тасуемые обрывки дают… что дают.
Автору не хватит образования для всех гипотез и фантазий, вошедших в академический обиход. Модная генеалогия предполагает: от индийской «чаттураджи»-«чатуранги» через шатранг персов, среднеазиатов и арабов к Европе позднего средневековья и Возрождения. За скобками — тысячи народных разновидностей, богатство Дальнего Востока, насыщенная энергией связь с традицией еврейской… Все же, блуждаю под фонарями принятой схемы — из лени, ибо ее катушки и конденсаторы насыщены информацией. Позволяя уловки в сторону, подсовывая инсинуации.
Отныне «наука мудрецов» и «удовольствие толпы» перемешаны: популярность. Придя от соседей, игра закрепится на ухоженном культурном поле. Если различия достаточно велики — не приживётся, либо изменится качественно, — «мостики» сохраня. Шахматы сделались универсальным языком общения, подталкивали к общему цивилизованному пространству.
Большинство легенд и источников ссылается на Индию — вероятно, отсюда вышла вспышка VI-VII вв. «Чатураджа» вырядилась «чатурангой», утратив кости (опять вернув и снова утратив?). Видимо, в ранней игре цель — забрать все фигуры партнера (партнеров), дальше — съесть двух королей. Трудно утверждать наверняка, особенно о столь сословной и замкнутой культуре.
Повествуют: конь, случалось, делал «Г» не 2-1, а 3-1. Слон в седьмом веке чаще именуется «кораблем», а ладья — «слоном». Слон «пятистопный»: прыгал по диагонали через поле в любую сторону и шагал на соседнее вперед вертикально. Аль-Бируни говорит и о «четырехстопном» (только диагональном) слоне. По Аль-Адли, еще в девятом веке индийская ладья прыгает через клетку по прямым (Аль-Бируни настаивает на ладье современной). Пенджабская (с VIII-IX) — «рока» или «наука» (лодка) (Бенгалия хранит название доныне). Пешка, когда научилась превращаться, начинала со слабого ферзя (ход на одно поле по диагонали). С развитием шатранга, в основном вне Индии, добилась повышения до одной из взятых фигур, дальше — в кого пожелает. Странное правило берем из «Книги о шатранге»: пешку можно сбивать, если она оказалась меж двух неприятельских (как в старом нарде).
Якобы первичная индийская игра такова: доска 10х10, посередине «ров, наполненный водой», ферзь — «преданный наставник» — всегда следует за королем. «Два коня и два мужа на них», слон ходит на третью клетку, «озирая поле на две мили», ладья, «pyx» — сильнейшая фигура, «с кровью печени на клюве», перелетает все поле. Пешка, превращаясь, становится «наставником» и помещается возле короля. Мнится, тавлея сия — не столько предок шатранга и современных шахмат, как родственница хианки.
Века с VIII-IV китайская, корейская, японская разновидности развиваются почти автономно: культурное сближение «с Западом» сменено относительным отделением. Однако, долго еще действуют сходные правила.
Разнобой среди индусов понятен: сотни разновидностей — региональных и кастовых». Индийцы вообще мало склонны к унификации, богаты смыслами и ассоциациями своих «чатуранг». Так влюблены в местные формы, — что царевна-лягушка должна еще побывать в жестких руках. Там, где традицией менее дорожат, силы коллективного разума не распыляются на 100 вариантов. Где иной взгляд, темперамент и символы сумеют изделие обточить. «Сделав… основополагающий вклад в создание (своих) шахмат, Индия… уступила развитие и преобразование чатуранги…». Таджикам, персам, евреям, хорезмийцам, византийцам…
Игра становится строже, сущностней. Древняя номенклатура фигур огромна — выжили архетипические. Жирафы, аянцы, драконы, слонопотамы и прочая этнографическая живность, развлекшая регионы, — метаигре не пришлись. Быть может, слишком душист колорит? Резец скульптора сокращает шахматы.
Пути распространения, преобразования «индо-иранских», столкновения и обогащения с туземцами — практически все в белых пятнах. Употребительное сегодня перемещение их: Индия — Иран — Средняя Азия и арабские страны — Европа (через завоеванные Италию, Испанию, Сицилию). Россия — прямо из Индии или Ирана (наверное, через Кавказ). Кавказ — из Ирана и повторно (?) от среднеазиатов.
Иран и Хорезм — важнейшие полустанки. В Средней Азии — несколько устойчивых самостоятельных видов шахмат. Восточная ветвь (отсюда?): в Китай, Тибет, на Малайские острова (где шахматам не меньше 14-и веков), к монголам…
Наиболее значимые изменения — в едином культурном пространстве мусульманского мира VII-IX веков: Халифат, доминионы (Иран и Средняя Азия), соседи (Хорезм, Хазария сбоку…); далее, с XII века, в Европе (Испания, Италия, Франция…). Всегда — отводки (или подводки): местные игры, какие есть почти у всех малых народов Азии, зачастую — шахматы в самом точном значении. Сложно порой сказать, что перед тобой: первородная игра, принявшая детали заморской и «международно-признанной», или видоизмененная иноземная. Популярность региональных может быть экстраординарной, но за пределы этноса они почти не выходят. На сегодняшний день одни «шахматы» общечеловечны (быть может, на гребне унифицирующей западной цивилизации?) — следовательно, архетипичны.
В меньшем масштабе таким был шатранг IX-XIII веков. Вероятно, развитую форму обрел в Средней Азии и Персии, но детали… Неясно даже, «чатуранга» и «шатранг» («шатранж») — разные игры или просто перевод названия. Как бы то ни было, терминами обозначена меняющаяся реальность. Наиболее известны ее перипетии в Арабском халифате — культурном центре Евразии и Африки VIII — XIII веков.
Вероятно, aрабы не знали шахмат к VI веку — Коран о них не упоминает. Были публикой не чересчур ученой, но деятельной. Получив «пассионарный толчок», развили активность бешеную — и меньше чем за век слепили гигантскую империю. С шахматами встретились, вероятно, в начале VII века — при завоеваниях в Передней и Средней Азии. К чести ишмаэлитов, гордыню победителей они нередко умели обуздать и — учились. Занимали важные посты Халифата, направляли культуру люди из подвластных народов: персы, среднеазиаты, евреи…
Правила постепенно динамизируются, вырабатываются общепринятые. Сосуществуют: игры по местным правилам и «эсперанто» — на котором сразится византиец с туркменом.
Высший расцвет шатранга — IX-X вв. Большинство «али» — гроссмейстеров — граждане нетитульных наций. Арабы, презиравшие персов, арабским владевших слабо: «персы — как коровы», оговариваются: «но зато они хорошо играют в шахматы — там, где не нужно говорить».
Шатранг быстро встал в ряд «первых искусств», не уступая даже поэзии. Матчи на звание лучшего игрока минимум трижды проходят в присутствии халифов, победитель — царский фаворит. Впервые (насколько известно): в Хосаране (819 г.) между Зайрабом, Джабиром и Абдалджафаром.
Шатранг — истинное творчество и достойное духовное деланье; образ мудрости — умелый шахматист. Интеллигенция — поэты, ученые, музыканты, дипломаты… — знатоки.
Непременный элемент воспитания аристократии, королей.
Конечно, не все безоблачно: были в Халифате и «ревнители веры» — противники шатранга (число их увеличилось в XII- XIV вв., на закате империи). А владыка Египта и Сирии Авдул-Аби к одиннадцатому веку находит решение безошибочное: за игру — смерть. Уж не религия ли шахматы?
Шатранг воспринимается игрой традиционного общества. Фигуры ограничены возможностями, прыгают друг через друга, слабо взаимодействуя. Сейчас избегаешь соблазнов, — им, наверно, непросто было и придумать что-то стоящее. Развитие неторопливо, мат — чудо; атаку сложно и создать, и предотвратить Глубокий многоходовой расчет, — но не очень разветвленный (дефицит идей). Форсированность — эстетическое достоинство (комбинаций немного), поэтому мансубы — сплошь из угроз и жертв. Принципы построения достаточно наивны: избыточные фигуры, выигрывающей стороне грозит мат или иное неизбежное поражение, решения — почти без обертонов. В «малых формах», реже — миттельшпильной тактике, есть шедевры: Найма, Зайраба, Ас-Сули…
Мир, где меньше «толканья локтями», контакты живущих одухотворены и отстранены. Портрет интеллигенции? «Дайте мне шахматы эпохи, и я расскажу вам о ней».
Табии начали возникать в IX веке. Всего их около 20, известно 16. Две приписываются Аль-Адли, 6 — Ас-Сули, 8 — обоим вместе (не смущаясь десятилетиями между смертью первого и рождением второго). Сайф (меч), мушаихи (шейх, мудрец), саял (поток), муджалах (стремительное)… Любопытно, что табии существовали и в го: предварительные расстановки камней, как бы подрамник будущего произведения. Отменены японцами, любителями намека и пустоты — пожалуй, ради усложнения, большей кастовости. В шахматах исчезли сами, когда надобность отпала. Впрочем…
Этнологи полюбопытствовали на канадских Алеутских островах: чем развлекается население? Нечто своеобычное: русские названия, правила, в основном, современные и… табии! Ну зачем они, когда ферзь в один ход пересекает доску?!
Острова «открыты» российской экспедицией в 1740 году — у моряков, вероятно, алеуты позаимствовали шахматы. Неужели к середине XVIII века, после петровских ассамблей и шахматной умелости половины «света», русские сохранили реликт (или переходную форму)? Правда, есть и другая возможность: игры малых северных народов ближе к шатрангу, — алеутам мог перепасть вариант, принятый в Архангельской или Мурманской губерниях (откуда часто набирались корабельные команды), — со временем модернизированный через англоязычных сюзеренов.
Дополнительный повод: Петр I научился шахматам в немецкой слободе — но его отец, царь Алексей Михайлович, обожал шахматы и даже содержал специальных мастеров — «шахматников», резавших комплекты для царского пользования! Выходит, цесаревич перенял у немцев игру, отличную от знакомой с детства. Современную? Ни одна идея, похоже, совсем из мира не исчезает…
Дошедшие сведения о шатранге — из «хороших рук». Составляют задачи и пишут лидеры, воспевают — вполне компетентные «сливки интеллигенции». Придворный поэт Махди и Харун аль Рашида таджик Абу Гафиз — лучший игрок Багдада. «Король поэтов» суфий Омар Хайям — не чурается. Визири, имамы, калифы… Сочетаемые с поэмами, мансубы выражают идеалы красоты и жизненной» правды. На них прозревают смысл, ловят луч бесконечности.
Позже, в начале композиции новых (еще «протоновых») шахмат составители, профессора и монахи, пытаются подражать. Тщетно: шатранг IX-X веков в расцвете — но «дикарям» остались объедки. Европейцы толком так шатрангу и не научились.
Лидеры VIII-XIII веков достигли исключительного мастерства и играли, по-нынешнему, как сильные гроссмейстеры. Ac-Сули сочиняет мансубы, основанные на разработанной теории полей соответствия (заново открытой в конце XIX века!). Уровень их превзойден не раньше середины XIX века. Размявшись «машиной времени», «асы» и «али» добыли бы наш гроссмейстерский знак года за полтора (как и, обратным лифтом, «семисотники» шапочку «али»).
Фигуры нынешние — наследники исламских. Шариат запрещает изображать людей и животных, — у мусульман ты порой можешь встретить на фигурах звериные морды или лапы (где верой слегка манкируют), но людские — никогда. Слон превращается в конус с двумя выступами, пешка — низенький конус с расширением кверху, король — перевернутый колокол с шапочкой. Мир идей — геометрия ментального пространства, где шахматам очень уютно.
Знаем о лучших игроках той поры немного. Партии почти не записываются (разве для учеников), а мансубы — всё же особая грань таланта. «Алии» конца VIII — начала IX века: Джабир ал-Куфи, Авдалжафар Ансари и Наим ал-Хадим — таджики, Зайраб Катай — хорезмиец. «Алии» и их ученики создали книги по шатрангу, учебники — к нам дошли цитаты.
Мэтры следующих поколений: византиец Аль-Адли, чемпион 840-850 гг. — и учитель потомков, победивший его в матче 850-го года среднеазиат Ар-Фази, перс Сехарши. Знаменит ученик Ас-Сули Ладжладж (упоминавшийся). Рукопись XV века приводит еще имена «алиев»: Джелалетдин из Нахичевани, Мухамед Казруни, Сурх Шатранжи, Авдаллах Хорезми (мансубы последнего прекрасны), но идентифицировать время и последовательность чемпионов затруднительно. Пожалуй, двое величайших: еврей Аль-Мааварди — интеллектуал, автор работ по филологии, философ, бывший чемпионом вторую половину IX века и начало X, и победивший его в матче 905-го года Ас-Сули (примерно двадцатилетним). В мусульманском мифе и историографии последний — символ шатранга; по сей день высшая похвала: «играет, как Ас-Сули».
Предшественник, видимо, не уступал мастерством, но — иноверец: арабская традиция его «приглушает», дабы оттенить сияние любимца. Думаю, почти не вина Ас-Сули: гению, обладавшему независимым и бескомпромиссным характером, пошлость «не по амуниции».
Абу Бакр Мухаммад Бен Яхья ас-Сули — принц крови из области Суда: между Средней Азией и Ираном, в теперешней Туркмении (дед — туркмен). Состоял «полузаложником» при дворе халифа. Испытанная практика: во избежание бунтов и войн между наследниками детей из знатных кланов воспитывали под присмотром «недремлющего ока». Заодно — обогащая столицу доброй кровью и готовя приверженцев на местах. Ас-Сули — знаменитый автор «Листков со сведениями об Аббасидах и их поэзии» — эпоса Аббасидов и эпохи. Собиратель домусульманского фольклора, философ, историк, автор двух трактатов о шатранге (дошедших частями), анализов табий и мансуб, блестящий этюдист… «Человек Возрождения» — с той (главной) добавкой, что духовный практик: не буквально суфийской — но родственной ей традиции. При жизни непобедим и легендарен, «человек свободы», словами — резковат. «Вначале мне было неприятно читать его пренебрежительный отзыв о шахматистах-современниках, но, проверив анализы, я понял, что он, видимо, имел на это право». Слишком умных и самостоятельных привечают не во все времена: когда в 940-м году к власти добрался жестокий тиран халиф Аль-Мутдаки, Ас-Сули едва успел бежать от искавших его смерти придворных. Последние 6 лет провел на родине, скрываясь, в нищете — до смерти в 946-м году.
Отныне шатранг впал в некоторое окостенение: современники говорили, что принц «исчерпал искусство». Будут еще блестящие мастера, школы, философии — уровень Аль- Мааварди и Ас-Сули недостижим. Правила общеизвестны еще в XV веке, отчасти — до наших дней — но, проникая в Европу и соприкасаясь с ментальностью ее народов, шатранг начинает медленно меняться и порождать «новые шахматы«.
Потомкам Яфета и Эйсава стратегический, полумедитативный шатранг двоюроден. Динамизация правил, «вливание» в национальный характер — постепенно нарастающий мотив. На юге, востоке и западе Европы сталкиваются и переплетаются культуры: языческая, христианская, мусульманская, иудейская. В котле варились, подмешивая соли, и шахматы. Наша любимица — результат одного сочетания кровей и импульсов с «мавританским» стилем архитектуры, схоластикой, прелестными смуглянками Севильи…
Удивительно игра пластична: столетия находить отклик у людей совсем неподобных — оставаясь собой!
Поначалу европейцы берут шахматы с чрезвычайным пиитетом: «свет с Востока». Но — «жить надо», и веку к XI-XII их неоднократно (и небезуспешно) «превращают в игру азартную. «Красная линия» ушла… Немало будет песен, притч и славословий, трактат Цессолиса займет второе место по числу сохраненных копий (после Библии!) — но высокую несомненность, место у главы культуры шахматы с XII-XIII века начинают утрачивать. Значит, изменился мир. Го, оберегая кастовость, почти удержало глаз прошлого; шахматы, которые полуаристократизм, полудемократизм болтают на всех зыбях эпох, — превращаются в зеркало, автопортрет истории.
Подмывает окунуться на Дальний Восток — его автономное развитие интересно невероятно. Китайцы проводят на досках (9х9, 9х10, 12х12…) гадания с помощью магнита, создавая его силовыми полями картину символов (фигурки из железа). За что ни возьмешься — бездна… Но — обещались следовать председателю пробирной палатки… Оправдываясь, что сонмы сии и доныне ночуют в омутах и тихих рукавах (на взгляд с Эйфелевой башни).
Вначале у европейцев ощутим налет вторичности. В ходу мусульманские символы, дебюты, легенды. Лучшие сборники — принесенные с Востока, мастера — среднеазиаты, жители мусульманских Испании и Италии (не обязательно слуги полумесяца). Когда граф Гвиго Новелло, покровитель Данте, приглашает во Флоренцию «сарацина» Борцаго, тот играет вслепую с тремя лучшими мастерами — и уступает им одну ничью. Но — шум истории начинает перемещаться к европейскому захолустью, «рациональная парадигма» — набирать энергию. Неизбежно, многослойный процесс преобразования шахмат пошел в её побуждающем поле.
Галопом по средневековым европам — чтобы не переписывать учебники, подхватим несколько дат.
В 1050 году некий французский епископ заработал епитимью за игру шахмат в харчевне (скорее, за место).
Первая женщина появляется в шахматном комплекте XI века — Елена, дочь кёнига викингов, которую папа-«король» желает посадить на византийский престол. Напротив — Ирина Камнена, мать цезаря-«короля» и известная писательница.
В 1140 году дочь императора Византии Алексея Анна Камнена пишет в жизнеописании отца: играл для развлечения в шахматы. Отнюдь, не чтоб «научиться захватывать тысячи городов и удерживать тысячи земель», — как исламские коллеги.
1208 год — император Филипп Швабский убит за шахматной Доской. Синхронно умирает в Париже епископ Анд де Сюллю — яростный враг шахмат.
В XII, XIII, XIV веках шахматы то и дело запрещаются. Компетентно это сделано в 1254 году — шахматистом, королем Франции. Людовиком IX.
В европейской Руси народные анекдоты о шахматах известны с XIII века, былины — с 12-го века; их упоминает «Кормчая книга» (XIII век). Шахматы приходят на Русь неоднократно (и империя, чай, не в утро вылеплена). Имя «шахматы» — персо-таджикское заимствование.
В XIII веке появляются сборники задач на латыни. Известные: ломбардский «Болонский гражданин» и «Хороший компаньон». «Мат Диларам» — самая популярная задача в истории, — только Европе показана в двухстах обличьях (до XVII-XVIII вв., Греко и Дамиано). Лучшие кочуют из сборника в сборник…
В XI-XIV веках шахматы — почти аристократическая привилегия. Цепь традиций до конца не нарушена, «новые гунны» Реконкисты, пандемии чумы, озлобление и распад феодализма — с поворотом руля Возрождения, — еще не сбросили шахматы с пьедестала».
Знаменитый трактат Альфонсо X Мудрого затрагивает кости, нарды и несколько видов шахмат. Великолепны миниатюры рукописи. В шахматной части нету сцен ссор игроков, обид, азарта. Искусство, мастерство и разум. Венценосцы, рыцари, старцы, нарядные дамы, ученые, ремесленники, купцы. Духовенство: мусульманское, христианское, еврейское. Нет денежных ставок: обучение детей, одухотворенный покой. Альфонсо что-то диктует писцу. О нардах — тоже в корректном, но более простолюдном антураже. Кости: челядь, молодежь, простонародье. Солдаты, бедные дома, таверны; драки, азарт, убийства. Альфонсо на троне судит повздоривших игроков. Обязанность счастливчика — только утешить, напоить проигравшего. Безупречный культурологический анализ.
Трактат Альфонсо — квинтэссенция высокого духа окружения короля-астронома. Монарх пользовался услугами мавров и евреев. Конец ХШ века — дыхание заката испанского еврейства (еще неблизкого).
Экономически большинство евреев относилось к «среднему классу» (предтече будущих интеллигенции). Несоизмеримо более высокий, чем у современников, образовательный и культурный ценз, склонность к умственным занятиям — шахматы естественно попадают в круг интересов. По-прежнему хорошо играют персы, среднеазиаты, мавры.
Преобразование игры ускоряется как процесс не только в идеальной реальности — века с XII.
Ангел не спешит: у него III-IV века, — но к концу XV, новому «взрыву», уже есть из чего выбирать. Двойной ход пешки появляется в XII веке. Словно готовясь к будущим типографским краскам, шахматы возвращают древнюю двухцветную доску (XII век).
В тринадцатом — кое-где возникает «королевский прыжок». Ферзь начинает становиться женщиной (в большинстве европейских языков) и одновременно сильнейшей сегодняшней фигурой — с XIV века. Чуть раньше пробует мускулатуру слон (от «попрыгунчика» шатранга — к нашему диагональному «кинжалу»). Веками правила крутятся и сочетаются причудливо.
В XVI-XVII века пролезают задачи со старым ферзем и новым слоном (или наоборот). В русском доныне перемежаются советник с царицей: несмотря на все ухищрения оккупировавших информацию мужчин, «королева любит свой цвет» — а не «ферязь всякая», яко во XIV. Символы «очеловечиваются». Мат, смерть «личности шахмат», постепенно становится единственной формой победы. Королева в «alia rabiosa» или «de la Dama» (исп.), с ее воистину подавляющей силой — чем не всевластная красавица менестрелей и менизингеров?
В XII-XIII веках — мода на шахматные примеры в проповедях. Еще не утрачено понимание связи их с истинным бытием. Позже скажут мудрецы: «все игры плохи для еврея, кроме шахмат» (ибо «шахматы не игра, а (сама) мудрость»). Из христианской литературы, кроме Цессолисова бестселлера, имеем: проповеди монаха Геллензиса, трактат монаха Мавриция (Таллин), множество переложений на Цессолиса…
Еврейская традиция называет 5-е тысячелетие «тысячелетием животного», 6-е — «тысячелетием человека». Граница — год 1240.
Новое — свежо. Антисхоластика, очередная «молодость мира», изгнание средневековья. Готовится «Возрождение», набирает кровь «рациональная парадигма» — неизбежно взвихривая муть, дух и мерзость склизкого (для себя) водоема. Пассионарный удар.
В шахматах, нарочно, информационный штиль: между 30-ми годами XIV столетия и 70-ми XV почти не осталось книг, — процесс явлен косвенно, приблизительно. Пример умопомрачительного гибрида — правила из Арагона, начало XV века:
1. «Королевский прыжок» — можно уходя от шаха или забирая фигуру, но не через «битое поле».
2. Ферзь «новый» — но другого ферзя не бьет. Односторонняя потеря ферзя равноценна поражению. Пешка превращается в ферзя, только если он ранее сбит.
3. Виды победы (кроме «ферзевой»): abogado (мат), robado (оголение), commun (пат).
4. Есть двойной ход пешки и взятие на проходе.
5. Шах надо объявлять.
6. Взялся — ходи, тронул фигуру партнера — бей, задел поле — ходи туда.
Конечно, не шахматы (ферзь — «второй король») — шахматоподобие, с остатками шатранга и местной философией.
Решающий внешний толчок, вынудивший ангела поторопиться — изобретение Гуттенбергом книгопечатания. Не только сборники получили возможность доходить в дешевеющих изданиях до почитателей. Карты, главный конкурент шахмат на столах европейской аристократии и интеллигенции, стали совсем дёшевы. Чтобы шахматам удержаться в коллективном внимании (а такая судьба им уготована — грядёт «эпоха разума»), должно скорее оформить динамичный вариант.
Исторический контекст. Расцвет европейской астрологии — XIV-XV вв. Вспышка символического постижения, инсайт о связи души и космоса. Падающий, претворяющийся луч от общего мистического подъема XIII-XIV веков, когда «все великие религии мира заканчивали построение догматических систем». Рационализм гордо выходит на рынок в гностическом обличье, помахивая кошелкой с «самой рациональной из игр».1348-1349 гг. — всеевропейская чума. Паника, мрачное облако над континентом, бунты, «кровавые наветы», «отравление колодцев», ненадежность основ. За два столетия четыре волны — но цивилизация выдержала (только ещё огрубела, жестокость и погромы стандартизовала).
Средневековье уделяло много внимания компиляции и переосмысливанию древностей — грешат арабы, персы, византийцы… Возрождение — его естественное продолжение: разум абстрактный, самоцельный становится чувственным, пластика и эмоция наполняют идею. Небеса ниже? В конце XV века — новый всплеск символизма. Возрождение не столько «классики» — опосредованного неоплатониками «первых» веков ее прочтения. В XVI-XVIII вв. акцент от символа как такового сместится к аллегории, затем — к схеме и теории.
1472 год — экспедиция Сикейры пересекает экватор — и не сгорает (невероятно!). 1492 год — Колумб открывает Америку. 1492 год — указ королей Фердинанда и Изабеллы об изгнании с территории подвластной Испании всех не крестящихся немедленно евреев (сотни тысяч человек). Прямые следствия: ослабление культуры и экономики, фламандская война (при участии и поддержке многих изгнанников), победа гёзов, вскоре — крушение Испанской колониальной империи, поднятие империй Оттоманской, Английской и капитализма. 1497 год — изгнание евреев из Португалии (с трагедией насильственного отнятия детей; в том числе — у 90 тысяч испанских беженцев). Внешний итог: конфликт с Турцией и Ганзой, политическая и религиозная изоляция Западной Европы, — со всей напряженностью, культурными и экономическими последствиями, стагнацией на столетия. Поленницы и пыточные камеры инквизиции, предназначенные в основном ложным христианам-«марранам» и еретикам-катарам, но не брезговавшие неврастеническими крестьянками-«ведьмами», отставшими маврами, языкастыми учеными. Над всем этим — ощущение роста сил и возможностей, «подплывание бесконечности» ко рту моего ума.
Здесь, на разломе, средь пробуждающихся демонических сил, возникает удивительная игра, математические тайны которой приводят в трепет алгебраистов и геометров, плотность информации — кибернетиков, концентрация мысли и полнота переживаний — психологов. Новым шахматам я приписал бы (на уровне правил): сильных ферзя и слона, двойной ход пешки, рокировку. Последнюю мы начали получать с XVI века, остальное скомпоновалось в конце XV века.
«Первое, окончательное и бесповоротное» создание новых шахмат в одно из десятилетий второй половины XV века — миф: история трудится над ними до и после. Но из раковин и водорослей появляется жемчужина — сразу на центр стола. Некто глубочайше образованный, влиятельный и «слышащий время» — должен был выбрать, оформить, запустить уникальный вариант. Какая красота создана! Несколько показательных деталей.
Кроме лошади, исчезли попрыгунчики — и заработали «экраны»; криволинейное свойство проникать, убереженное коню, делает их неабсолютными. Факт динамического равенства сил коня и слона, фигур-антиподов. Основа позиционной игры. Свобода разношерстное менять (и не бояться разменов) порождает «вееры выборов», широкую зону динамического равновесия. Подобного нет в шатранге!
Измени размер доски, ход ферзя… — хрупкое балансирование рушится — словно возможности, использованные впереди, уже заложены здесь: ни рокировка, ни «взятие на проходе» его не колеблют.
Трикстерский, юмористический прыжок рокировки игру взбодрил. Ход двух фигур одновременно — изобретение радикальное и в играх уникальное. Как и битьё фигуры там, где её нет («взятие на проходе»). Во время «дискуссии о правилах» (40-е годы XIX века) Петров пишет: «Нелогичное и аномальное правило, которое, однако, надо оставить, ибо оно увеличивает силу пешки и её возможные комбинации». Именно эти «аномалии» паутинку шахмат не поколебали! Игра сделана на диво добротно, сочно — архетипично; не только из игрового опыта или эстетической интуиции — метафизикой и математикой сущего.
Кто же в преддверии череды европейских войн послал в мир игрушку, более подходящую возрождающимся, стремящимся к эмансипации чувства полуварварам? Версия Рикардо Кальво о «группе мистически настроенных поэтов Валенсии» надежна — как авторство полуграмотного саутгемптонского актера трагедий Шекспира. Кто «Френсис Бэкон», мудрец и тайнознатец, нацепивший маску «собирательного творца» — или вправду отдал он магический знак почитателям изящной латинской словесности?
Помню, гуляли мы с Борей Гулько по цветущим апельсиновым садикам «еврейского» района Севильи и говорили об уходящих из этого рая в пустоту; как отчетливо доносились до меня оттаявшие в воздухе через 500-600 лет крики, лязганье железа лионских погромов… Новые шахматы, как они обнародованы в конце или середине XV века, — прощальный дар мавров или евреев изгонявшему миру. Гений, пустивший стрелу общественной жизни — был он странен и бескорыстен, — словно вне пыток, бегств и обид. Имя, мотив?..
Конкурент ему и сообщник — «мировой дух». Изольется дланью избранника — или произведет неспешно, в тысячах тысяч, кровь единого замысла.
Станки работают, головы думают… С конца XV века вновь нарастает поток шахматных книг. Архиепископ Марк Иеронимус Вида, поэт Возрождения, перелагает в философскую рифму бездарности Аполлона с Меркурием, воруют пешки Божуй и Федор в шляхтицких «Шахматах» (Кохановского). Переиздается Цессолис (1474 год), магистр свободных искусств Якоб Меннель, деятель Реформации, разражается поэмой-трактатом… Франсиско Винсент выпускает чудесный сборник концов партий. Новые шахматы набирают аудиторию и уровень. В игре, изданиях — романтизм, тексты — не дневник анализа или запись партий: результат изощренного воображения. Молодость…
К концу XVI, оправившись от культурного коллапса, вновь начинаем копить энергию. Испания, фаворит XIV-XV вв., постепенно уходит в тень. Столица на три века перемещается в Италию — за эпицентр кризиса. Итальянцы, чья страна, разделенная на княжества и республики, остается законодательницей культурных мод, и в шахматах не снисходят до стандарта.
Пешку превращают только в сбитую фигуру, взятие на проходе (горном?) третируют, свободную рокировку отстаивают до середины XIX века (Лондонского международного турнира). Отношения с последней особо интимные. Сальвио пишет: «рокировку нельзя делать после любого шаха, и многие итальянские игроки готовы отдать фигуру, чтобы не лишиться ее». Драгоценное, хрупкое право. Играют в энергичной живой манере: темперамент, свобода и творчество. Путь к мату — жертва, активное нападение по открытым линиям, «смахивание» препятствий. Испанцы, жители империи на закате, более академичны.
Аристократия и интеллигенция Италии шахматы любит, чемпионов осыпают титулами, пособиями и поместьями. Кое-кто почти профессионален: князь du Siculiana сопротивляется П.Бои всего с пешкой форы. Масса книг. Иеронимус Карданус, знаменитый врач и философ, влюбляется в шахматы — остальное забрасывает. Сблизясь за игрой с герцогом Сфоро, со знатью, пишет 4-х томный труд (утраченный). В 1617-м году священник и историк Карреро издает трактат. Игрок неважнецкий, для «углубления шахмат» он рекомендует доску 10×8 и две новые фигуры: «кентавр» (ладья + конь) и «кампилион» (конь + слон). В третьем разряде я тоже успевал минут за десять — гроссмейстером сиживаю в цейтноте…
Мой единоверец, философ Лусена, еще в XV веке издает самый, пожалуй, известный учебник в истории — перемежая тончайшие наблюдения детскими зевками (играл слабо). Времена, когда за перо берутся одни чемпионы и первые мыслители — давно позади. Играют современней, чем объясняют: голоса фигур слушаются, а наука в зародыше. Халифат забыт.
На Востоке Европы, куда в XX веке передвинулась «столица» — затишье, традиционность. Играют многие: цари, дьяки, ремесленники… Уровень достойный, — но школ, литературы, диспутов — короче, «профессиональной шахматной жизни» — нет до XIX века. Не очень надежное свидетельство: в 1685 году русское посольство в Париже обыгрывает «всех подряд». Если и так — ничего удивительного: с Людовика XIV французская аристократия переключилась на карты. На петровских ассамблеях играют поголовно, но через полвека Екатерина II, сама приличная шахматистка, заменит пешки на картишки (в роли «признака бомонда»). По дружбе с философами — «лягушатниками». https://gambiter.ru
Правила утрясаются до XIX века, полная разноголосица деталей — по XVIII. Книга очень сильного игрока, скрывшегося под псевдонимом B.L.D.R.G.S., пять раз приводит «королевский прыжок» (без взятия и возможный наравне с рокировкой), превращает пешку только в ферзя, запрещает брать на проходе и дает пат — «полувыигрыш». Милейший пример правил времен «кто во что горазд» в книге Густава Селениуса. «Королевский прыжок», двойной ход — только пешек a, d, e, h и, если не было шахов и взятий — также «с» и «f». Пешка становится только сбитым ферзем — иначе стоит, загромождая доску, и ждет своего часа (неприкосновенна). Изюминка: запрет матовать одинокого короля (голубая кровь…).
В XVII веке дисциплинированные империи (Англия, Испания, Франция) вооружены современной рокировкой, раздробленная Италия бережет «свободную», сицилийская мафия и часть романтических немцев спасаются «королевскими прыжками». Все, кроме Италии, хватают «на проходе». С патом отношения запутанные: Италия и Франция полагают его ничьей, Испания — полувыигрышем, Англия — даже поражением (колонии завоевывают, а не запатовывают!) — до 1808 года. Право первого хода — не всегда автоматически прерогатива белых.
Чтобы бесстрашно малевать шахматистов тех лет, нужны талант или бригада Дюма-старшего. Друзья — Джовани Леонардо и Паоло Бои объезжают две трети европейских дворов с гастрольными матчами, унося на запятках славу и рекомендательные письма к августейшим особам. Леонардо удостоился от португальского короля прозвища «странствующий рыцарь» (тогда — еще не синоним «разбойника»). Поступает на службу к герцогу Бизиньянскому, а в 45 погибает, отравленный одним из соперников (политических? шахматных?).
Паоло Бои остается в Неаполе при дворе герцога Урбинского, много путешествует, в 1597 году возвращается на родную Сицилию — и через год гибнет, отравленный грабителем — слугой в харчевне.
Джоакино Греко — «Калабриец» — рождается в 1560-м году. Из низов, почти необразован — читать учился сам. С 19-ти лет составляет шахматные сборники. Играл вдохновенно, в силу гроссмейстера: «пред-Таль». Бродячий гений: Италия, Париж, Лотарингия, Лондон, Мадрид… Князья, герцоги, прелаты, книги, дукаты, тайны дворов и грабители с большой дороги… Терял — и добывал игрой в шахматы состояния, удостаивался королевских пожизненных пенсий — и катил дальше. Герой романа приключенческого и повести о свершениях духа. С 21 года не был на родине; уходит в Вест-Индии, завешав состояние ордену иезуитов (снова убийство?). Книги изданы через 22 года после смерти — сразу невероятно популярны, переведены почти на все европейские языки. Ярко, талантливо и бессистемно: художник, а не учёный. Как большинство итальянцев.
Решебники — бизнес не одного Греко. С конца XV века нарасхват «задачи с условиями» в «стиле барокко», — типа: «мат в 8 ходов пешкой». И — до начала XVII века. Ценятся (с ХШ по XVII века) задачки «на пари» — со скрытой ловушкой вроде предыдущего взятия на проходе или необычного прочтения правил. Монахи подрабатывают, составляя сборники, читатели — подлавливая друг друга и выигрывая ставки.
Один век «задачки» никому особо не нужны — пока в 1737 году не издается «Разоблачение Стаммой секретов шахматной игры». Играл завсегдатай лондонского «Слоутена» не очень сильно, но время чувствовал — и насытил книгу головоломками и загадками, вернувшими шахматной композиции всеобщее внимание.
На место хитринки, чувственного восторга XV-XVII веков приходит оригинальная эстетика с её разработанными нюансами, точностью малых форм и прелестью сообразительности. Стамма обновляет забытую с великих мансуб Халифата цель: нахождение наилучшего хода. «Новое время»: удовольствие сосредоточения и игры ума острее — ибо небесный свет, единственно нас наслаждающий, — льется более так.
Строгий север и порхающий юг ведут полемику. Итальянцы, естественно, за уникальность, всплеск. У Греко приведены «придурочные» ходы одной из сторон — ради создания позиции с комбинацией. Вера в наступательность такова, что учебник Кеза (1706 год) предлагает: отменить ход 1. е2-е4, как «дающий слишком большой перевес» и ограничиться е2-еЗ. Северяне хотят законов. Идет обновление игры: мир шахмат, идейно чрезвычайно наполненный, всё же ограничен, — правоту трудно, но посильно установить, общий язык — выработать… Честь гармоний послан отстаивать француз.
Имя названо: Франсуа Андре Доминикан Филидор — его обойти в истории шахмат невозможно. С 6-ти лет — певчий в парижской придворной капелле, в 11 награжден королем за самостоятельные музыкальные произведения. Наследник династии придворных композиторов, сам музыкант выдающийся. Автор первого руководства по шахматам с общепонятными методическими анализами. «Защиту Филидора» играем поныне, эндшпиля «ладья с пешкой против ладьи» и «ладья и слон против ладьи» проанализированы им столь досконально, что все позднейшее — дополнения и комментарии. Вместе со Стаммой ввёл алгебраическую нотацию, «абсолютную систему координат». Популярен, особенно во Франции и Англии, неописуемо: на переиздание учебника 1777 года подписывается 400 человек (сплошь знаменитости).
С 1790 года живет в Англии, спасаясь от ножа гильотины. В игре — тактик, любитель исключений и парадоксов: по любому поводу f7-f5, некорректные жертвы для изменения характера борьбы, отстаивание развалин «с позиции (тактической) силы». Стать, «первому стратегу» и родиться тактиком, борясь с искушением выигрывать «на голом таланте». За «форами» и безобразием — полотно, объединяющая мысль.
Теория в зачаточном состоянии, знающий хоть что-то — король. Музыкант чувствовал мысленные «октавы», простые гармонии фигур. Хаос, азарт и напряжение борьбы слабее — достойных противников на севере почти нет (с итальянцами, кажется, не встречался). Музыке Бетховена, Вагнера, Шёнберга еще ждать…
Прекрасный игрок вслепую — почти зрячей силы. Дебютом в целом пренебрегал: важнее счет, план, логика. Энциклопедисты, XVIII, «золотой век рационализма» (перешедший в бардовый). Идеи, во главе с народовольческим: «пешка — душа партии», великолепны позиционные прозрения безупречны. В книгах — догматик, ментор. Что и породило ответную бурю: обидевшись на чопорную научность, дель Рио (1750), Лоллю (1763), Понциани (1769) выпускают хорошие учебники, отчасти посвящая их глупостям филидорового «оппонента» и анализам тех же эндшпильных положений (тоже весьма добросовестным). Название книги Доменико Лоренцо Понциани: «Ни с чем не сравнимая игра в шахматы» (тем более со всякими там бескрылыми философиями!).
В миттельшпиле — за индивидуальное творчество и искусство, против регламентации. Сговорились в одном: «белые при правильной игре побеждают».
«Он слишком опередил свой век». Аргумент Италии: более высокий уровень, — хотя, на базе филидоровской идеологии, приправленной импортной романтикой, уже грибами произрастают «звезды» Англии и Франции. К началу XIX века центр — здесь. Филидор — кумир, — но даже номинальные «ученики» больше склонны к комбинированию. Теорию позиционную заметили; однако, по определению Я. Нейштадта: «Искусство позиционной игры приобрело прочную основу лишь тогда, когда развилось и окрепло тактическое мастерство». Через век, после Лабурдонне и Андерсена, — иначе, как все изящные планы, оно остается мостовой к…
Автор: Юдасин Л.Г., 2004
Текст книги представлен для ознакомления. Любое использование в коммерческих целях запрещено!
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.