Древняя и загадочная игра. Мир шашек

,

в

Источник: Голосуев В.М. Древняя и загадочная игра. (Мир шашек) – СПб, 1997, 1000 экз. Иллюстрации и диаграммы утеряны.

Предисловие

Шашки с древнейших времен вошли в быт народов, населяющих все материки Земли, стали подлинно народной игрой, частью национальных культур. Конечно, правила игры почти в каждой стране свои. Поэтому автор остановился лишь на двух ее разновидностях, принятых в нашей стране: русские шашки и международные шашки.

история шашекАвтор подробно останавливается на истории развития шашек, начиная с Древнего Мира, ибо поставил своей целью показать место популярной игры в общенациональной культуре, а также роль шашек как игры расчета в век компьютеров.

Конечно, автор не претендует на исчерпывающую полноту обзора. Возможно, какие-то мысли и доводы иным читателям покажутся далеко не бесспорными. Не в этом дело. Для автора суть излагаемого материала заключается в живой связи времен и роли шашек в окружающем нас духовном мире. Об этой связи замечательно сказал поэт Н.Заболоцкий:

Два мира есть у человека:
Один — который нас творил,
Другой — который мы от века
Творим по мере наших сил.

Выход этой книги вначале предполагался заметно раньше — в 1991 году в издательстве «Физкультура и спорт» (Москва), куда рукопись поступила еще в 1987 году. Однако по ряду объективных причин (главным образом, ввиду резкой смены экономической обстановки в стране) она тогда осталась невостребованной.

И лишь теперь, после предпринятых автором дополнительных активных усилий, она выходит, наконец-таки, в свет. Поэтому искренне благодарю заведующего редакцией шахматной и шашечной литературы издательства «Физкультура и спорт» Виктора Ивановича Чепижного, редактора Фридриха Моисеевича Малкина за весьма емкую и содержательную работу по подготовке рукописи к публикации.

Считаю также своим долгом выразить горячую признательность ветеранам шашечного движения — Б.М. Блиндеру, З.И. Цирику, А.И. Куличихину, Л.А. Глезеру, И.П. Козлову, Ю.П. Барскому, Б.М. Герцензону, А.В. Рокитницкому, М.М. Становскому, историку шашек В.С. Пименову, журналистам Г.А. Рудницкому, А.И. Колесникову, Н.В. Полянской, профессору А.В. Мамонтову, докторам педагогических наук А.Е. Марону, Ю.Ф. Фоминых, доктору исторических наук И.Н. Хлопину, кандидату исторических наук A.M. Шовкопляс — за весомую поддержку, критические замечания и материалы, которые позволили мне успешно завершить давние замыслы.

Неудивительно, что за последнее время в шашечной жизни произошло множество разнообразных событий, достойных особого освещения в дальнейшем. Кое-кто из упоминаемых здесь спортивных лидеров волею судеб оказался за рубежом. Редеют, к великому огорчению, и ряды ветеранов…

Поскольку ранее столь всесторонних и, пожалуй, энциклопедических изданий еще не появлялось, то автору довелось выполнить еще и значительный объем подготовительной (зачастую исследовательской) работы по поиску редких старинных отечественных или зарубежных источников, а также консультироваться со специалистами в смежных областях знаний, культуры (литературы и искусства) и науки (археологии, истории, техники).

Эта книга адресована как квалифицированным спортсменам, так и рядовым любителям шашек любого возраста. Она полностью соответствует действующим программам подготовки в спортивных учреждениях (ДЮСШ, СДЮШОР), внешкольных заведениях (Домах творчества юных), вузах, техникумах и коллективах физкультуры предприятий. И поэтому она может использоваться в качестве учебно-методического пособия для преподавателей и учащихся.

Владимир Голосуев, гроссмейстер.

Любимая игра богов и фараонов

«А самому божеству имя было Тевт.
Он первым изобрел число, счет, землемерие, звездочетство,
вдобавок игру в шашки и кости, а также письмена».

/ Платон. Избранные диалоги

Как и где появилась игра в шашки? В поисках ответа на этот вопрос историки прежде всего обращались к Древнему Египту, где еще за тысячи лет до новой эры сформировались высокоразвитая культура и литература. В археологических экспедициях при раскопках и исследовании пирамид ученые, кроме предметов домашнего обихода, находили и всевозможные комплекты для неизвестных им пока игр. Было ясно лишь одно: все вещи, включая и игральные комплекты, были необходимы владельцу для продолжения жизни в потустороннем мире. Вопрос заключался в другом: можно ли отнести обнаруженные игры к шашкам и шахматам?

На этот счет полного единства во взглядах у специалистов не было никогда. Еще в прошлом веке ошибочно полагали, что открыты египетские шахматы. Однако известный английский историк Г. Мэррей убедительно доказал, что зарождение и развитие шахмат шло из Индии. Первое их упоминание в литературе относится к VI веку н.э.

А вот что подчеркивал польский искусствовед и исследователь игр Е. Гижицкий в книге «С шахматами через века и страны»: «Многие не ориентирующиеся исследователи иногда считают их (египетские игры) прародителем наших шахмат, потому что найденные при раскопках следы свидетельствуют об их существовании за несколько тысяч лет до н.э. Среди нескольких вариантов этой игры лучше всего в последнее время исследован так называемый сенет — табличная игра, по характеру сходная скорее с шашками. Сходство с шахматами только видимое и относится оно, пожалуй, только к форме камней для игры, которые имеют ряд высоких фигур, а не плоских кружков».

Более осторожен в оценках подобных игр французский историк Ж. Бойэ: «Если «шашками» называть всякую игру пешками на доске, разделенной на клетки одного или двух цветов, тогда происхождение шашек «теряется во мраке веков». В самом деле, на древнейших памятниках Египта, Халдеи, Трои можно встретить изображение шашечной доски с фигурами, но установить, для какой конкретной игры они служили, не представляется возможным».

Еще одним сторонником древнего происхождения игр на специальной доске выступает американский популяризатор науки, автор книги «Математические головоломки и развлечения» Мартин Гарднер: «Игры эти столь же древни, как цивилизация, и столь же разнообразны, как крылья бабочек. Если учесть, что до недавнего времени эти игры служили лишь для «отдохновения» и освежения ума, то нельзя не признать, что человечество затратило на них фантастическое количество умственной энергии.

Ныне положение игр резко изменилось: они заняли заметное место в теории вычислительных машин. Вполне возможно, что самообучающиеся машины, умеющие играть в шашки или в шахматы, явятся предшественниками совершенствующегося электронного мозга, способного достичь невиданных высот в развитии своих способностей.»

Но прежде, чем вернуться к увлечениям древних египтян, ознакомимся еще с остроумным наблюдением соотечественника Гарднера — Хаксли: «Играм присущи некоторые черты произведений искусства. С их простыми и четкими правилами они предстают перед нами как островки порядка в хаосе и неразберихе эмпирического опыта. Когда мы играем в них сами или только наблюдаем, как в них играют другие, мы переходим из непостижимой вселенной данной реальности в маленький, строго упорядоченный мир, где все ясно, целесообразно и легко доступно пониманию. Дух соревнования, примешиваясь к внутренней прелести игр, делает их еще более увлекательными в то время, как жажда выигрыша и яд тщеславия в свою очередь придают особую остроту соревнованию.»

И хотя здесь речь — об играх вообще, нельзя не обратить внимание на то, что эти рассуждения отлично подходят к математическим играм на специальной доске, где исход определяют не ловкость рук или слепая игра случая, как это происходит, например, при игре в кости или в карты, а чистое мышление. Но всё же сохранившиеся игровые комплекты, их изображения на стенах гробниц и в папирусах позволяют придти к выводам, что в Древнем Египте существовали игры как нардового, так и шашечного характера. И если в нардах всегда применяется игральная кость (счетчик), а перемещение шашек (или фишек) на специальной доске происходит по принципу игры с погоней — кто быстрее достигнет заранее оговоренного поля или линии, то в предшественниках шашечных игр на доске всегда идет единоборство двух армий, напоминающее реальное сражение. Выступая из своего первоначального положения, каждая сторона борется за позиционный и материальный перевес с целью полного уничтожения или лишения ходов (запирания) противника. Доски в египетских шашках видоизменялись: были как прямоугольные (например, 3х10), так и квадратные (со стороной от 7 до 12 клеток). Игровыми полями при этом могли считаться пересечения линий на доске или клетки между ними.

Возможно, на ранней стадии в шашках применялась игральная кость: ею определялось число ходов или номер шашки, которой предстояло сделать очередной ход. Так в дальнем предке шахмат — чатуранге (Индия) — бросок кости определял фигуру, получавшую право хода.

Древние египтяне верили не только в загробную жизнь, но и в могущество различных богов. А с одним из них — по имени Тот — они связывали появление различных наук, письменности и игры в шашки.

Цитируя Сократа, Платон напоминает, в частности, и такое его высказывание: «Я слышал, что близ египетского Навкратиса родился один из древних тамошних богов, ему была посвящена птица, которую называли Ибисом. А самому божеству имя было Тевт (греческая вариация имени Тот). Он первый изобрел число, счет, землемерие, звездочетство, вдобавок игру в шашки и в кости, а также письмена.»

И затем Сократ с одобрением заметил: «Придя к царю, Тевт показал свои искусства и сказал, что их надо передать остальным египтянам.»

Этого мудрого и общительного бога, вероятно, следовало бы почитать покровителем шашечного искусства, как шахматисты чтут Каиссу, появление которой связано с одной европейской поэмой.

…Однажды Тот играл с богиней Луны. Вот как передал эти бурные события Плутарх, ссылаясь на миф «Об Исиде».

Как-то бог земли Геб и богиня неба Нут заключили между собой брачный союз. Но бог Солнца Ра проклял богиню Нут и зарекся, что ее дети не будут появляться ни в один из месяцев и ни в один из дней года. Тогда богиня Нут обратилась за помощью к богу Тоту, который выиграл в шашки у богини Луны одну семьдесят вторую часть каждого дня и, сложив из этих частей пять полных дней, прибавил их к египетскому календарному году в 360 дней и поместил в конце года. Так богиня Нут получила пять дней, и у нее родилось пять детей. При этом солнечный год увеличился до 365 дней, а лунный сократился на пять дней (до 355).

Как видим, даже глобальные проблемы мироздания не обходились без любимой богами игры! Оказывается, боги сражались не только между собой, но и с фараонами. «Отец истории» Геродот, например, передал со слов египетских жрецов рассказ об игре в шашки фараона Рампсинта: «…после этого, рассказывали жрецы, царь живым нисходил в то место, которое эллины считают преисподней; там он играл в шашки с Деметрой, причем частью выиграл, частью проиграл; наконец, опять возвратился на землю и принес с собой от богини золотой утиральник».

Но коль скоро Тот принес египтянам и шашки, и письменность, то неудивительно, что среди многочисленных иероглифов (солнце, звезда, человек, глаза, и т.п.) оказалась и игральная доска.

Наряду с игровыми комплектами археологи находили в гробницах также папирусы с ходами партии, которую усопшему предстояло разыграть в загробной жизни. Противник доставался грозный — какое-нибудь из мифических чудовищ. И все-таки исход сражения особых волнений ни у кого не вызывал — фараон или вельможа делал самые сильные ходы, зафиксированные в папирусах.

Теоретикам шашек, наверное, интересно узнать, что у египтян были пристрастия к отдельным системам. В двух обнаруженных папирусах содержалась одна и та же партия, начинающаяся на 15-й клетке доски и завершавшаяся на 7-й, где изображен иероглиф воды. Не правда ли, символичный финал? Победитель бросает противника в воду и топит его!

Описывая быт египтян, немецкий ученый Оппель остановился на игре в шашки:

«Мужчины особенно любили игру в шашки. Шашки были черные и белые — или красные и белые, напоминали несколько кегли и варьировались из обыкновенного дерева, а у богатых людей — из слоновой кости. Шашечница была в виде маленького столика и очень низкого, поэтому к нему садились или приседали на корточки, на полу … одной ногой становились на колено, садились на пятку, а другое колено подтягивали к груди».

Своеобразной традицией было высекать имя владельца игрового ящика или доски на боковой поверхности. Но иногда сюда заносили имя слуги — в честь каких-либо его особых заслуг. Например, в гробнице Аменхотепа III обнаружена игральная доска, на которой оказалась высеченной строка с указанием имени «управителя работы в гробнице царя».

Едва ли не повсюду в Стране пирамид можно было наткнуться либо на сами шашечницы, либо на их изображения или упоминания в тексте. И еще один пример. Когда расшифровали текст на большой стеле из розового гранита, обнаруженный в Судане в 1862 году и хранящейся ныне в Каирском музее, то выяснилось, что там шел рассказ о завоевании Египта кушитским царем Пианхи в середине VIII века до н.э. Там же среди царских наставлений своему войску перед сражением есть и сравнение воина с игроками в хеба (одно из названий египетских шашек): «Не нападайте внезапно ночью подобно игрокам в хеба, но сражайтесь при свете дня, загодя извещая врага о приближении своем…» Судя по этой фразе, военные сражения тогда были намного благороднее и романтичнее, раз уж шашечные хитрости кажутся внезапными.

Мифические сюжеты и поныне привлекают внимание писателей всех стран. В глубоко философском многоплановом произведении «Иосиф и его братья» Т. Манна (1875-1955) основные действия разворачиваются в Древнем Египте. Знакомясь со всеми тяготами и лишениями, выпавшими на долю главного героя, читатели могли обратить внимание на то, что в важные в судьбе Иосифа моменты жизни его неизменно сопровождала шашечница.

Когда юный Иосиф играет с отцом Иаковом в богатом шатре за шашечной доской, то он решает уступить ему, ставя шашку на поле, именуемое «злой взгляд». Придя в хорошее расположение духа, отец дарит ему красивую и добротную одежду. Но завистливые братья бросают его в колодец — совсем, как в сказке. Затем Иосифа находят купцы и отдают в рабство.

После долгих приключений он попадает в дом одного царедворца. И вновь от него потребовалось умение играть в шашки, когда госпожа предложила ему сыграть партию-другую. Вначале он «загнал ее в угол», а затем дал ей загнать в «угол» себя, так что победа и поражение взаимно уничтожились, а итог встречи выразился нулем». Под «углом» автор наверняка подразумевал запирание шашки на одном из боковых полей.

Крайне увлекательны и описания их последующих баталий за шашечницей.

«Они сели играть за красивый резной столик для игр. На диван из черного дерева и слоновой кости — она, а он — на табурет с копытообразными ножками, и, расставив изображение лежащих львов шашки, заговорили об игре…» Как вдруг Иосиф обнаружил, что госпожа потеряла голос, и предложил прекратить игру, сказав, что не притронется к шашкам, пока она не вылечится. «Но она и слышать об этом не хотела и насмешливо упрекнула его в том, что он ищет предлога уклониться от партии, которая уже с самого начала сложилась не в его пользу, и, не желая быть загнанным в «угол», хочет спасения…

Играл он, однако, рассудительно, он не умел иначе, и трудно было бы сказать, кто кем управлял, — он своим разумом или его разум — им. Она тоже делала ходы шашками, поднимала, передвигала их, но все это так рассеянно, что вскоре была разбита на голову, но даже не заметила этого и продолжала бессмысленно играть до тех пор, пока его неподвижность не заставила ее опомниться и с напряженной улыбкой взглянуть на путаницу своего выигрыша. Он вздумал облечь это больное мгновение в рассудительные и вежливые слова, возомнив, что вылечит ее этим, приведет в порядок, спасет; поэтому он спокойно сказал:

— Придется, госпожа, начать снова, сейчас или в другой раз, ибо этот кон тебе не удался — не удался, конечно же, потому, что я неправильно начал, и теперь, как ты видишь, никто не может продвинуться: ты не можешь, потому что я не могу, а я потому, что не можешь ты, — обе стороны проиграли эту партию, так что нельзя даже говорить о победе или поражении: оба победили и проиграли оба…»

По-видимому, в перевод текста вкралась неточность: как при столь рассеянной игре госпожа могла «взглянуть на путаницу своего выигрыша». Вероятнее всего, у нее был проигрыш, но Иосиф представил дело так, что каждой из сторон некуда было ходить. Как же это могло случиться в действительности? Скорее всего, когда шашки противников сошлись на доске без единого размена, и начинающий был бы вынужден сдаться.

Но недолго Иосифу довелось пребывать в этом доме, и вскоре он пускается в новое путешествие, попадая в город, где жил царь. После знакомства с придворными он принес им для развлечения шашки.

У Т.Манна, строго придерживавшегося в своем романе документальной основы, есть даже указание на вид доски, за которой происходили сражения. Не раз фараон одерживал победу на «тридцатипольной доске, наслаждаясь при этом плясками, игрой на лютне и пеньем…»

И уже в те давние времена наиболее проницательные египтяне видели в этой неброской с виду игре всю глубину ее содержания, понимая, что она учит военному искусству, шлифует ум, приучает к размышлениям и развивает предвидение. А по силе игры в шашки судили порой и о умении управлять. Лучшей иллюстрацией тому стал бы, пожалуй, диалог персонажей исторического романа Б. Пруса «Фараон»:

«- У фараона большие способности…

— Но он ничего не знает, ничему не учился! — ответил Херихор. — Чуть-чуть понюхал высшей школы, откуда поспешил сбежать. Вот почему сейчас в делах он слеп, как ребенок, который смело переставляет шашки, не имея понятия о самой игре.»

Для сатирических изображений египтяне прибегали к символике и рисовали людей под видом зверей, к которым они более всего подходили по своим качествам. Храброго они изображали львом, верного и преданного — собакой, хитрого — лисицей, а грязного и отвратительного в виде свиньи.

На одной из карикатур, взятой из египетского папируса в Британском музее, изображены лев и антилопа, играющие в шашки. Лев, олицетворяющий фараона Рамзеса III (1269-1244 гг. до н.э.), только что выиграл и забирает деньги. Выражение хвастливой гордости на его лице и удивленный, разочарованный вид партнерши переданы безвестным художником весьма комично.

Чтобы уяснить смысл этой карикатуры, следовало бы обратиться к истории. Будучи непомерно тщеславным, Рамзес III приказал расписать стены храма в Мединет-абу громадными картинами, изображающими его победы в окружении своих жен и дочерей, а с одной из них он играет в шашки.

Упоминает об изображении Рамзеса III за игрой с дочерью, которое сохранилось в Мединет-абу, и автор исторического романа «Уарда» Эберс. Правда, в русском переводе сама игра условно названа нардами, хотя характерных для них игральных костей ни на изображении, ни в тексте не отмечено. (По другой версии Рамсес III играл в шашки с наложницей из гарема).

Открытие Паламеда

«А игра во много шашек есть Плинтон с клетками, расположенными на линиях.
А Плинтон же зовется Городом (Полис), каждая из шашек Собакой.
Разделены шашки по мастям на двое, а искусство сей игры в том,
чтобы окружить двумя одномастными шашками таковую иной масти и снять».

/ Юлий Поллукс.

Многие достижения египтян в области науки, искусства и быта становились со временем и достоянием соседей. В результате раскопок в конце прошлого века на острове Крит выяснилось, что там еще в III-II тысячелетиях до н.э. образовалось первое в Европе государство с довольно высокой культурой. Среди множества вещей, свидетельствовавших о торговле Крита с Египтом и Вавилоном, был обнаружен игральный комплект. Но, судя по описанию, на доске не было характерных линий и клеток: только восемь кругов на одной стороне и десять на противоположной. Все — разного диаметра. Поражало разнообразие использованных материалов: слоновая кость, горный хрусталь, лазурит…

По свидетельству историка И. Котца, поместившего специальную статью в энциклопедию «Хандбух» Бильгера, на Крите найден также игральный ящик из слоновой кости, на верхней стороне которого помещена клетчатая доска (шашечница). Были на этот раз здесь и круглые плоские шашки из того же ценного материала. В заключение ученый отмечал:

«Все признаки отсылают это произведение искусства к середине героического гомеровского века, то есть около 1200 лет до н.э., а вместе с тем указывают на Египет, который в то время имел живое общение с Критом и Грецией. Находка — свидетель глубокой древности игр за доской вообще, но не шахматной игры».

Вслед за Критом развивалась связанная с ним культура на Балканском полуострове. Сложившиеся отношения способствовали там развитию духовной культуры — философии, поэзии и искусств.

По сохранившимся памятникам мы узнаем об Олимпийских играх, состязаниях музыкантов и поэтов. Широкое распространение получают всевозможные настольные игры. Одни из них были связаны с игральными костями (например, кубейя), а другие были строго логическими играми, не зависящими от воли случая (петтейя, полис).

Первым упоминанием об игре чистого расчета пессои (производное от петтейи) можно считать «Одиссею» Гомера — в той строфе, где речь идет о претендентах на руку Пенелопы. К сожалению, в русском переводе этого и других произведений античных авторов нередко подлинное название игры заменялось костями, что, конечно же, не способствовало объективному восприятию истории игр. Обе гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея» связаны, как известно, с троянским циклом сказаний, повествующих о великом походе греков на город Трою в Малой Азии, войне с его жителями и взятии его после десяти лет осады. Но сам автор выступает против войн, люди на войне у него даже объявляются бессмысленными пешками в руках богов (на этот раз в перевод проник термин из шахмат, которых тогда еще не было).

Именно в Греции в V веке до н.э. было положено начало исторической науке. В трудах Геродота встречались и краткие сведения о бытовавших там играх.

Могут ли шашки помочь в борьбе с голодом? Оказывается, могут — и Геродот вспоминает один случай из жизни обитателей Малой Азии -лидийцев, часть которых переселилась позднее в Италию.

«Как сообщают лидийцы, во времена Атиса, сына Мана, во всей Лидии царил страшный голод. Некоторое время люди выжидали спокойно, но так как голоду не было конца, стали искать способ себе помочь. Тогда-то они изобрели игру в биты, кости, в мяч и все другие игры, кроме игры в шашки, так как ее изобретение лидийцы себе не приписывали. Этими играми они старались прогнать голод. Один день они играли, чтобы не чувствовать голода, другой кое-что ели и не играли.»

Как видим, лидийцы уже знали игральную доску, видимо, от греков. Те же в свою очередь считали изобретателем игры полумифического героя Троянской войны Паламеда. Решив как-то развлечь своих воинов во время долгой осады Трои, он предложил им сыграть в неизвестную дотоле игру. Кстати, Паламеду приписывали также изобретение древнегреческого алфавита и цифр.

Что же нам известно о самом Паламеде, изобретателе греческих шашек? Реальная или вымышленная фигура? Вот что по этому поводу замечает Флавий Филострат, греческий литератор, живший в Римской империи во 2 — 3 вв. н.э.:

«Что Паламед был под Троей, верно, как то, что была Троя. Но, поскольку сей мудрейший и храбрейший муж погиб из-за происков Одиссея, Гомер не включает его в свое повествование, дабы не воспевать постыдное деяние Одиссея. И оплакал Ахилл Паламеда — высочайшего и прекраснейшего, юнейшего и храбрейшего, всех превзошедшего разумением и частого советчика муз.» (Кстати, одним из друзей Аполлония был Дамид: уже тогда весьма распространены имена с корнем «дам». Следовало бы вспомнить и о наименовании старинного города Дамаск.)

Не соглашаясь с этой версией, Платон приводит высказывание своего учителя Сократа о том, что игру петтейя принес людям египетский бог Тот, а стало быть, корни самой игры надо искать в Египте.

Безусловно прав большой знаток игр москвич Д.И. Саргин, утверждавший: «Ни одной сколько-нибудь распространенной игры не было изобретено сразу, и она должна была бы пройти сквозь горнило различных поправок и улучшений». Так и греческие шашки (петтейя, пессои, полис) не появились внезапно, сразу, а скорее они результат творчества многих народов.

О большой привлекательности и массовости игры глубокого расчета у эллинов красноречиво свидетельствуют имена игроков, чье искусство оказалось непревзойденным — это Диадор из Мегаполиса, Леон и Теодор из Митилены.

Непобедимый Леон запомнился согражданам своим благородством. Увидев однажды, как один богач издевался над своим рабом, он решил облегчить участь несчастного. Но как это сделать? И Леон вызвал хозяина на поединок в петтейю, запросив в случае победы жизнь раба. Совсем немного времени понадобилось Леону, чтобы выиграть ту партию, а с ней и свободу для раба, с которого сразу сняли кандалы.

Эксекий - Ахилл и Аякс за игрой в шашкиДостигнув к V веку до н.э. наивысшего расцвета, эллинское искусство многое в своих сюжетах черпало в древних мифах и песнях. Особо любили греки украшать свои жилища вазами с красивой росписью. И неудивительно, что на чудом сохранившейся до наших дней прекрасной амфоре был изображен драматический момент игры между героями Троянской войны Ахиллом и Аяксом. Правда, среди ученых до сих пор нет полного единства во мнении, какую же игру пытался запечатлеть знаменитый греческий художник Эксекий. Как отмечал Саргин, воины увлечены какой-то игрой чистого расчета, на это указывают их руки, протянутые к доске, и позы, изображающие раздумье и внимание. К тому же можно различить игровые фишки (или шашки), которые должны передвигаться по доске (см. рисунок: Эксекий «Ахилл и Аякс за игрой в шашки»).

Однако почему-то принято говорить, что Ахилл и Аякс играют в кости. Французский историк Бек де Фукьер, приводя снимок одной из таких ваз (а их с этим сюжетом было немало), сумел расшифровать надпись на ней: четыре шашки Ахилла, три шашки Аякса.

Но самое интересное, что эта полемика продолжилась в наше время между искусствоведами. Изображение этой вазы было приведено в обоих изданиях монографии «Искусство Древнего Востока» (под редакцией Ю. Колпинского). И если в первом из них в подписи к рисунку значилась игра в кости, то в последнем — игра в шашки.

Ну, а раз мифические герои коротали досуг за игральной доской, то реальные полководцы за игрой, вероятно, продумывали новые планы будущих сражений. Когда в 331 году до н.э. Александр Македонский ниспровергнул державу персов и победоносно прошел весь Ближний Восток, то он оказался владыкой большей части известного ему мира. При этом многие традиции быта, включая игры, также широко распространились за пределы Греции. Судя по дошедшим до нас сведениям, сам Александр нередко с большим азартом отдавался игре.

Сообщая об этой, вредной, на его взгляд, привычке великий французский философ XVI века Монтень в «Опытах» замечал:

«Разве не могу я составить себе мнение об Александре на основании того, как ведет он себя за столом, как беседует и пьет или как он играет в шахматы? (Разумеется, здесь следует говорить об одном из видов греческих шашек, например, петтейя. — В.Г.) Каких только струн души не затрагивала эта пустая детская забава?.. Александр не больше ломал себе голову над планом похода на Индию, чем какой-нибудь другой человек, — разыскивая путь, от которого зависит спасение человечества. Посмотрите, как наша душа придает этой смешной забаве значение и смысл, как напрягаются все наши нервы и как благодаря этому она дает возможность любому человеку познать себя самого и непосредственно судить о себе. Какие только страсти не возбуждаются при этой игре»…»

Правда, к его оценке следовало бы отнестись с известной долей осторожности. Как признавался Монтень, в играх, требующих сообразительности, включая шахматы и шашки, он способен усвоить лишь самое основное. «Я воспринимаю медленно и неотчетливо, но если все же удалось что-нибудь уловить, я удерживаю воспринятое во всей его полноте, постигнув его всесторонне, точно и глубоко, пока оно удерживается во мне».

Как же выглядели настольные игры, которыми увлекались греки всех сословий? С определенной достоверностью о них удается судить по крайне редким археологическим находкам да литературным источникам, которых сохранилось больше.

Описывая красивую терракотовую статуэтку, найденную в Афинах, историк Г. Блюмнер в 1885 году заодно отметил особенности доски: «Эту игру иллюстрирует терракотовая группа из Афин, на которой изображены юноша и женщина, играющие в присутствии зрителей. Вид доски дан сверху: двенадцать плоских и круглых фигур неравномерно расположены на доске, состоящей из 42 квадратных клеток. Ни в очертаниях доски, ни в расположении фишек нельзя, однако, быть вполне уверенными».

После ознакомления с изображением упомянутой греческой статуэтки Саргин тоже согласился, что доска и расположение шашек на ней исполнены небрежно. Некоторые шашки стоят на линиях и перекрестках, а некоторые попали посредине клеток. Несомненно, что художник ошибся и отнесся к воспроизведению доски не совсем внимательно, но в ней сохранены главнейшие признаки, по которым и доску, и употребление ее в игре восстановить можно. Линии проведены до конца доски, чего не было бы в случае игры на клетках. От одного игрока к другому идут восемь линий, а между ними лишь семь. Это наверняка небрежность, и их тоже должно быть восемь. Если это предположение верно, то перед нами доска с 64 полями (пунктами) для шашек.

При этом Саргин оспаривал мнение Фалькенера, сближавшего петтейю и латрункули с игрой древних египтян. На его взгляд, различия между петтейей и игрой римлян были значительными.

К сожалению, из-за слишком вольного обращения скульптора с избранной темой нам так и не удается до конца раскрыть детали самой игры. Предприняв попытку реконструкции доски, видный историк шашек А.И.Куличихин показал способ приведения ее к обычной клеточной доске 8х8 с соответствующим удвоением числа шашек у каждой стороны (по 12). И все же вопрос о шашечнице остается открытым.

Если же обратиться к произведениям античных авторов, то мы сможем найти там не только описание отдельных правил игры, но и наиболее характерных приемов, ведущих к победе. Правила игры в петтейю (или полис, как позднее называли эту игру) сводились, по мнению Юлия Поллукса (автора «Ономастикона»), к проведению своих шашек через всю доску в «город». При этом неприятельскую шашку можно снять с доски, если ее удается окружить двумя своими шашками. Вот почему вышедшая далеко вперед шашка могла быть легко уничтожена.

Должно быть, это свойство игры позволило Аристотелю в его «Политике» сказать, что греков, изгнанных из города ждут большие неприятности подобно тем, которые ожидают незащищенные фишки в игре с пессоями.

Позднее И.В. Гёте также прибёг к подобной метафоре, но его вывод оказался более оптимистичным: «Смелые мысли играют роль передовых шашек в игре, они гибнут, но обеспечивают победу».

Среди различных приемов игры Поллукс наряду с охватом упоминает и запирание, которое состоит в лишении неприятельской шашки ходов. Об этом хорошо был осведомлен Платон, сравнивший в своем труде «Политика» людей, попавших в нелегкое положение во время спора, с неопытными игроками в петтейю, которые оказываются запертыми более сильным противником.

В то время, как доска для петтейи (полиса) имела поля, образованные пересечением линий, сами шашки, называемые иногда «собаками», двигались в ортогональном направлении.

Наряду с клеточными досками получили распространение у греков и доски с линиями (грасмисмос, пентаграмма — 5 линий).

Вплоть до середины прошлого века считалось, что Паламеду принадлежит честь открытия шахмат. Кстати, во Франции даже издавался журнал с таким названием. Заслуживают внимания другие попытки установить обстоятельства происхождения игры на клетчатой доске. По мнению безымянного автора «Трактата об игре в шахматы», заслуга изобретателя игры принадлежит философу Ксерксу, жившему в древнем Вавилоне при царе Эвимерадахе. Группа наиболее мудрых советников этого царя, при котором в стране процветали жестокость, алчность и распущенность, обратилась к Ксерксу с просьбой изыскать средство, способствующее смягчению нравов и облагораживанию характера самого повелителя и его подданных.

Но, если учесть, что теперь установлены более точное время и место появления шахмат, то упомянутая легенда, скорее всего, относится к появлению игры типа нард.

Увлечение римских легионеров

«Если играешь в войну из шашек строя засады,
В этих стекляшках найдешь ты и солдат, и врагов».

/ Марциал. Эпиграммы

Все богатейшее греческое наследие впитал в себя Рим, который в упорных сражениях с соседями в III-II веках до н.э. стал великой державой, не имевшей себе равных в мире. Широкую популярность получают и различные настольные игры. К тому же римляне не ограничились простым заимствованием, а внесли ряд усовершенствований.

Название самой игры на доске без применения игральных костей и жребия было — латрункули, игра шла в солдаты (в переводе иногда — «разбойники»). С каждой стороны в ней участвовали два вида шашек — ординарии и ваги, взаимодействие которых можно сравнить с привычными нам простыми и дамками.

Флавий Вописк, живший в III веке до н.э., поведал любопытную историю. Когда на одном пиру, играя в латрункули, Прокул десять раз подряд вышел в императоры, один из зрителей принес зимнюю красную мантию, накинул ему на плечи и приветствовал: «Да здравствует Август!» (Август — в то время римский император).

Разбирая этот эпизод, Саргин отмечал, что императором иногда называли шашку, прошедшую на противоположный край доски. Но не исключено, что императором провозглашался победитель, выигравший партию каким-нибудь особым образом, например, не приводя своих простых или заперев шашку противника.

Наиболее же раннее упоминание об этой игре встречаем у Варрона, сравнивавшего с игральной доской таблицу падежей латинского склонения и утверждавшего, что здесь два порядка клеток, одни поперечные, другие — «как это обыкновенно на доске, на которой играют в латрункули».

Играли римляне повсюду — даже на улицах, расчерчивая доски прямо на земле и применяя камешки в качестве игральных фишек. И лишь экстремальные обстоятельства могли лишить их удовольствия сыграть или понаблюдать за поединками.

«Никто, когда бежит на пожар собственного дома не станет смотреть на игральную доску, чтобы узнать, как освободится взятый в плен камешек», — отмечал Сенека. Под пленом тогда, как, впрочем, и позднее в русских шашках, понималось запирание шашек.

Известно также, что молодежь из наиболее состоятельных римских семей объединялась в клубы, называвшиеся чаще всего в честь местных богов и включавшие в свою программу развлечения спортивными упражнениями и интеллектуальными играми. Об одном из таких клубов — для плавания и игры в шашки — упоминал известный американский писатель, Лауреат Нобелевской премии Т.Уайлдер в историческом романе «Мартовские иды», посвященном последним дням правления императора Юлия Цезаря. По мнению автора, игра в солдаты была неотъемлемым спутником досуга не только римского правителя, но и представителя его оппозиции — поэта Гая Валерия Катулла. Но, впрочем, судите сами: перед вами лишь несколько фрагментов произведения, выполненного в эпистолярном жанре на документальной основе. Правда, сами записи и высказывания, по признанию автора, были попыткой «предположить, как протекали события, неравномерно отраженные в дошедших до нас свидетельствах».

«VIII. Из дневника Цезаря:

«… Но за что меня ненавидит Катулл? Неужели и великие поэты могут пылать негодованием, заимствованным из старых учебников? Неужели великие поэты-дураки во всем, кроме своей поэзии? Неужели их взгляды формируются застольной беседой в Эмилиевом клубе для плавания и игры в шашки?»

XII. Корнелий Непот. Заметки:

«… Снова обедал с Катуллом в Эмилиевом клубе для плавания и игры в шашки. Очень приятное общество, молодые аристократы, представители самых знатных родов Рима…»

XIV. Азиний Поллион — Цезарю:

«… Несмотря на то, что он (Катулл) лишь немногим старше большинства членов нашего клуба (Эмилиева-для игры в шашки и плавания), он давно играет там роль советчика и умиротворителя… Я уже имел случай докладывать, что большинство членов клуба сочувствует республиканцам…»

XXX. Из дневника Цезаря:

«… Даже дома я как-будто все время играю в шашки. Я теряю шашку, мне угрожают с фланга, я собираю силы для прорыва, выхожу в дамки…»

Как видим, Т.Уайлдер вслед за многими историками полагал, что латрункули — игра шашечного типа.

Многочисленные свидетельства античных писателей позволяют нам поближе познакомиться с увлечением римлян. Сенека рассказывал, что даже накануне казни осужденный Юлий Кан не оставлял игру. А когда настал последний момент, он пересчитал свои фигуры и обратился к противнику: «Смотри, после моей смерти не соври, что ты меня одолел!» Затем кивнув головой центуриону, воскликнул: «Будешь свидетелем, что у меня одной фигурой больше. Полагаешь ли ты, что Кан выиграл в этой партии?» Он шутил…

И хотя в этом отрывке не указания на разновидность фигур, но все же показано, что выигрыш даже одной фигуры позволяет рассчитывать на успех в партии.

Кстати, сам Сенека в работе «О краткости жизни» скептически относится к подобным развлечениям: «Только тот может быть признан абсолютно свободным, кто уверен, что он избавлен от всякого дела, но было бы очень условным причислять к людям свободным только тех, кто проводит свою жизнь в игре в латрункули, или в мяч, или в том, что греется на солнце».

В античных трудах встречаются не только описание игры, но и советы соперникам. Марциал, например, называя отдельные фигуры патронами (сокращенно от латрункулей), напоминает еще о необходимых при игре условиях: «Если играешь в коварные войны патронов, пусть из драгоценного камня будет у тебя воин и твой неприятель».

Полезен и его призыв к бдительности за доской: «Если играешь в войну из шашек, строя засады, в этих стекляшках найдешь ты и солдат, и врагов».

Ну, а о чем может свидетельствовать такое высказывание автора: «Новий с Публием пусть тебе сдадутся, между шашек стесненные стеклянных»? Скорее всего, о причине поражения в игре из-за стеснения наличных сил, иными словами — запирания. Вот перед нами и еще один признак, объединяющий античную и современную формы шашек.

К тому же Марциал считал себя рьяным почитателем латрункулей, ради которых готов расстаться со многими земными благами: «Брадобрея и камешки с доскою да немного моих любимых книжек,… и бери ты себе термы Нерона».

Другой римский поэт, Овидий, также оставил ряд полезных советов. Правда, в переводы его текстов порой вкрадывались неточности: сама игра именовалась чаще «разбойники» (вместо «солдаты»).

«Если играешь в разбойников, будь осмотрительна тоже: пешка, встречаясь с двумя, сразу уходит с доски, воин без пары своей и стесненный борьбу продолжает, вновь повторяя и вновь соревновательный ход» — таково наставление поэта любимой девушке, пытающейся освоить премудрости игры. И здесь вновь подтверждается основной игровой принцип — выигрыш неприятельской шашки благодаря ее окружению двумя своими шашками. Об этом же принципе свидетельствует и наставление: «Как разноцветным бойцам удерживать линию фронта, ибо, попав между двух вражеских, воин погиб, — как в наступленье идти и как отступать осторожно…»

Апулей в «Метаморфозах» писал, что в игре, когда фигуры оказывались запертыми и неподвижными, игрок доведен до «неподвижных камней».

Но наиболее красочная и достоверная картина сражения патронов раскрыта в небольшой поэме С. Бассуса, посвященной успехам сильного игрока Писона. Знакомясь с ней, мы поневоле убеждаемся, насколько основные средства борьбы близки по содержанию современным шашкам.

«Если уставший от тяжести учения, ты не захочешь, однако, остаться в бездействии и захочешь предаться игре, требующей ловкости, то доска откроется для остроумных маневров твоих фигур.

Здесь стеклянные солдаты ввязываются в борьбу. То белые сковывают черных, то черные — белых. Но ни один солдат не отворачивается от тебя. Под таким командованием какая фигура отступила? Какая фигура, прежде, чем погибнуть, не губила врага?

Твоя армия сражается тысячами способов. Вот этот солдат в бегстве своем овладевает преследователем, а тот возвращается из долгого отступления, где он оставался на страже, а другой осмеливается вмешаться в борьбу и обманывает противника, который прибег к грабежу. Вот этот выдерживает двойную атаку и. вынужден сковать одну свою фигуру, выводит из игры две вражеские. Тот бросается на крупнейшие взрывы, быстрый, он разбивает вражескую линию, бросается на вражеские фигуры, опрокинув их, наносит повреждения в стене. Однако, несмотря на упорное сражение, в котором закаляются тела солдат, твой фланг остается единым, хотя и распыленным, и маленьким числом воинов. Ты одерживаешь победу, и в твоих руках остается много пленников.»

Сообщая подробности о герое поэмы Писоне, немецкий историк фон дер Лаза отмечал, что тот обладал высоким искусством игры и на нее собирались поглядеть толпы зрителей. И хотя Писон принадлежал к высшему обществу, его судьба сложилась печально. Став во главе заговора против Нерона, он после его раскрытия был приговорен к казни (как и Сенека).

Приведенный отрывок из поэмы удается воспринять глубже, если учесть, что партия показана в виде сражения двух армий. А римляне, как известно, и свои войска располагали по-шашечному. Они расставляли каждый легион (полк) тремя небольшими отделениями, с промежутками между ними и в три ряда, причем отделения второго ряда стояли против промежутков в первом ряду. Когда воины первого ряда утомлялись в бою, то в пустые места между ними быстро и без потерь внедрялись солдаты второго ряда. Назначение третьего ряда — из старших солдат — состояло в подстраховке на случай крайней опасности.

При иной схеме расстановки боевых сил использовали две линии нападения. Вслед за линией солдат, ординариев, располагалась кавалерия или иной род усиленных войск. И как только разворачивался бой, кавалерия для решающей атаки огибала солдат с флангов и устремлялась вперед… Так и фигуры в игре ходили:

ординарии — в ортогональном направлении (вперед и вбок на одну клетку), а ваги (или блуждающие) в любом направлении — вперед и назад на значительное число клеток в ортогональном или диагональном направлениях.

К таким же выводам пришел позднее Исидор Сельвинский, утверждавший в своей энциклопедии, что «фигуры двигаются частью в порядке, частью туда и сюда, почему одни называются обыкновенными (ординариями), а другие — блуждающими (вагами). Те, которые не могут быть вовсе сдвигаемы, называются пришедшими в отчаяние».

Ряд зарубежных исследователей полагает, что в римской игре не было различий между отдельными фигурами в начале игры, а были лишь разные функции у одних и тех же фигур. Если, например, на одном поле стоит одна фигура, то она «вага», а если на том же поле две и более фигур, то они именуются «ординарии». Подчас римские латрункули отождествляли с греческой петтейей.

А стратегию игры в этом случае также восстанавливают на основе уже упоминавшихся стихов о Писоне. Голландский исследователь Круйсвийк приводит ссылку на текст Остина в журнале «Греция и Рим» (1934):

«Важным принципом игры было маневрирование фигурами так, чтобы они по возможности образовывали связанную группу, фигура, далеко оторвавшаяся от своих и изолированная неприятелем, подвергала себя и весь свой лагерь опасности. Теория эта убедительно подтверждалась практическим опытом; было обнаружено, что лучшая тактика состоит в группировке фигур в прочную связанную конструкцию «мандру», но противнику могло удасться остроумной игрой и порой даже ценой некоторых пожертвований прорваться через эту конструкцию, получая возможность свободных маневров в ее тылу и постепенного «взятия крепости».

По мнению же Саргина, «мандра» могла означать запирание на борту доски. Образно говоря, можно привести типичный пример: белые — дамка с1, черные -дамка а1, простые b2, а3.

Порой в латрункулях усматривали одну из простейших форм шахмат. Но следовало бы иметь в виду, что цели игры в обеих играх совершенно разные. Если в игре — римлян победителем признавался игрок, сумевший уничтожить или связать (запереть) все силы противника, то в шахматах одного материального перевеса мало, главное — это объявить мат священной фигуре — королю.

Это заблуждение проникает порой и в трактовку античных текстов.

Но что же можно сказать о самой игральной доске римлян? Долгое время казалось, что они безвозвратно утеряны. Но не так давно в одном из крупнейших фортов, расположенных на Адриановом валу (самый дальний аванпост Римской империи в начале н.э.) были обнаружены алтарь Фортуны, богини — покровительницы игроков, а также игральная доска, вырезанная из камня, с маленькими фигурками, которые служили фишками. Сейчас эта доска перенесена в музей, а тогда, вероятно, находила применение в бане.

По мнению историка Бек де Фукьера, клетки на римской доске уже имели контрастную окраску, но подтверждений оно пока не нашло.

Квадратная доска для латрункулей, по всей вероятности, использовалась и в игре «абак», где исход борьбы зависел от броска игральной кости.

Древнеримский писатель Светоний сообщал про Нерона, что «в начале своего царствования он играл на абаке двухколесными колесницами из слоновой кости». И хотя позднее в колесницах видели намек на шахматных ферзей, все же следовало бы учесть своеобразие отделки однородных фигур императорского комплекта. Если бы между ними было заметное отличие (как в шахматах, например), то Светоний, написавший к тому же специальную книгу об играх, безусловно отразил бы этот факт.

Не менее распространенной игрой, чем латрункули, в Риме была игра 12 линий, или скриптула. Подчас римляне пользовались совмещенными досками, на каждой из сторон которых были нанесены изображения игровых полей для той или другой игры.

Что же представляла собой игра 12 линий? Доска состояла из пересечений линий с образованием 12х3 клеток, и с каждой стороны в игре участвовало по 15 шашек. На каждом поле могло стоять несколько шашек одновременно — подобно существующим и поныне «столбовым» шашкам.

При этом «ординариями» именовались все фигуры, стоящие на одном и том же поле, а «вагами» — порознь стоящие фигуры. Выбор хода определялся, скорее всего, жребием.

До нас дошло немало ярких свидетельств популярности и занимательности скриптулы. Блестящий римский «оратор» Цицерон рассказывал о консуле Публии Муции Сцеволе, поражаясь его изумительной памяти:

«Сцевола в игре 12 линий, когда первым продвинул шашку, проиграл; по дороге в деревню, повторив порядок всего состояния и припомнив, на каком ходу он ошибся, возвратился к тому, с кем играл, и тот согласился, что это так и произошло.»

Император Клавдий, по сообщению Светония, страстно предавался этой игре и даже создал книгу о ней. Он умудрился не оставлять игру и в дороге, приспособив должным образом доску с фигурами.

О специфике борьбы и разнообразии приемов можно судить по одной из метких реплик Цицерона: «Итак, я уступаю тебе, как это делается у нас обыкновенно в игре 12 линий, отвести шашку, если ты раскаиваешься в своем ходе».

В скриптуле большинство исследователей находили предшественника средневекового триктрака.

Сталкиваясь с античными текстами, мы нередко также видим упоминания об игре, где нужно выставить три свои шашки в ряд и помешать сделать то же самое противнику. Здесь речь идет об игре в мельницу, изображения доски для которой известны еще со времен Древнего Египта.

В уже упоминавшихся наставлениях Овидия встречаются строчки о двух последних играх:

Есть и такая игра, где столько прочерчено линий,
Сколько месяцев есть в быстробегущем году;
Есть и такая, где каждый выводит по трое шашек,
А побеждает, кто смог в линию выстроить их.

Попутно Овидий дает советы, актуальность которых сохраняется и поныне:

…Но недостаточно быть знатоком бросков и расчетов,
Нужно собою владеть, этой труднее и важнее.
Мы за игрой забываем себя, раскрываемся в страсти,
Как на ладони встает все, что у нас на душе:
Гнев безобразный встает, и корыстолюбье бушует,
И начинают кипеть ссоры, обиды и брань…

И еще несколько строк Овидия о цели игры в «мельнице»:

Камешки так положить в тройную цепь на дощечке,
Где побеждает игрок, строя не давший прорвать.

И хотя английский историк игр Г.Дж. Мэррей, автор книги «История игр на шахматной доске, иных, чем шахматы» (1952), полагает, что нет оснований говорить о родственных связях между играми, в которые играли в Древнем Риме и Греции, и современными шашками, но все же достаточно большое число совпадений как по форме, так и по содержанию рассматриваемых игр неизбежно убеждают в их заметной близости. Образно говоря, это различные системы одного и того же дебюта.

По мнению Саргина, латрункули, претерпев незначительные изменения, сохранились до нашего времени в форме англо-шотландских шашек.

Главным доводом сторонников нешашечного характера игры римлян стала ссылка на иной, чем в шашках, характер взятия неприятельской фигуры: она снимается с доски, если ее нельзя освободить из окружения двумя фигурами неприятеля. Но почему-то никто из исследователей не обратил внимания на то, что такой вид взятия является первым приближением к существующему ныне в шашках правилу боя. Ведь и сейчас необходимо снять с доски неприятельскую шашку, если вам удалось завершить ее окружение: с одной стороны от нее стоит ваша, а с другой стороны — вместо вашей шашки, как это было в латрункулях, находится пустое игровое поле, и при этом наступает ваша очередь хода. Единственная разница во взятиях заключается только в том, что теперь окружение завершает бьющая шашка, встающая на свободное поле.

Казалось бы, совсем незначительная модернизация во взятии, а какая бездна комбинаций открылась… Трудно назвать дату и место введения этого новшества, но произошло оно, вероятно, в одной из бывших римских колоний уже в эпоху Средневековья.

Вопреки церковным запретам

«Игрою в шашки тешится Гайферос,
О Мелиандре и не вспоминает».

/ Сервантес. Дон-Кихот

Еще в эпоху Средневековья предпринимались первые попытки систематизации настольных игр. Большое количество сведений о них собрал итальянский математик и философ Джироламо Кардано (1501-1576), выпустивший книгу «Об игре в кости». На его взгляд, игра в кости была изобретена во время десятилетней Троянской войны, когда воины, тяготясь бездействием, занимали свой досуг новой игрой. Он же разделил все настольные игры на три группы. Первая группа объединяет игры типа шахмат, в которых победа зависит от искусства игрока (к ним должны быть отнесены и римские латрункули, и греческая петтейя). Вторая группа игр — кости, где результат зависит только от воли случая. Третья группа объединяет игры, в которых итог зависит не только от умения игрока, но и от случая, например, современные нарды.

Но едва ли не центральное место среди всей литературы, посвященной средневековым играм, безусловно, занимает знаменитый трактат о настольных играх, написанный в 1283 году в Севилье по повелению кастильского короля Альфонса Х (Мудрого). В предисловии автор подчеркивает преимущества перед конным и иным спортом «игр, в которые играют сидя». И его доводы убедительны: эти игры нужны прежде всего тем, кто странствует или пребывает в помещении, когда исключена иная форма заполнения досуга.

Вошли сюда такие широко распространенные игры, как шахматы, нарды, кости, алькерк (одна из форм шашек) и мельница.

Останавливаясь на описании последних двух игр, Альфонс Мудрый отмечал, что картина игры в каждом случае напоминает шахматные поединки — настолько углублены в обдумывание очередных ходов игроки. Доска для алькерка, судя по миниатюре, представленной в рукописи, выглядела рисунком соломоновых печатей — столь необычно пересечение направлений возможных ходов для непосвященного любителя.

Само же название игры алькерк — арабского происхождения, что означало «крепость». И поныне она широко известна, но под иными названиями на Кавказе и среди курдов. Чертеж доски для алькерка был обнаружен при раскопках под руководством Н.Я. Марра в г.Ани в 1915 году.

О происхождении арабской игры, к сожалению, почти ничего не известно. Если же проследить этимологию названия, то выясняется, что оно имеет арабский артикль «аль» и корень «кирк» — из персидского или турецкого языков. Под киркатом там понимали «Мельницу», наиболее раннее упоминание о киркате в арабской литературе принадлежит, как сообщает Круйсвик, Абуль Фараджу (918-967) в книге «Китаб аль-Агхани». Рассказывая в ней о поэте Аль-Ахвазе (умер в 728г.), автор приводит эпизод посещения поэтом одного из домов в Мекке, где люди развлекались тремя играми: шатранг, нардат (триктрак) и киркат (мельница). Эта триада игр будет в дальнейшем часто повторяться с некоторыми изменениями.

Что можно сказать о правилах, по которым играли в алькерк?

Как и в шашках, обе стороны имеют по 12 шашек, но располагают их на доске 5х5. В начальном положении каждая сторона занимает все поля, образуемые пересечениями линий на доске ближних горизонталей, и два поля средней горизонтали по одну сторону от центра. А свободным остается лишь центральное поле.

И здесь, также, как в шашках, есть ходы простые — на любое свободное поле вдоль линии доски, и ходы с взятием — перескок своей шашки через чужую на свободное поле. А следовательно есть и свои комбинации, в результате которых можно взять сразу несколько шашек.

Но об усиленной в правах шашке — дамке — здесь еще ничего не известно. Впрочем, другую, ныне популярную игру «Волк и овцы» тогда хорошо знали под названием «Охота на зайца». В ней одна сторона владела полным комплектом шашек, а другая — лишь одной. Победа же присуждалась сильнейшей стороне только в том случае, если ей удавалось лишить противника ходов. Но игра в этом случае шла без взятий или штрафов за них.

Говоря об алькерке, нельзя не остановиться и на мельнице. Для этой доски также характерна квадратная форма, причем во всех четырех квадратах на доске противоположные вершины соединены диагоналями.

Объединив четыре доски для мельницы, можно получить игровое поле для алькерка. Что же надо знать, чтобы правильно играть в мельницу? Совсем немного.

Во-первых, каждая сторона расставляет по 12 шашек на полях ближайших к себе двух линиях, а также на ближайших двух полях на горизонтальной линии. И лишь одно центральное поле остается вначале свободным.

Во-вторых, оба соперника поочередно ходят своими шашками по игровым линиям в любую сторону — вперед, назад и в сторону, но только на одно поле. Если же на пути оказывается чужая шашка, а за ней свободное поле, то можно ее взять точно так же, как и в шашках — прыжком. И хотя в этой игре разрешается бить сразу несколько шашек, стоящих «решетом», настоящих комбинаций еще нет из-за необязательности взятия.

В знаменитом Кодексе Альфонса Мудрого упоминаются и другие варианты алькерка. И если первый из них, алькерк по 9 — мельница, или игра девяток на 24 полях, то второй вариант — алькерк по 3 — мельница на малой доске 3х3. Но самое интересное то, что обе столь родственные игры встречались в самых отдаленных между собой точках — в долинах египетского Нила, в храме из Курна и китайской Хуанхэ — где еще Конфуций (551-479 гг. до н.э.) упоминал о игре с такой же доской.

Диаграмма Д 1.

Крайне занимательная задача, на которую обратил внимание А.И. Куличихин при знакомстве с игрой алькерк 5х5 на шашечнице с 25 полями, образованными пересечением пяти вертикальных и пяти горизонтальных прямых. Эти пересечения также были соединены прямыми в диагональном направлении.

В одной из игр на такой доске у противников было по 12 фишек. Назовем их условно белыми и черными. Если перенумеровать поля доски по современному образцу буквами и цифрами, то белые ставились на 5 полях как в первом, так и во втором рядах, а также на полях а3 и b3 в третьем ряду, а черные — соответственно на полях четвертого и пятого рядов и на полях d3 и е3 (см. Д 1).

Цель игры: уничтожить воинов противника. Бить следует по-шашечному — прыжком через битую фишку на свободное за ней поле.

В другой игре белые стояли на тех же полях, как и в вышеуказанной игре, а у черных была только одна фишка. Ставить ее можно было на любом поле своего лагеря. Неравенство сторон в количестве фишек компенсировалось качественным неравенством сил: белые могли ходить только вперед (к лагерю противника, но не назад), а черная фишка могла ходить и вперед, и назад. Белые не могли бить черную фишку. А последняя била белых по-шашечному. Цель игры: белые должны запереть черную фишку, а если последняя прорывалась в лагерь противника, то черные выигрывали, так как белые не смогут ее запереть. Такого рода игра отображает борьбу за захват в плен воинов противника и имеет родство с современными задачами на запирание в русских шашках.

Покажем ход игры, считая, что черная фишка стоит на поле d3 (угрожая занять важное нейтральное поле с3). Ходы белых записываем полной нотацией, а для черных указываем только поле, на которое фишка вступает. За ходом игры можно следить, передвигая шашки на современной доске, так как поля точечной доски совпадают с центрами клеток современной шашечницы.

1.b2-c3 d4. 2.b1-b2 d3 3.а1-b1 е3 4.c2-d3 е4 5.с1-с2 е3 6.d1-c1 d4, (если 6…е4, то 7.d2-e3 и затем 8.e1-d2.) 7.е2-е3 и затем 8.е1-е2.

Это 1-й этап решения: фишка черных вытеснена с 3-й горизонтали и белые перестроили своё расположение фишек. Рассмотрим игру в варианте, где чёрные занимают поле с4 в центре доски.

9.а3-а4 b4 10.а2-а3 с4 11.b1-а2 b4 12.c1-b1.

Чёрные мешают выдвижению белой фишки на поле b4, но белые выигрывают темп.12…с4 13.a3-b4 с5 14.а2-а3 с4 15.b1-a2 d4 16.b3-c4 d5 17.b2-b3 d4 18.а2-b2 с5 (или е5) 19.d3-d4 ~ 20.d2-d3 d5 (или е4).

Если 18.b2-b3 d5 (или е4), то 19.c3-d4.

Если 20.d2-c3 d5 (или е4), то 23.c3-d4 и 24.d2-c3.

После вытеснения черной фишки с поля d4 и 20-го хода белых черная фишка может оказаться на поле е4. Тогда 21.a4-b5 ~ 22.b4-c5 е4 (22. ..е5 23.d3 е4 24.e2-d3 25.c4-d5x)

23.c5-d5 24.b5-c5 25.a3-a4 (выжидательный ход) 26.d3-e3x.

На поле d5

Тогда 21.e3-e4 с5 (или е5)

22.e2-e3 b5 (22…d5 23.а4-а5 с5 24.b3-a4 b5 (или d5) 25.b2-b3 с5 26.a4-b5 27.b4-c5 28.d4-d5x)

23.e4-e5 с5 (23…a5 24.e5 d5 25.d4-c5 26.c4-b5x) 24.d3-e4, затем 25.c2-d3 с5 26.e4-d5 27.d4-c5 и 28.c4-b5x.

На поле с5

21 .e3-d4 ~ 22.c2-d3 с5 23.e4-e5 d5 24.e3-e4 25.e2-e3 d5 26.b2-c2 (выжидательный ход) 27.e4-d5 28. d4-c5 и 29. c4-b5x.

При других отступлениях после 20-го хода белых игра сводится к рассмотренным вариантам. Если же черная фишка после 8-го хода белых вместо задержки в центре будет занимать фланговые поя на своем правом фланге (поля b4 и b5), то вытеснение ее будет производиться выдвижением белых фишек на противоположном фланге (на рядах «d» и «е»).

Известно немало версий об окончательном формировании существующего и поныне вида игры. По одной из из них, какой-то любитель, живший, по-видимому, на юге Франции (около 1100), предложил новую игру, используя для нее фигуры и доску из шахмат, а ходы — из алькерка. При этом каждый игрок получал 12 фигур, названных ферзями и передвигающихся в любых направлениях. Взятие же делалось прыжком через все фигуры, стоящие на пути и свободные клетки, находящиеся посередине между ними.

Как видим, даже эти, чисто поверхностные сведения, позволяют судить о сохранении прежней по содержанию шашечной игры. Когда-то она уже имела клеточную доску — в Древнем Риме это чаще всего была доска 8х8. А затем, сделав небольшой зигзаг в сторону, во времена алькерка, игра вновь вернула себе прежнюю доску. Если же говорить о раскраске клеток в контрастные цвета, то она нисколько не влияла на содержание борьбы. Достаточно помнить во время партии о том, что ходы совершаются только по диагонали.

По тем же источникам сообщается, что около 1243 года впервые упоминается о короле фарисии (так назвали новую игру). Это означало, что ферзь мог быть произведен в короли уже в начале игры. Когда имя ферзя в шахматах заменилось на даму, то в фарисии фигуры стали дамами, а сама игра «дамы». А с введением обязательного боя во Франции и Англии около 1535 года новую игру назвали форсэ.

О популярности игры форсэ упоминал таджикский ученый Абульфатх, отмечавший в своей рукописи (1251), что европейцы считали ее королевой игр. Играли же в нее, по его мнению, как и в шахматы. Правда, в результате неоднократных переводов название поменялось уже на фарисию, и даже специалисты не сразу разобрались, в чем тут причина.

Из литературных источников мы узнаем о популярности шашечной игры (наряду с шахматами) на французских, бретонских и кельтских землях еще во времена царствования Карла Великого и легендарного короля Артура. Эти упоминания встречаются и в песнях, связанных с кругом рыцарей «Круглого стола».

Если принять гипотезу о переносе арабского алькерка на 64-клеточную доску, то именно о ней — новой разновидности шашечной игры — вероятно, упоминал автор первого рыцарского романа «Эрек и Энеида» (ок. 1170) Кретьен де Труа. Не следует забывать, что это была пора крестовых походов, когда менялось представление о целях и назначении рыцарства. Наряду с идеалами праздной придворной жизни возникали идеалы странствующего рыцарства, представители которого пускались на поиски приключений и совершали подвиги во имя обета, данного даме сердца или сюзерену, или собратьям по «Круглому столу».

Вот и главный герой романа много странствует по миру. Въезжая как-то в один из замков, Эрек замечает, что:

Тут отдыхающие гости
На разный лад играют в кости,
А там другие день-деньской
Сидят над шахматной доской.

Шахматная доска, разумеется, могла объединить любителей обеих игр. А сообщая о большом сборе славных рыцарей-баронов в королевском зале за Круглым столом, автор романа дает им сжатые, но емкие характеристики:

Там были также Сагремор,
Что за оружье браться скор,
Бедуайер – тот, что без промашки
Играет в шахматы и в шашки.

Правда, по словам переводчика, в оригинале речь идет о тавлеях, сходных с кавказской игрой.

Сама система обучения рыцарей возникла еще во времена Священной Римской империи Карла Великого (768-814), который во время сбора на совет феодалов устраивал различные турниры и состязания. И хотя единых школ для детей феодалов не было, но все же они проходили выучку у богатых рыцарей по двум или трем возрастным группам. Уже на второй год обучения мальчикам присваивалось звание оруженосца, в обязанности которого входило сопровождать своего господина на охоте и в походе, активно овладевать рыцарскими доблестями, или благочестиями. В их число входила наряду с различными физическими упражнениями игра в шахматы и в шашки.

Во французском эпосе XII века «Песнь о Роланде» (778) есть и такие строки:

Император сидит в большом саду,
Возле него Роланд и Оливье…
На белых коврах сидят рыцари;
Старейшие и мудрейшие для развлечения
Играют в шашки и шахматы.

В широко известном цикле «Песни о Гильоме», где главный герой предстает как неутомимый боец за веру, есть указание на любимый досуг рыцарей:

Граф на столы и скамейки глянул:
Сидели прежде там вассалы —
Теперь никто не веселится в зале
И не играет в шахматы иль шашки.

По мнению Круйсвика, первое упоминание о шашках, как игре дамы, встречаются в стихотворении «Сэр Ферумбас» (ок.1380) — английской переработкой более ранней французской песни «Фьерабрас» (ок.1170). Правда, в оригинале об этой игре не упоминалось.

Известная рыцарская поэма «Разрушение Трои», принадлежавшая одному шотландскому поэту XVI века, в варианте за 1440 г. также содержала средневековое название игры. А вот в «Книге герцогини» Д.Чосера (1343-1400) в описании игры наблюдается полная мешанина. В то время как игра называется шахматами, отдельные фигуры именуются пешками, к тому же есть еще и ферзи. Но это была тем не менее форсэ или дамы.

И всё-таки к более ранним литературным источникам в Европе следует отнести различные исландские саги и среди них: «Сагу о Фридтйофе», «Сагу о Греттире», «Эдду» (Большую и Малую), записанные сразу же с возникновением письменности в Исландии в XII веке. Они же свидетельствуют об увлечении викингов шашечной игрой (несколько отличавшейся от европейской формы игры) еще в VIII-IX веках. Заметное место в «Саге о Фридтйофе» заняло описание игровых эпизодов, которым герои саги придавали переносный смысл реальных баталий и событий.

«Фридтйоф сидел за игральной доской, когда Хильдинг вошел. Он молвил так:

«Конунги наши шлют тебе поклон и хотят твоей помощи в войне против Хринга-конунга, который хочет нагло и несправедливо вторгнуться в их государство.»

Фридтйоф не отвечал ему ничего, и молвил Бйорну, с которым играл: «Слабое место вот здесь, побратим. Но ты не меняй хода. Лучше я нападу на красную шашку и посмотрю — защищена ли она.»

Хильдинг молвил тогда снова: «Хельги-конунг просил сказать тебе, Фридтйоф, чтобы ты также шел в поход, иначе тебе будет плохо, когда они воротятся.» Бйорн молвил тогда: «Тут сомнительно, как поступить, побратим, и сыграть можно двояко.»

Фридтйоф сказал: «Тогда разумнее напасть прежде на главную шашку, и сомнению будет конец.»

Не получил Хильдинг иного ответа. Он поспешно поехал назад к конунгам и передал им эти речи Фридтйофа. Они спросили Хильдига, как он разумеет эти слова. Хильдинг сказал:

«Говоря про слабое место, он намекал, конечно, на свое неучастие в походе. А когда собирался напасть на красную шашку, то выразил мнение идти к Ингибйорг, сестре вашей. Берегите же ее хорошенько. Когда я грозил вашим гневом, то Бйорн увидел в деле сомнение, а Фридтйоф сказал, что лучше прежде напасть на главную шашку. Тут он разумел конунга Хринга.»

Долгое время этому игровому эпизоду придавали шахматный оттенок. И весьма актуальным поэтому выглядит предостережение от подобных заблуждений автора книги «С шахматами — через века и страны» Е. Гижицкого:

«Мы встречаемся здесь с любопытным примером «поэтической вольности», сознательного анахронизма. Во времена Фридтйофа (VII-VIII вв.) шахматы еще не были известны в Скандинавии. Однако, если мы даже примиримся с географической неточностью, то остается другая нелогичность: тогдашний визирь (ферзь), имевший малый диапазон ходов, ни в коем случае не был самой сильной фигурой в игре. Отсюда мы видим, как старый текст саги с годами обрастал вновь появлявшимися понятиями.»

У викингов, славившихся своими разбойничьими и военными походами как по мору, так и по суше, был обычай делать захоронения на судах. Именно благодаря этому обычаю археологам удалось обнаружить среди большого числа ценных вещей в гробнице на судне в Гогстаде (1880) также часть игральной доски. Сама доска предназначалась сразу для двух игр: на одной стороне можно было играть в мельницу, известную со времен древнего Египта, а на другой — скандинавскую форму шашек (18 х18 клеток).

Небезынтересно и то, что в той же гробнице найден скелет мужчины, который, судя по всему, был королем Олафом, — о нём рассказывается в «Инглинг-саге», записанной Снорри Стурлангом в XIII веке. Ему же, видимо, и принадлежал игральный комплект.

Говоря о северных народах, немецкий исследователь Вейс в книге «Внешний быт народов» (1873-1877) сообщил ряд интересных подробностей, касающихся их увлечений:

«В древнейших могилах найдено также несколько шашек без всяких украшений и служивших, как полагают, для той же шашечной игры, из чего можно заключить, что игра эта известна была еще в весьма отдаленное время. Но как бы то ни было, достоверно лишь то, что игры, вроде приведенных сейчас, но о которых мы не имеем точных сведений, известны были на севере еще задолго до Х века и считались одной из любимейших забав. Изображение двух играющих в шашки мужчин встречается даже на одном из рогов, найденных близ Тондена.»

И действительно, это изображение сохранилось: два человека держат квадратную доску, на которой 18 шашек расположены в виде каре. Сама же игральная доска высечена на золотом роге, датировку которого археологи отнесли к V веку.

И если, по одной гипотезе, шашки пришли на Русь из Скандинавии, то по другой — их появление связывают с южным соседом — Византией.

До нас дошла поэма «Алексиада», созданная старшей дочерью византийского императора Алексея Комнина — Анной (1083-ок. 1153/1155).

Отмечая заслуги отца в деле возрождения Византийского государства и, в частности, в гуманитарной области, она с сожалением отмечает: «Ныне же изучение возвышенных предметов — сочинений поэтов, историков и той мудрости, которую из этих сочинений можно извлечь, — люди не считают даже второстепенным занятием. Главным занятием стали теперь шашки и другие нечестивые игры.»

Как попутно заметил переводчик этого текста в сборнике «Памятники византийской литературы IX-XIV вв.» (М.,1969), игра в шашки была очень распространена в Византии.

И даже постоянные запреты азартных игр, к числу которых духовенство относило шашки и шахматы, не могли сломить увлечение ими византийцев.

В Италии в эпоху Возрождения одним из его ярких представителей был Джованни Боккаччо (1313-1375). В «Декамероне» — в одной из новелл «шестого дня» — автор называет и популярное средство проведения досуга в кругу друзей: в то время как «Дионео и другие молодые люди засели за шашки», дамы ушли гулять. «Вернулись они довольно рано — и от чего ушли, к тому и пришли: молодые люди все еще играли в шашки».

А современник Боккаччо, итальянский писатель Саккетти построил сюжеты двух новелл вокруг сражений за клетчатой доской. Вот фрагмент одной из его остроумных историй (в переводе использовано старинное наименование игры — тавлеи):

«Кармильянода Фортуне… был человеком необычным… Иногда он играл в шахматы, иногда в тавлеи.

… Когда Кармильяно проходил однажды по Фраскато, он услышал, что между какими-то игроками в тавлеи происходит горячий спор. Один из них был важным человеком и принадлежал к известной семье; другой был маленький человек с ничтожным положением. Вокруг игроков собралось много народа, но никто не хотел сказать, кто из них был прав и кто неправ.

Сообразив в чем дело, Кармильяно выступил вперёд: «Я скажу, кто неправ…» Скромный человек… заявил: «Что касается меня, то я согласен и прошу тебя ради бога сказать свое слово.»

Тогда важный человек, видя, что дело зашло далеко и может кончиться плохо, поворачивается к Кармильяно и говорит ему:

«Я тоже согласен только ради того, чтобы услышать, что ты скажешь.» Тогда Кармильяно сказал: «Я скажу,.. что неправ ты. Ведь если бы ты был прав, то находящиеся здесь признали бы это, когда спор возник, и сказали бы это. Но так как ты вовсе неправ, то они не посмели сказать это, потому что на твоей стороне сила. А потому прав тот, кто играл с тобой.»

Обступившие их говорили вполголоса: «Ты говоришь правду.» Удачное решение запутанной с виду ситуации служит наглядным примером и для современных арбитров!

Рассказывая о гражданских войнах, потрясавших итальянские республики в XIII веке, А. Франс воспроизводит следующее любопытное высказывание одного из деятелей Фарината дельи Уберти: «Добиваться в подобном деле — политической борьбе — успеха не то, что играть по всем правилам в какую-нибудь игру вроде шахмат или шашек. Даже если бы я считал, что такой-то ход допустим, а такой-то нет, полагаете вы что мои противники играли бы точно так же?»

В историческом романе классика польской литературы Г. Сенкевича «Крестоносцы», посвященном героической борьбе народов Польши и Литвы с Тевтонским орденом в начале XIV века и знаменитой Грюнвальдской битве, весьма достоверно описаны рыцарские праздники. На одном из них, проходившем в Высоком замке, состоялся обед, а затем и ужин в честь высоких гостей:

«Кое-кто из гостей, привыкших к изысканным развлечениям при блестящих западных дворах, вынес не особенно благоприятное представление о нравах самих крестоносцев, ибо музыканты за ужином играли чересчур громко…

А кто-то выразил удивление по поводу присутствия женщин: оказалось, что орден уже давно о запрете забыл. Рыцари-монахи пояснили, что женщинам не разрешено только жить в замке, но они могут присутствовать на пирах в трапезной, и что в прошлом году супруга князя Витовта… всякий день приходила сюда играть в золотые шашки, которые ей тут же каждый вечер дарили».

А из следующих строк становится ясно, какая триада игр была в наибольшем употреблении у рыцарей:

«И в этот вечер играли не только в шашки и шахматы, но и в зернь; многие занялись игрой…»

Народный герой Италии Гарибальди великолепно играл в шашки, но когда его хотели научить правилам шахматной игры, отказался.

«Не надо, — сказал он. — Требуется гораздо больше времени, чтобы научиться хорошо играть в шахматы, чем для того, чтобы стать хорошим генералом.»

Как поведал В. Прескотт в книге «Завоевание Перу» (кн.2), один из испанских завоевателей Писарро держал в плену инку Атагуальпу, которого научили играть в шашки и другую еще более занимательную игру — шахматы.

Упоминает о шашечной игре и величайший писатель французского Ренессанса Франсуа Рабле (1494-1553) в книге «Гаргантюа и Пантагрюэль»:

«Слуги расстилали зеленое сукно и раскладывали видимо-невидимо костей и пропасть шашечных досок, Гаргантюа играл…»

А далее идет подробнейшее перечисление около ста пятидесяти бытовавших тогда во Франции всевозможных игр. Наряду с шахматами, триктраком, форсэ здесь были и шашки. Чем же кончался день у нашего героя?

«После ужина снова появлялись в большом количестве прекрасные деревянные евангелия, то есть шашечные доски…»

А кому из читателей не знакомо бессмертное произведение испанского писателя М. Сервантеса (1547-1616) «Дон-Кихот Ламанчский»? И все-таки напомним эпизод, где фигурирует распространенная в народе игра.

Однажды Дон-Кихоту и его верному оруженосцу Санчо Пансе довелось побывать на представлении бродячей труппы нищих актеров, дававшей сценки из жизни Карла Великого.

«Правдивая эта история, — такими словами начал выступление юный актер, — которую мы предлагаем вниманию ваших милостей, целиком взята из французских хроник тех испанских романов, которые передаются у нас из уст в уста, так что даже малые ребята знают их на память. В ней рассказывается о том, как сеньор дон Гайферос освободил супругу свою Мелисендру, которая находилась в плену у мавров в Испании, в городе Сансуэнье, — так называлась в те времена Сарагоса. — Посмотрите, ваши милости: вот и сам дон Гайферос играет в шашки, как о том поется в романсе:

Игрою в шашки тешится Гайферос,
О Мелисендре и не вспоминает».

Чтобы содержание этого текста стало более понятным, следует отметить, что Гайферос и Мелисендра являются героями старинных испанских романсеро, в основе которых лежит старофранцузская хроника псевдо-Турбина. Мелисендру, дочь императора Карла Великого и невесту его племянника Гайфероса, накануне свадьбы похитили мавры, у которых она находилась в течение многих лет, пока Гайферос, наконец, не нашел ее и не освободил из плена.

Актер рассказывает о Карле Великом, который отчитывает юношу за беспечность, внушая ему необходимость освободить невесту из плена. «Теперь вы знаете, ваши милости, что император поворачивается к Гайферосу спиной и уходит, а теперь смотрите, как Гайферос в запальчивости и с досады швыряет и доску и шашки, велит подать немедленно оружие…» И на сцене продолжало разворачиваться представление из эпохи Карла Великого.

Как отмечал Круйсвик, шашки распространились по всей Европе приблизительно к XV веку. При этом они успешно выдержали конкуренцию со стороны шахмат, карт и триктрака. И хотя все игры применялись в то время исключительно как азартные, но все же шахматы и шашки не идеально соответствовали для этой цели.

О конкуренции этим играм со стороны триктрака можно судить по следующей цитате из французского справочника игр (1654);

«Конечно, шахматы, шашки… — все эти игры признаны и распространены, хотя они требуют много усидчивости и мало фантазии. То ли дело великий триктрак — игра подлинно благородная, активная, духовная и подвижная!»

И все же именно благодаря глубине и духовному богатству, шашки и шахматы сохранились и процветают, в то время как триктрак, в сущности, забыт. Мыслители разных эпох и народов нередко задумывались над вопросами — что же дают игры обществу? Так ли уж важно уделять внимание этому вроде бы пустому времяпрепровождению?

Французский философ-материалист Дени Дидро (1713-1784) в сочинении «Племянник Рамо», рассказывая о своем посещении парижского кафе «Режанс», привел диалог с племянником известного музыканта Рамо:

«…Рамо подходит ко мне:

— А! Вот и вы, господин философ! Что вы тут делаете в обществе этих шалопаев? (Столь пренебрежительно он назвал игру в шахматы и шашки, где чаще всего фигуры были из дерева).

[Я:] Нет, но когда у меня нет лучшего дела, я не прочь немного позабавиться, глядя на тех, кто хорошо умеет их передвигать.

[Он:] В таком случае вам редко приходится забавляться: кроме Легаля и Филидора, никто в этом деле ничего не смыслит.

[Я:] А господин де Бисси?

[Он:] Он такой же шахматист, как мадемуазель Клерон — актриса: оба постигли в своей игре только то, чему каждый может научиться.

[Я:] На вас трудно угодить: я вижу, вы снисходительны только к людям, достигшим совершенства.

[Он:] Да, в шахматах, в шашках, в поэзии, в красноречии, в музыке и других подобных же пустяках. Какая польза от посредственности в этих областях?

[Я:] Небольшая, согласен. Но для того, чтобы мог появиться гениальный человек, надо, чтобы значительное число других людей посвятило себя тому же делу. Гений — один среди многих…»

Как видим, интеллектуальные игры здесь воспринимались наравне с поэзией и искусством: гений мог появиться в любой из областей.

В парижском кафе часто встречались философы Жан-Жак Руссо (1712-1778) и Вольтер (1694-1778). По мнению Манури, известного теоретика и автора первых книг по стоклеткам, оба они больше предпочитали играть в шашки, чем в шахматы. И часто посещали шашечное кафе «Эколь», владельцем которого позднее стал Манури.

Заметный интерес к шашкам проявлял и знаменитый шахматист Филидор (1726-1795), часто посещавший оба парижских кафе. Под его именем в Амстердаме даже была выпущена книга «Игра в шашки по-польски». Но скорее всего при ее подготовке было использовано только его имя, поскольку сам он играл только в английский вариант игры. По свидетельствам очевидцев, он играл, не глядя на доску, одновременно три шахматные партии, но не мог довести вслепую до конца и одной партии и шашки. Тут, скорее всего, дело в особенностях игр — пестроте шахматных фигур и однообразии шашек.

По мнению Е. Гижицкого, Наполеон, вопреки всеобщим суждениям, был слабым шахматистом. Он вел игру смело, искал необычные решения и сильно возбуждался. Проигрывая, он часто нервничал, сбрасывая доску, переворачивал фигуры. Находясь в зените своей славы, Наполеон якобы забросил шахматы. Он оказывал предпочтение игре в шашки, которая служила ему образцом для военной тактики, использующей молниеносные перегруппировки наступающих отрядов.

Словом, во Франции, как и в других европейских странах, шашки становятся одним из основных средств проведения досуга. В одном французском календаре была даже помещена политическая аллегория на тему «Партия в шашки Людовика XIV». И поныне в Париже существует исследовательский центр комбинационных игр, который издает литературу, организует турниры и выступает с предложениями изучения вопросов «неортодоксальных» шахмат и шашек.

В Англии, где правила шашек оказались наиболее устойчивы к различным веяниям, сама игра неизменно сопровождала многие общественные собрания, пользовалась почетом и в домашнем кругу.

И как тут не вспомнить строки из романа «Замок Броуди» английского писателя А. Кронина:

«Члены Ливенфордского Философского клуба были в сборе. Хотя в это вечер собрание никак нельзя было назвать пленарным, но комната была уже полна табачного дыма, и налицо имелось шесть членов клуба, которые расположились в удобных креслах вокруг приветливого огня в камине, непринужденно философствовали в столь располагающей обстановке. Из шести присутствующих двое были заняты молчаливой игрой в шашки.»

Ну, а каково же отношение самого автора к таким послаблениям в программе серьезного общества? Сообщив о ней, он заключает:

«Вот какие серьезные доклады намечались в клубе, и если в те вечера, когда мозг собравшихся не отягощался такими глубокомысленными вопросами, когда им не приходилось решать проблемы расового и государственного значения, они и развлекались чуточку, — что же постыдного в том, если люди посудачат, покурят, сыграют партию в шашки…»

Один из основоположников детективного жанра Конан Дойль в рассказе «Пять апельсиновых зернышек» (из цикла «Приключения Шерлока Холмса») упоминал о развлечении игрой в триктрак и шашки.

В Испании, где еще в XVI веке вышли первые книги, посвященные шашкам, и поныне популярна эта игра. Как писал один из самых тонких и оригинальных писателей XIX века Хуан Валера в романе «Пепита Хименес» (1874), «досуг заполняется множеством развлечений: кроме ломбера часто составляется компания для игры в фараон, шашки, шахматы…»

Два героя «Повести о ростовщике Торквемаде» Б.П. Гальдоса (1843-1920), крупнейшего представителя реализма в Испании, также «заболели» игрой на черных диагоналях: «Дон Хосе Байлон — так его звали — приходил каждый вечер в дом нашего героя сыграть партию в шашки…»

Особую загадку для исследователей представляет происхождение названия шашечной игры, и поныне широко распространенного во многих странах. Многие почему-то полагали, что корень «дам» в названии связан с женщиной, дамой, поклонение которой было особо велико в средневековье. Однако на более верном пути, видимо, находился русский историк Д.И. Саргин.

На его взгляд, между рисунком шашечницы и окраской пятнистой шкуры альпийской козы (коза — по-латински «дам») было очевидное сходство. А уж о ходах и говорить нечего — они также как бы повторяли прыжок козы.

Но еще раньше похожую гипотезу выдвинул в XVII веке немецкий ученый Саикмариус, высказывание которого поместил журнал «Паламед» (март 1847): «Дама. Эта игра, возможно, берет свое название от daim — вид оленя, в частности, дикий олень, так как это из его рогов делают небольшие шашки, которыми играют.»

Да и Теофраст в своих «Характеристиках» замечает, что богатые люди проводят много времени за шашками, сделанными из рогов этого животного.

Когда же и где вышли шашечные книги? Наиболее ранняя из них появилась в Испании (1547) под названием «Упражнение для ума или Игра в кругляшки по диагоналям, или Игра в шашки» (перевод названия петербургских ученых Е. Панфилова и А. Аникеича). Её автор — Антонио де Торквемада. Ранняя ссылка на нее появилась в «Испанской библиотеке» Н. Антонио (Рим, 1672), посвященной первым испанским трактатам. А следующей стала книга испанца Педро Руисо Монтеро, вышедшая в Валенсии (1591) под схожим названием «Книга об игре в дамки, именуемые в просторечии шашками».

Приводя эту позицию, Монтеро ссылается на «книгу, давно изданную в Валенсии».

Ключевой ход решения обнаруживается не так просто (см. Д 2):

1.47-42, после чего возникают два варианта:

1…46-23 2.42-38 36-41 3.15-10, 4.3-14 и 1…36-41 2. 49-32 41-47 3.32-5, 4.3-14.

Как свидетельствует автор многотомного 26 французского справочника Балендант, старые испанские писатели делили свои книги на три раздела (трактата): в первом рассматривалась игра 12 простых против 12 простых; во втором — игра одной дамки и 11 простых против таких же сил противника; в третьем – игра двух дамок и 10 простых против таких же сил. Это не была чья-то блажь: составные партии широко практиковались в Испании.

Диаграмма Д 2.

Ту же точку зрения поддерживал Сабатер, автор современного испанского трактата о шашках (1900). Он же, кстати, со ссылкой на учебник Тимонеды (1635) подтверждает дальнобойную дамку в Испании.

По мнению Круйсвика, первой страной, где шашки стали подчиняться современному правилу взятия, была, бесспорно, Испания, куда они пришли сравнительно поздно — в XVI веке. Но трудно согласиться с такой датой: в этом случае первая книга вышла бы намного позднее. Именно благодаря давнему знакомству, прошла длительная эволюция правил игры, а затем возникла потребность в выпуске специальных книг.

Ну а была ли известна в Средневековье на родине шахмат (Индии) какая-нибудь иная игра (шашечного типа)?

В книге Русселэ «Живописная Индия» (СПб, 1877) приведено любопытное описание игры, где, однако, используются игральные кости:

«Падчизи — старинная игра в шашки, к которой индийцы во все времена были очень пристрастны; она играется посредством шашек почти на такой же доске, какая употребляется в Европе. Всех играющих четверо и у каждого по четыре шашки. Бросают кости, и затем ходы обуславливаются числом выпавших очков. Победителем будет тот, кто соединит все свои четыре шашки на центральном квадрате. Размеры падчизи Анбера действительно царские: шашечницу изображает самый Двор, разбитый на квадраты, а огромный камень, лежащий на четырех подставках, изображает центральный пункт. Тут-то Анбер и его придворные и играют в падчизи: 16 молодых гаремных невольников, одетых в соответствующие цвета, заменяли шашки из слоновой кости и передвигались сообразно указанию выпавших очков. Предание говорит, что император так пристрастился к этому живому, что устроил его во всех своих дворцах; еще и теперь можно видеть следы его игры в Агре и Алаабаде».

Как играли наши предки

«Лекы и шахматы имети да ся останеши».
/ Новгородская кормчая. 1280

Ещё не так давно появление шашек на территории нашей страны традиционно связывали с именем киевского князя Владимира Мономаха (1053-1125). Уже тогда Киев был крупнейшим городом Восточной Европы, центром развитого ремесла и общественной торговли. К тому же через него шел один из самых оживленных торговых путей, соединявший Прибалтику с Византией. А поэтому считалось, что благодаря торговым и другим связям, игра попала к славянам через Киев.

Сохранилось даже предание, согласно которому роскошный янтарный комплект шашек великого князя Владимира, долгое время хранился в Оружейной Палате московского Кремля.

По другой распространенной версии (исследователь Древнего Киева И.А. Хайновский), игра в шашки привезена на Русь княгиней Ольгой из Византии в 956 году (после посещения Константинополя).

К тому же периоду были отнесены и костяные шашки, обнаруженные при раскопках в Черной могиле близ Чернигова (находятся в экспозиции Государственного Исторического музея в Москве).

Однако в 50-е годы при раскопках богатого поселения близ Переяславля-Хмельницкого Киевской области были найдены более древние стеклянные шашки двух цветов (белые и черные), и дата раннего знакомства славян с игрой оказалась отнесенной к III-IV векам. Как сообщила старший научный сотрудник Исторического музея в Киеве А. Шовкопляс, костяные шашки неоднократно встречались также вдоль побережья Чёрного моря — на месте древнего Пантикапея (гора Митридат в Керчи), а стеклянные — в Херсонесе Таврическом (сейчас в черте Севастополя) в Крыму.

Говоря о наиболее ранних находках шашек на территории нашей страны, нельзя не упомянуть о результатах археологических раскопок в Северном Причерноморье, свидетельствующих о широком распространении здесь в античную эпоху различных комбинационных и развлекательных игр. Проведя систематизацию большого числа находок, исследователи отметили существование двух видов шашек, выполненных из кости (В. Г. Петерс. Косторезное дело в античных государствах Северного Причерноморья. М.: Наука, 1986).

  • Первый тип шашек — круглые, одна сторона которых плоская, другая округло-выпуклая. В этом типе можно выделить три вида: первый — без орнамента; второй — с орнаментом; третий — с вырезанными изображениями людей, божеств, предметов.
  • Второй тип шашек — круглые, плоские. И здесь наблюдаются все те же три вида.

Большой интерес представляет, например, находка в детской гробнице начала II века н.э. из Пантикапейского некрополя -15 костяных шашек в деревянной шкатулке. На лицевой стороне этих «кругляшек» оказались изображения греческих богов Зевса, Геры, Геракла, Хроноса, Афродиты, Диоскуров и египетской богини Изиды, а также портретные изображения императора Августа и его внука Луция Цезаря. К тому же на одной из шашек изображен венок победителя, а на другой — храм в Элевсине. На обратную сторону каждой шашки нередко наносилась греческая надпись — имя изображенного, а также греческое или римское буквенное или цифровое обозначение достоинства этих фигурок.

Но наряду с традиционными шашками округлой формы в поселениях Северного Причерноморья использовались и игральные кости — астрагалы. Этими астрагалами играли, оказывается, не только в бабки, но и в различные азартные игры. По мнению некоторых специалистов, сточенные и опиленные астрагалы вполне могли применяться в качестве фигур в шашечной игре.

Что можно еще сказать об изготовлении шашек? Обычно они были не только из стекла и кости, но также из глины и дерева. К сожалению, деревянные фигурки не дошли до наших дней из-за плохих почвенных условий. Многие из сохранившихся в Киеве шашек, отнесенные к IX-X века, были изготовлены в местных ремесленных мастерских. По внешнему виду они заметно напоминали существующие ныне. Некоторые из них — из стекла диаметром около 2 см, немного вытянутые вверх, высотой 2,5 см, с плоским нижним и сферическим верхним торцами. Другие украшены черной спиралью на верхнем торце. Встречались здесь и глиняные шашки в виде диска, диаметром 3 см.

Также к Х веку относятся и наиболее ранние находки шашек на территории Белоруссии — в Витебске, в нижнем Замке. По форме они представляют собой уплощенный диск диаметром 3 см и высотой 0,65 см со сквозным отверстием в центре. И лишь лицевая сторона шашки украшена двумя концентрическими канавками по краю.

Еще одно свидетельство распространения шашек на Руси: при раскопках в Белозерске, основанном в 862 году, нашли две костяные шашки. Обе они выточены на токарном станке в XIII веке (экспонируются в Вологодском краеведческом музее).

О традиционной форме шашек свидетельствуют и более поздние находки в Витебске, относящиеся к ХУП-ХVШ векам. И почти всегда в центре игральной фигурки имелось сквозное отверстие, предназначавшееся, вероятно, для хранения в связке с другими шашками. Любителям старины адресован специальный материал, появившийся в декабрьском выпуске сборника «Шахматы и шашки в БССР» (1984).

Кроме «южного» варианта появления шашек на Руси, есть «северная» версия. По ней игру на Русь занесли скандинавы. На этот вывод указывают древнейшие находки шашек, относящиеся к Х веку, сделанные либо на трассе водного пути «из варяг в греки», либо в крупных городах, где сосредоточивались русские и наемные княжеские дружины.

Если же говорить о находках шашек в центральной и северной частях обширной территории, занимаемой в ту пору славянами, то нельзя не упомянуть древнейшие поселения в районах Смоленска и Новгорода. С костяными и стеклянными шашками близ Смоленска найдены также и призмочки с отметинами очков на гранях.

Не исключено, что они использовались для игры на доске со жребием. А поскольку известно, что игральные доски нередко изготовлялись двухсторонними, то там наверняка было изображено поле для игры чистого расчета.

Сообщения Новгородской археологической экспедиции подтверждают: костяных и деревянных шашек в слоях XI-XV веков найдено более 120. Это ли не заметный признак долговечной популярности игры у жителей Новгорода?!

Курган «Черная могила», находящийся в черте нынешнего Чернигова, содержал три погребения: мужчины, юноши и женщины. Судя по разнообразию и богатству обнаруженных предметов — захоронение княжеское, в нем, кроме оружия, одежды, посуды и украшений, оказались и игральные фигуры. Вначале их приняли за пешки для шахматной игры. Но академик Б. А. Рыбаков после знакомства с материалами раскопок высказал иное суждение: «Учитывая стандартность всех костяных фишек, их трудно признать шахматными фигурками, так как должны были бы сохраниться не только одни пешки». И, как отмечал археолог А.В. Арциховский, костяные шашки Чёрной могилы, а также Старой Ладоги и ряда гнездовских курганов, были местного производства.

По сообщению петербургской исследовательницы Г.Ф. Корзухиной, в набор из 10 шашек, сильно поврежденных огнем, вошли также два «короля», имевших форму уплощенной полусферы с плоской кнопкой наверху. Здесь же обнаружены и 4 игральные кости с очками от 1 до 6.

Шашки чаще всего имели округлую форму и два контрастных цвета: например, цвета морской воды и темно-жёлтого.

Подводя итоги обзора находок шашек из различных материалов (стекла, кости, янтаря и глины), Г.Ф. Корзухина отмечала, что все они были обнаружены в погребальных комплексах и на поселениях, относящихся преимущественно к Х веку. Погребения, чаще всего очень богатые, располагаются вдоль крупных водных магистралей — по Десне и по пути «из варяг в греки».

И хотя полагающееся на игру количество шашек четко не определено, становится ясным, что в ней участвовало два человека — в каждом наборе встречаются шашки двух разных цветов или различные по форме и орнаментике — а также два «короля».

Но как же выглядели игральные доски древних славян? В поисках ответа на этот вопрос Корзухина обратилась к материалам, собранным о шашках такого же типа в Северной Европе.

Как и в Древней Руси, шашки, найденные в северных странах, сделаны из стекла, кости, янтаря и глины. Стеклянные фигурки, встречающиеся крайне редко (в Дании), мало похожи на позднеримские образцы: небольшие, плоские снизу и слегка выпуклые сверху кружки. Но к 400-му году они повсеместно исчезают. Значительно чаще встречались костяные шашки с более крупными наборами от 17 до 35 штук. И если для стеклянных шашек наблюдались перерывы в производстве, то у шашек из кости, также имевших древнеримских предшественников, не было перерывов.

Говоря о фигурках «королей», нельзя не отметить о заметном разнообразии в их оформлении: здесь и изображение человеческого лица, и бронзовая «шляпа», прикрепленная к фигурке штифтом. К тому же у большей части костяных и роговых шашек имелась сверлина, характерная и для шашек древней Руси.

Нередко шашки эпохи викингов хранились в кожаных мешочках или шкатулках, а порой даже лежали на игральной доске. Но сами доски, изготавливавшиеся чаще всего из дерева, уже давно истлели, а сохранились лишь их следы в виде отдельных металлических частей, на которых они крепились. Судя по этим немногочисленным признакам, размеры квадратных досок были в пределах 25-70 см при толщине около 1 см.

Среди десятка хорошо сохранившихся досок (или в виде металлических деталей), особо выделяются доски из Ирландии (Баллиандерри) и Норвегии (Гогланд) периода 1-й половины Х века. Однако наиболее крупной следует признать доску 85х90 см из Швеции (Вальсгерд), от которой уцелели лишь массивная железная ручка да множество заклепок. Вместе с этой доской, датированной концом VII -началом VIII века, найдено 29 целых и фрагменты еще шести или более шашек со сверлиной на дне. Но более ранним периодом — около 700 года — датируется еще одна игральная доска, обнаруженная там же.

Любопытно, что в Норвегии (Гогстад) был найден также фрагмент двухсторонней доски. И если на одной стороне викинги могли развлекаться игрой в «мельницу», то на другой — особой, скандинавской формой шашек. Что же представляла собой шашечная половина?

Все игровое поле разделено на 195 клеток (15х13), из которых 28 орнаментированных. Но, в отличие от общепринятой доски, темные клетки не чередовались равномерно со светлыми.

Иное дело — доска из Ирландии (Баллиандерри). На ее поверхности правильными рядами и на одинаковых расстояниях друг от друга расположено 49 отверстий (7х7), использовавшихся для вставных игральных фигурок (шашек). К тому же четыре угловых и центральное отверстия обведены кругом и четвертями окружностей.

Такие игровые комплекты со вставными шашками очень напоминают некоторые нынешние образцы карманных дорожных шашек. И неудивительно, что они появились впервые именно у викингов: ведь они большую часть времени проводили в морских походах, а скандинавские дружинники — в бесконечных пеших или конных переходах. При любой тряске они могли не опасаться, что шашки слетят с доски. Многие из походных наборов шашек, начиная с VII века, найдены в затонувших морских судах.

Возвращаясь к рассмотрению вопроса о существовании древних игральных досок на Руси, Г.Ф. Корзухина отметила, что остатки железной оковки борта доски в виде двух пластин, соединенных заклепками, найдены в Гнездове (близ Смоленска). Поскольку имеются находки шашек как со шпильками, так и без них, то доски мог иметь отверстия для шашек или нет. Походные доски, вероятно, были в Старой Ладоге, Гнездове, в городище на Ловати. Заметно больше повезло “ вавилонам ” – изображение различных игральных досок и иных чертежей, связанных с архитектурными расчетами или даже «символами магической мудрости», которые наскоро наносились или выцарапывались нашими предками на черепицах, кирпичах, любых твердых плитках и даже на палубной обшивке судов. Известна, например, корабельная доска Х века для игры в мельницу, обнаруженная в Старой Ладоге.

Если же говорить об изображениях квадратной доски с рядами клеток, то они встречались еще в Древнем Египте, Греции и Риме. Нашли их и в Скандинавии (Гогланд). К ним можно отнести чертеж на известковой плите, обнаруженный во время раскопок на территории московского Кремля в 1959 году. Видимо, его наспех приготовили еще строители палат Натальи Кирилловны (матери Петра I), чтобы за игрой проводить свой досуг.

Правда, обнаруженный здесь «вавилон» специалисты безоговорочно отнесли к шахматной игре, мотивируя тем, что для древних шашек характерна совсем иная доска, а не привычная нам 8х8. Но даже если это и так (что весьма спорно), то концу XVII века доска на 64 клетках, по всем имеющимся сведениям, была общей для обеих игр. Об этом свидетельствует множество фактов. Еще в XVI веке в Европе начала выходить специальная шашечная литература. А во многих русских литературных источниках шашечная игра (леки, тавлеи) упоминались наряду с шахматами. Под тавлеями именовалась эта игра и на ассамблеях Петра I. Если бы между этими понятиями не было полного тождества, то А.С.Пушкин,, проявлявший, как известно, особый интерес к истории Отечества, вряд ли решился бы заменить тавлеи на шашки при описании эпизода игры царя с английским шкипером в «Арапе Петра Великого».

Нельзя не вспомнить убедительные высказывания иностранцев, посещавшие Россию и упоминавших об увлечении там шашками (Я. Рейтенфельс, Х. Бухгольц, Х. Вебер и другие). Вот почему квадратные доски, обнаруженные при раскопках в Мангазее, могут рассматриваться как игральное поле не только для шахматной, но и шашечной игры.

Находки шашек и отдельных шахматных фигур еще не гарантируют сохранности игры в сегодняшнем понимании. На протяжении столетий правила совершенствовались настолько, что, кроме внешнего вида, в них мало что осталось прежним. В шахматах, например, и вовсе не было некоторых фигур, а те, что были (король, ферзь) ходили совсем иначе, не было и рокировки. Какое-то время шахматная игра в России велась вчетвером (наподобие игры в карты). А следовательно, и доска для нее была совсем иная — заметно больших размеров. (?? – Т. В.)

Нельзя не упомянуть о недавней находке при раскопке древней части Бухары, о которой сообщили в журнале «64-Шахматное обозрение» (1983, № 4) ученый Б. Тургунов и археолог Е. Некрасова. Там обнаружены необычные 12 фигурок из одного комплекта. Изготовленные из агата, они представляют шестигранные конусообразные предметы высотой трех с половиной сантиметров. И если шесть «шашек» не орнаментированы, то на каждую грань остальных нанесено по одному вертикальному пояску прорезанного орнамента с точкой посередине. Вдобавок углубления залиты белой краской. Но для какой именно игры служили эти фигурки, отнесенные к середине Х века, исследователи пока не установили. Логично было бы предположить, что такой была сиджа (иранские шашки).

С загадками ещё одной разновидности шашек — игры «шатра», упоминаемой в многочисленных алтайских сказаниях, — специалистам пришлось повозиться немало. И все же восстановить ее содержание сотрудникам Горно-Алтайского НИИ истории языка и литературы после долгих поисков удалось. Для этой игры, также как и для шашек, использовалась специально расчерченная доска и два вида фигур: богатыри и воины. И если 2 богатыря стремятся уничтожить как можно больше из 24 воинов, то воины пытались пленить богатырей. Борьба всегда идет до чьей-либо победы, без ничьих. И, как отмечал А.И. Куличихин, в этой игре также немало тактических приемов, сложных планов и красивых комбинаций.

Между играми в шатру и шашки много общего. Прежде всего, следует отметить стремление в шатре не просто истребить богатырей, а именно взять в плен. Для богатыря плен горше смерти. Такой взгляд на позор плена ведет начало с древнейших времен, когда попавшему в плен грозила унизительная участь раба…В русских шашках, тоже древней игре, сохранился такой взгляд на взятие в плен: если одной стороне грозит запирание ее шашек, то лучше отдать их, чем попасть в плен.

Одна и та же игральная доска 5х5 в древности могла служить для самых разнообразных развлечений. В случае, когда в первоначальном положении доска пуста, а соперники по очереди выставляют по две свои шашки, речь идет о сиге. Заполнив все поля, кроме центрального, 12 шашками, каждая сторона двигает любую из них в разные стороны подобно шахматному королю. И когда двум шашкам одной стороны удается окружить неприятельскую, то она снимается с доски, а очередь хода сохраняется за атакующим. Такое взятие перешло в сигу, как полагают, из древнеримской игры в латрункули (солдаты). И самое интересное, что принцип окружения достиг своего наибольшего совершенства в японской игре го, где возможно окружить целую неприятельскую группировку.

В другой игре — арабских шашках — начальная расстановка шашек уже выполнена: вновь свободным остается центральное поле, а на остальных полях каждая сторона располагает шашки в два ряда — ближних горизонтальных и правых вертикальных. Но в отличие от сиги здесь взятие производится не только по прямой вдоль соответствующего ряда клеток, но и по диагонали, что делает их немного ближе к современной шашечной системе.

Несмотря на глубокие исследования Г.Ф. Корзухиной, с отдельными ее выводами все-таки согласиться нельзя. По ее мнению, шашечная игра на Руси исчезает в начале XI века с уходом варяжских наемников. Однако именно с этого периода большое количество шашек встречается в Новгороде, и все они, как правило, местного производства. Еще одно яркое свидетельство: найденные шашки XI-XII веков на территории Латвии, о чем сообщил рижский археолог Андрис Цауне в 1977 году. Тщательно обследовав находки, он установил, что все шашки изготовлены с соблюдением своеобразного стандарта: диаметр 3-4 см, толщина 0,4-1 см, многие из поздних шашек имели также в центре отверстие диаметром 0,6-0,7 см — скорее всего для удобного хранения. Сохранились они благодаря высокой прочности материалов: рогов оленя или лося, клыков моржа или твердого тонковолокнистого дерева.

Если же классифицировать находки по виду оформления, то их можно разделить на три группы: с гладкой поверхностью; украшенной геометрическим орнаментом; со скульптурным или выгравированным рисунком на поверхности. Особо следовало бы отметить находку костяной шашки XI-XII вв. диаметром 3,9 см на которой тонкой резьбой нанесен рельеф оленя. Его голову украшают рога с «ятью разветвлениями. Возвышающийся край шашки отделан декоративным пояском из насечек и шариков. Нижняя поверхность — гладкая.

Более позднего происхождения шашка, обнаруженная в засыпанном русле реки Ридзене в Риге. На ней можно различить воина, шлем которого украшен двумя павлиньими перьями, а грудь прикрыта латами и накидкой. Любопытно, что костяные шашки с похожим оформлением отмечались на территории Древней Руси — в окрестностях Киева и Рязани. Эти факты противоречат выводам Г.Ф. Корзухиной о том, что на Руси не было зооморфного «короля», «маски» или иных форм костяных шашек.

Но самое интересное то, что древние мастера не ограничивались изображением отдельных воинов, а использовали античные мотивы. В качестве образцов при этом служили шашки, оформленные в лучших европейских мастерских. Как отмечал археолог В.П. Даркевич («Путями средневековых мастеров», М., 1972), подробный рассказ о подвигах Геракла из мифов Древней Греции находим в резьбе шашек из кости — изделиях монастырских мастерских Кельна и Турне (XII в.). Погоня Геркулеса за керинейской ланью, единоборство Геракла с немейским львом и изображение Самсона со львом — лишь некоторые из самых распространенных сюжетов. Две костяные шашки экспонируются ныне в Эрмитаже.

Если же попытаться сравнить обе версии происхождения шашек на Руси, то предпочтение следует отдать всё-таки южной. До наших дней форма шашек сохранилась примерно такой же, как и в Древней Греции или Риме. Весьма схожими шашками играла и вся средневековая Западная Европа. А игровые комплекты, когда-то занесенные варяжскими наемниками и обнаруженные вдоль пути «из варяг в греки», не получили на Руси дальнейшего распространения: местные мастера не хотели следовать норманскому образцу.

В отличие от игры в европейской части страны, где широкое распространение получили классические шашки, в республиках Средней Азии издавна популярны игры нардового характера. Во время раскопок в древнем Педжикенте внимание исследователей привлек фрагмент росписи на стене одного из зданий. Главными персонажами в многофигурной композиции стали два игрока в нарды. Учитывая характерные признаки рисунка — игральная доска и индийский облик игрока, сидящего слева, — можно предположить сходство сюжета с известным произведением «Шахнамэ».

Индийский царь Девсари, желая испытать мудрость иранцев, прислал Хосрову Ануширвану на верблюдах и слонах вместе с драгоценностями игру чатранг (ранний предшественник шахмат). Если иранцы не сумеют разгадать суть этой игры, они должны будут отослать в Индию налог и подать. Визирь Хосрова Важургмихр Бохтак понял правила игры и в свою очередь изобрёл неварташир (нарды). Хосров послал своего визиря вместе с новой игрой в Индию, где ее разгадать не смогли.

Правомерным выглядит и обращение к индийскому эпосу «Махабхарата», где игра в кости занимает такое важное место. Здесь и эпизоды поэмы о Нале и Дамаянти, и в «Сабханарве». Весьма близок сюжет росписи и отдельным фрагментам четвертой книги «Махабхараты» — «Виратанарва».

В простейшей разновидности мельницы с доской 3х3 клетки, распространенной еще в Древнем Вавилоне, игра шла в два этапа. И если на первом из них на свободную доску выставлялись поочередно по три шашки, то на втором уже делались ходы: в любую сторону по горизонтали, вертикали или диагонали. Кому из противников удавалось расположить свои шашки на одной прямой в любом из направлений, тот и признавался победителем.

По мнению А.И.Куличихина, исход в этой игре заранее предопределен: начинающий всегда при верной игре побеждает. Если ввести обозначение полей с 1 до 9, начиная со стороны черных, то предложенный им способ победы достигается следующим способом. Пусть белые первым ходом занимают центральное поле 5 — у противника два ответа: либо поставить свою шашку в вершину квадрата (вариант А), либо — на сторону (вариант Б).

Вариант А: 1…9; 2. 4 6; иначе белые выигрывают, занимая поле 6; 3. 3 (вынужденно) 7 (вынужденно); 4. 4-1 9-8; 5. 5-2 с выигрышем.

Вариант Б: 1…6; 2. 1 9 (вынужденно); З. 3 (вынужденно) 2 (вынужденно); 4. 1-4 9-8; 5. 4-7х.

Как часто приходится слышать: «Зачем заниматься еще историей шашек? Главное — спортивная борьба. К тому же в истории уже все известно со времен Саргина!» Увы, многие тайны все еще окутывают историю самой игры и бытовавших ранее терминов. Крайне показательны отклики на публикацию в газете «64» (1971, № 6) статьи французского ученого Жозефа Бойэ «Откуда произошли шашки». Говоря о выводах автора, повторившего по сути дела гипотезу голландца ван дер Линде, мастер И. Качеров отмечал: «Это голословное утверждение находится в резком противоречии с доселе известными данными и изысканиями весьма авторитетных отечественных и зарубежных авторов.

Совершенно безосновательно заявление Ж. Бойэ, что в Средние века шашки были неизвестны (в редакционном примечании, правда, отмечено, что автор не касается распространения шашечной игры на Руси, где она известна с незапамятных времен). Следует добавить: в скандинавском эпосе есть прямое указание, что викинги познакомились с шашками в начале новой эры. Это вполне соответствует давно установившемуся взгляду, что шашки были к нам занесены купцами из Византии, которая, в свою очередь, переняла эту игру с Востока».

В поисках разгадки древнерусских названий игр можно обратиться к сохранившимся древнегреческим терминам, и тогда обнаруживается удивительное соответствие. Упоминаемые в славянских источниках наименования сига и плинтус почти совпадают с греческими названиями Сига и плинтион. Саки, означающее в переводе собаки, также часто встречались в обоих случаях. Еще одно название — шеги — особенно распространено в японских шашках. Происхождение слова тавлеи восходит, видимо, к наименованию древнегреческой игры t’ab, или tablan.

Если же продолжить параллели между древними играми, то заслуживает внимание гипотеза о преобразовании и сохранении для более удобного произношения древнеримского термина латрункули (игра солдат) в славянские леки.

От тавлей к шашкам

— Чим же нынь у вас да на Руси забавляются?
— У нас же на Руси забавляются,
нынь играют да во шашечки дубовыи,
что ли ставят на дощечки кленовыи.

/ Михайло Потык. Онежская былина.

Вплоть до XVII века шашечная игра наряду с другими светскими развлечениями была под запретом духовенства. Как не вспомнить митрополита Даниила (XVI век), который с гневом писал о духовных лицах, позволяющих себе играть на гуслях и домбрах, играть в шахматы, тавлеи, петь песни бесовские…

Окончательное становление существующих ныне основных правил на 64-клеточной доске относится, по-видимому, к XVII веку. Благодаря появлению дальнобойной дамки и взятию простой шашкой не только вперед, но и назад, игра русского народа стала выгодно отличаться от многочисленных «родственниц» за границей обилием тактических возможностей, более глубокой логикой борьбы. И вместе с тем она оставалась простой и общедоступной для всех слоев населения. И хотя в литературных источниках того времени об этой исконно народной игре, именовавшейся еще по старинке тавлеями, упоминалось вскользь, но все же и по отдельным штрихам можно получить довольно четкое представление о ее распространении и роли в культурной жизни общества.

О том, насколько популярными в стране были различные игры, красноречиво свидетельствуют отчеты и дневниковые записи зарубежных послов А. Олеария (1633-1639), Я. Рейтенфельса (1670-1676). Как отмечал Рейтенфельс, «за игрой в «разбойники» или шахматы, которая когда-то была в употреблении не только у персов и у других азиатских народов, но и у исландцев и шведов, в настоящее время проводят почти все время и старики, и дети на всех улицах и площадях Москвы». По мнению, Д. Саргина, под игрой в разбойники, скорее всего, понимались шашки.

Зная о неизменном интересе царских особ к развлечениям, послы нередко доставляли им особо изящные игровые комплекты. «Тавлеи янтарные присланы с двумя шахматными досками в 1675 году, ноября 25, от бранденбургского курфюрста Фридерика Вильгельма с послом Иоакимом Скутер» — сообщается в описи коллекции Оружейной палаты. О наличии в царской казне игры -«тавлеи, в них втирки ентарные» — мы узнаем и из другого документа — «Описи платья и всякой казны времени царей Федора Ивановича , Бориса Годунова, Василия Шуйского».

Прихоть царя — для слуги закон, и исполнять ее надо немедленно, даже если она относится к любимым играм — об этом лишний раз свидетельствует отрывок из внутридворцовых записей (1679): «Указал великий государь взять из Оружейной палаты доски шахматные, тавлейные,.. шахматы,.. тавлеи,.. и прислать наскоро сего ж числа…» Любопытно, что значительная коллекция старинных шашек того времени сохранилась и ныне экспонируется в Музее прикладного искусства и быта XVII века Московского Кремля.

О различных формах проведения досуга сообщает и известный деятель русской культуры Симеон Полоцкий (1629-1680) в своих сочинениях: «Кто из вас в зерни умеет, той сяди со мною, прочий в карты, в тавлеи играйте с собою».

Да и по свидетельству историка Н. И. Костомарова, наши предки заигрывались в тавлеи еще раньше, так что в XVI веке суровые блюстители вроде попа Сильвестра грозили адскими мучениями «самому государю, его детям и христианам» (имеются в виду глава семейства и его домочадцы), если он не возбраняет у себя в доме зернь, кости, шахматы и тавлеи.

А при Петре I умение играть в шашки становится неотъемлемым элементом культурного общения в придворных кругах. С появлением новой столицы — Петербурга — сюда устремились многие московские бояре. И если до переезда они жили довольно замкнуто, почти не общаясь друг с другом и не интересуясь ничем, кроме дел в своей вотчине, то теперь им часто приходилось встречаться на знаменитых петровских ассамблеях, включавших в программу и шашечную игру.

Как вспоминал по возвращении домой немецкий посол Ф. Х. Вебер, ассамблеи устраивались следующим образом. В одной комнате танцевали; в другой комнате размещались столы с трубками, табаком; третья комната предназначалась для игры в шахматы и шашки. Ассамблеи устраивались также в частных домах, у вельмож, которые старались подражать царскому двору.

А в летнюю пору эти собрания нередко устраивались в Летнем саду. На главной аллее — «дамской» площадке — танцевали, а на второй -«шкиперской» площадке — накрывались столы, за которыми царь принимал гостей и играл в шашки.

А вот что писал в «Арапе Петра Великого» Пушкин:

«Пётр играл в шашки с одним широкоплечим английским шкипером. Они усердно салютовали друг друга залпами табачного дыма, и государь был так озадачен нечаянным ходом своего противника, что не заметил Корсакова, как он около них вертелся».

И поныне в домике-музее Петра I, что на Петроградской стороне «Северной Пальмиры», демонстрируется массивный стол работы русских умельцев начала XVIII века, на верхней стороне которого врезана черно-белая игровая доска (8х8 клеток) из мореного дуба.

Широко известен и такой шашечный эпизод из жизни великого основателя, о котором поведала пресса в дни празднования 200-летия города. Когда Петру I подали новую шашечницу (а он любил играть в шашки), обшитую прекрасной кожей, он покачал головой и пожалел, что на пустяки ушло так много кожи, лучше бы она пошла на дело. «Будем поэтому, — сказал он, — употреблять старую шашечницу по будням, а новую по праздникам».

И все же, несмотря на значительные новшества, введенные Петром, многие игры в народной среде зачастую велись «на интерес». Пытаясь хоть как-то отбить азарт у трудового люда, а заодно и пополнить казну, царь ввел пошлину. Описывая эти события в дневнике, один из его соратников князь Б. Куракин замечал:

«Того года отданы на откуп карты, тавлеи, шахматы, юла, кости и всякие игры денежные, что не явя тех документов и не заплатя пошлину, не играли, а заплатя пошлину — вольно играть. На откупу первый год дано 10000 рублей.»

Насколько непредсказуемыми могли быть последствия поединков на клетчатой доске, свидетельствует драматическая история, произошедшая в 1709 году накануне Полтавской битвы. Неприятельские войска тогда расположились в селе Жуках, близ Полтавы. Изнывая от скуки во время затянувшейся стоянки, шведы превратили местную церковь в конюшню, а иконы посрывали. На обратной стороне одной из икон они разлиновали клетки для шашечной доски. Когда же наши воины разбили шведов, изуродованная икона была водружена на прежнее место, а безвестный патриот оставил на ней незатейливые стихи. Дважды в них упоминались и дамы — так на украинском тогда именовались шашки:

Подножия и дамы с иконы сочиняху
С икон подгнети котлам и до груб иконы,
С икон, увы, помосты делали под кони.
Тогда и та икона пострада святая,
Юже в дамы пречерта рука проклятая.

Об одном из наиболее ранних рисунков на шашечную тему — «Двое попов за шашечницей», — относящемся к 1736 году, упоминал еще немецкий историк ван дер Линде.

Немалый интерес с точки зрения знакомства с живейшими подробностями общественной и домашней жизни как в центре, так и в провинции представляют записки Андрея Болотова, выдержанные в эпистолярном (столь модном тогда!) жанре. Рассказывая, в частности, в письме 119 (1765) о своей поездке в Цивильск, автор описывает многочисленные остановки в пути на ночлег.

«Тотчас заводились тут у нас чаи и кофеи… а потом примемся играть либо в карты, либо в тавлеи, либо читать что-нибудь…»

А позднее, в письме 123 (1767), Болотов поведал, что в его библиотеке есть одна немецкая книга, в которой были описаны различные карточные игры, употребляемые в Европе, включая и неизвестные в России. Переводя текст, он быстро обучился этим играм и даже ознакомил с ними своих знакомых. Это признание позволяет сделать вывод, что наиболее просвещенные люди того времени, владевшие иностранными языками, могли аналогично поступать и с зарубежными руководствами по шашечной игре. Точно также, вероятно, мог поступить и автор первой в России шашечной книги А.Д. Петров, что, впрочем, ни в коей мере не умаляет его заслуг.

Когда же Болотов упоминает о каких-либо новых играх, он считает своим долгом остановиться и разъяснить их содержание. Следовательно, тавлеи, о которых встречаются неоднократные упоминания без разъяснений, были вполне обычные явлением. Попутно заметим, что о проведении досуга за шахматами ни в одном из четырех томов писем почему-то ничего не сообщается.

Любопытное наблюдение сделал первый русский историк игр М.К. Гоняев (1849-1891): «В то время, как шахматы, начиная с XVI века, были развлечением царей и бояр, шашки распространялись в основном среди низших и средних слоев общества». Правда, его убеждение, что о шашках в кругу высшего сословия почти не упоминалось в литературе и мемуарах того времени, оказалось ошибочным. Ещё М. В. Ломоносов (1711-1765) уверял: «Всяк человек требует себе от трудов успокоения: для того, оставив настоящее дело, ищет себе с гостями или домашними препровождения времени картами, шашками и другими забавами…»

По свидетельству племянника, поэт И. И. Дмитриев обдумывал план своего «Ермака» (1794) за партией в шашки.

В стихотворении «На счастье» (1796) Г.Р.Державин также называл шашки. В описании Петербурга (1794) сообщалось, что «домашние увеселения простого народа состоят в игре в шашки». Убедительным свидетельством равноправия этой игры среди прочих является устав одного из аристократических клубов, открытых в Петербурге в 70-е годы XVIII века, в котором было записано: «Соучастники (то есть члены клуба) могут приходить ежедневно и читать ведомости, играть в карты, шашки, шахматы или бильярд».

Одним из наиболее ранних литературных источников на Украине, где упоминались шашки, была поэма И. П. Котляревского (1769-1838) «Энеида», представлявшая вольный шуточный пересказ произведения римского поэта I века Вергилия. Причём все первые три части, включая упомянутый эпизод, были впервые опубликованы в 1798 году в Петербурге.

Тут в игры всякие играли —
Кто как и кто во что хотел.
Там в свои козыри играли —
Там шашки в дамки продвигали…

Шашки, наряду с шахматами, всегда рассматривались как своеобразная модель военных сражений. И, может быть, поэтому особый ё(1740- 1776).

Строки поэмы К. Симонова «Суворов», посвященные игре полководца со своим денщиком в шашки, проникнуты глубокой теплотой и тонким юмором:

Бывает, примостив лучину,
В одном шлафроке, босиком,
Сев по-турецки на овчину,
Играет в шашки с денщиком:
«Опять ты, Прошка, пересилишь,
Опять мне в дамках не бывать…»
«Тут нужен ум, Лексан Васильи -,
Ведь это вам не воевать.
Ну проигрались, что за горе?
Вам нынче шашки не с руки,
По нонешним годам в фаворе
Те, кто умеет в поддавки..»

Дa и в историческом романе О. Михайлова «Суворов», основанном на документальном материале, сообщается, что полководец, находясь в своем поместье Ундол, всегда к праздникам готовил для гостей различные игры и среди них шашки. Впрочем, насчет игры в тавлеи прямо на службе Александр Васильевич категорически возражал. В письме И. Вагнеру от 25 февраля 1771 года (по содержанию — наставлении молодому офицеру с изложением принципов боевых действий и требований к офицерской службе) он с укоризной замечал:

«Как не стыдно и на некоторое мое отсутствие голову потерять! Неужели-то вы начинаете пить кофей и играть в тавлеи?»

Не был равнодушен к шашкам, судя по всему, и последний из царей, правивших в XVIII веке, — Павел I. Еще в детстве он «тавлейки по столу водил вместо полков», как сообщалось в «Записках Семена Порошина…» Но более убедительными доводами в пользу этого утверждения служат экспонирующиеся в его резиденции — в Павловском дворце — шашечный столик (10 х10 клеток) и картина фламандского художника А. Брауверса «Игра в шашки».

И уже тогда историки культуры уделяли народному эпосу — былинам и песням — особое внимание, находя в них достоверные черты старинного быта. Интересна, например, в этом отношении историческая песня «Казаки и князь Репнин», записанная в Сибири в середине XVIII века и приведенная в «Сборнике Кирши Данилова»:

А играли казаки золотыми они тавлеями,
Кто-де костью, кто-де картами — все удалы молодцы.

Во многих былинах сквозь традиционный сказочно-мифологический текст просматривается реальная жизнь и события, имевшие важные следствия для исторических судеб Древней Руси. Прообразом богатыря Добрыни Никитича многие ученые считают дядю великого киевского князя Владимира. Исторический Добрыня нередко упоминался в летописях как участник реальных событий Х века. В былине «Добрыня и Василий Казимиров» нашему взору предстает упорная шашечная битва между отважным богатырем и литовским королем:

Приносили к ним доску эту шашечну;
Как сыграли в первый раз да в игру шашечну,
Молодой Добрынюшка Микитинец ,
Ен со тою со великой со горячности
Просмотрел один да ступень шашечной,
Обыграл его король литовский.
Ботиян да Ботияновец…

И всё же, уступив королю в первой партии, богатырь одолел его в следующих трех поединках. Наградой Добрыне стала вся «бесчетная золотая казна».

A вот о чем повествуется в онежской былине о Михайло Потыке, записанной видным ученым XIX века Гильфердингом: «Потребовал заморский царь Бухарь с Киева дань за тринадцать лет. И решил стольнокиевский князь Владимир отправить богатыря Потыка выручить землю русскую. Приезжает Михайло к царю заморскому. А тот и говорит ему: «Ты, Михайло Потык, сын Иванович! Чим же нынь у вас да на Руси забавляются?»

— У нас же на Руси забавляются, нынь играют да в шашечки дубовыи, что ли ставят да на дощечки кленовыи.

Доставали тут дощечку да кленовую, что же ставили тут шашечки дубовыи на тую дощечку на кленовую…»

И хотя уступил поначалу хитрому и опасному врагу Михайло, но затем после трех партий все-таки наголову разгромил его. А раз ставкой были не только дань, но и царство, то Михайло выиграл и его!

Бытующие еще порой версии о позднем происхождении шашек не выдерживают критики, если пристальнее вглядеться в текст одного из наиболее ранних словарей в России «Словаря Академии Российской», издававшегося в 1789-1794 годах при непосредственном руководстве президента двух академий Е. Р. Дашковой. Уже здесь упоминаются наиболее устойчивые термины и поговорки, касающиеся шашек. И если бы они были поздними по происхождению, то авторы словаря не преминули бы это подчеркнуть. Но, впрочем, обратимся к самим понятиям, приводя их описание в современной транскрипции.

  • Доведь. В шашечной игре шашка до последнего ряда шахматной доски к стороне противной доведенная, которая назад ходить не может.
  • Поигрыш. В шашечной и некоторых карточных играх называется несухая игра. («На тебе сряду три сухих и три поигрыша».)
  • Любки. В шашечной игре место порожнее, с которого можно брать по равному числу шашек в ту или иную сторону. («Стать шашкой в любки».)
  • Запираю. В шашечной игре: располагаю шашки свои так, что сопернику некуда ходить. («Запереть доведь», «Запереть шашки».)
  • Шашка. Деревяшка или косточка произвольною фигурою выточенная, которых определенное число составляет известную игру. («Играть в шашки», «Провести шашку в доведь».)
  • Шашечница. Шашечная доска, на шестьдесят четыре четвероугольника разделенная, на которой играют 32-мя, 24-мя или 16-ю шашками. (Из этого описания вытекает, что на шашечнице играют и в шахматы, в которых фигуры тоже именовались шашками).

В том же «Словаре Академии Российской» приведена и расшифровка «тавлей» — игры, в которой мечут двумя игральными костями и по числу точек, какое они покажут, ставят на соответствующее этому числу места плитки. Как видим, если когда-то раньше под тавлеями (или леками, плинтусами) подразумевалась шашечная или другая табличная игра, то к моменту создания словаря произошло окончательное разделение в обозначениях игр шашечного и нардового характера. А в созданном спустя полвека новом словаре П. Соколова («Общий церковнославянский — русский словарь». СПб, 1834) наряду с доведью приводится и нынешнее (и, может, более древнее) обозначение: Дама — в шашечной игре доведь и дамка — уменьшительное от слова «дама».

Если же попытаться дальше проследить метаморфозы шашечных терминов, то любознательный читатель непременно обратится к «Толковому словарю живого великорусского языка» (в 4-х томах) В. И. Даля.

Большой знаток русского языка отмечал, что «дама — в дамках или шашках: дамка, доведь — шашка, прошедшая от себя до восьмой, последней клетки; получает за это особые права, ходит во всю доску».

По Далю, тавлей — это игра в шашки или кости на расчерченной для этого доске.

Намного шире у него и толкование термина «шашки». Среди множества значений нас безусловно привлекут такие:

  • — точеный кружок, стопочка для игры на доске в 64 клетки;
  • — самая игра эта: «Играть в шашки, убить, фукнуть шашку; «шашка в доведи прошла».

Здесь же упомянуты и наиболее распространенные поговорки: «За шашку, так и за место» (то есть тронута шашка, значит сыграно); «Что шашка, то ей и место».

А синонимами шашечной доски считаются шашечница, шашница или шашня.

Под любками же понималось «положение, где делаешь любое, что хочешь, из двух или более предложений».

Выражение «стать в любки», относящееся к шашечной игре, означает стать «промеж двух шашек, чтобы можно было бить любую». И недаром говорят: «Выбирай из любка любое».

По мнению видного филолога И. И. Срезневского, приступившего в середине прошлого века к собранию материалов для «Словаря русского языка Xll-XVIl вв.», игры в шашки и кости в старину обозначались одними и теми же терминами, лишь сменявшимися время от времени: леки, шега, тавлей…

Знакомство со сборником неутомимого исследователя русского языка В. И. Даля «Пословицы русского народа», подготовленного в середине XIX века, позволяет сделать интереснейший вывод. Оказывается, среди многих тысяч пословиц, попавших в этот сборник, свыше десятка посвящены шашкам.

Сравнительно большое число шашечных пословиц позволяет, в свою очередь, утверждать о широкой популярности этой игры в самых различных слоях общества. Итак, обратимся к самому сборнику Даля.

  • Хорошо тому, кто в доведи прошел.
  • Хорошо в доведях быть.
  • Он уже в доведи прошел.
  • Он вскоре в доведи пройдет.
  • Поддать, да и выиграть. Вот то и мастер.
  • За шашку, так и за место.
  • Тронута, сыграна.
  • Выбирай из любка (из любых) любое.

Наряду с теми выражениями, где напрямую указывается на шашечную игру, здесь встречаются и такие пословицы, содержание которых отвечает духу шашечной борьбы.

  • Остался промеж двоих, наголе (о шашке в любках?).
  • Вничью сыграть. Разошлись при своих.
  • Не велик большак, да булава при нем (о дамке, отрезавшей неприятеля по большаку?).
  • Хочешь — дерись, да за тычком не гонись (против неприятельского тычка особо не поиграешь?).
  • Распутья бояться, так и в путь не ходить (наряду с общим смыслом здесь просматривается и шашечный: к распутью надо всегда стремиться).
  • Большая дорога не стоит (следовательно, ее надо завоевывать).
  • Где стал, там и стан (начальное положение перед игрой раньше тоже именовали станом).
  • Столбняк нашел.
  • Стал в тупик, что некуда ступить (о запирании?).
  • Не смотри начала, смотри концы (о важности окончаний партий?).
  • Умел взять, умей и отдать! (не держись за лишнюю шашку).

О популярности шашечной игры в России в прошлом позволяют судить не только многочисленные письменные источники (как, например, собрание пословиц В. И. Даля, русские былины, всевозможные словари, литературное и эпистолярное наследие видных писателей), но и разнообразные произведения искусства, в основном — живописи.

Ознакомление с каталогами только двух крупнейших сокровищниц культуры — Русского музея в Петербурге и Третьковской галереи в Москве — позволило автору выявить около десятка картин русских художников с шашечным сюжетом. В то же время на шахматную тему выявлено заметно меньше произведений. Объяснятся это, вероятно, тем, что шахматы еще только начинали широко проникать в среду интеллигенции, тогда как шашки издавна были подлинно народной игрой, популярной не только среди беднейшей части населения, но и в привилегированных кругах. Об этом упоминал еще Д. Саргин.

Такого же мнения придерживался и первый советский историк игр М. Коган, отмечавший в своих «Очерках шахматной игры» (1-е издание): «В конце XVIII и в первой четверти XIX века шашки еще продолжают вытеснять шахматы в низах» (стр. 391), а также: «Шахматная игра… не выходила из рамок небольшого круга любителей. Среди широких масс населения большой популярностью пользуются шашки, ставшие национальной русской игрой» (стр. 106).

Но было бы заблуждением полагать, что увлечение древней игрой коснулось лишь славянских народов, входивших в дореволюционную Россию. Не меньшим почетом она пользовалась в Средней Азии и на Кавказе. Нельзя не вспомнить, в частности, строки русского поэта Я. Полонского (1819-1898), служившего в столице Грузии:

«Тифлис оригинальным нахожу,
По крайней мере не скучаю…
.. ..
Вот кофейня, два купца –
Два персианина играют молча в шашки…

М.К. Гоняев в «Исторических заметках» сообщает: «Известный наш художник В.В. Верещагин в своих путевых записках «От Оренбурга до Ташкента, 1867 и 1868 гг.» пишет: «В Ходженте перед лавкою каждый вечер после работы собираются жители потолковать о том-другом, подышать свежим воздухом и поиграть в игру, похожую на наши шахматы: на земле чертят небольшою палочкой род шахматной доски и передвигают по некоторым правилам маленькие серые и простые камешки. Я играл в эту игру иногда и, разумеется, постоянно проигрывал, к величайшему удовольствию публики.» (Видимо, это были армянские шашки тама. — В.Г.)

Как вспоминал сын художника В.В. Верещагина, однажды в Сухуми они с отцом проходили мимо кофейни, двери которой были широко открыты. Несмотря на сравнительно раннее время, там было уже много посетителей, сидевших за чашечкою турецкого кофе. Прямо против дверей расположилась живописная группа пожилых абхазцев. Отец наклонился ко мне и тихо сказал: «Ты хотел видеть Шеваршидзе? Вот он.»

Это был довольно полный старик с белыми усами; горбоносый, с суровым и гордым выражением лица. Князь играл в шашки. Он сидел, несколько откинувшись на спинку стула, и, насупив густые брови, сосредоточенно глядел на доску. Одет он был в светлую, кремового цвета черкеску с серебряными газырями, подпоясанную тонким, украшенным серебром кавказским пояском, за который он заложил большой палец правой руки. Левая лежала на столе, придерживая неизменную чашечку кофе. На его груди висел солдатский Георгиевский крест, полученный им во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Несмотря на сильную жару, на бритой голове князя была светлая, мохнатая папаха, сдвинутая немного назад. Его партнер, уже немолодой худощавый горец в черной черкеске и черной же папахе, сидел в почтительной позе, а возле стояло несколько молчаливых зрителей, которые лишь изредка вполголоса обменивались отдельными словами.

За стулом стоял молодой, высокий и широкоплечий телохранитель. На нем была такая же, как у князя, черкеска и папаха. Его тонкую талию стягивал ремешок с большим, богато украшенным серебром кинжалом, на рукоять которого он положил кисти обеих рук. Телохранитель стоял совершенно неподвижно, будто изваяние. Отец знал, что Шеваршидзе, увидев нас, прервет игру, и не желая его беспокоить, взял меня за руку и быстро пошел дальше.

Сделав покупки и пообедав в ресторане, мы по пути к дилижансу опять проходили мимо кофейни. Картина была в точности та же, что и два часа тому назад. Князь, его партнер, телохранитель и зрители находились в тех же позах, как будто прошло не два часа, а всего лишь несколько минут с того момента, как мы их увидели в первый раз» (В.В. Верещагин. Воспоминания сына художника. Л., 1978, стр.94- 95).

Благодаря внешне незамысловатой игре в шашки порой решались и такие важные проблемы, как общение представителей самых разных народов, населявших дореволюционную Россию.

В историческом романе Александра Сергеева «Петербургский посол» (1980), посвященном периоду присоединения Казахстана к России, показана миссия посла Тевкелева в ставку хана Младшего жуза Абулхаира. И едва ли не все время, которое он провел там, перед ним и его свитой стояла шашечница с какими-то экзотическими камешками. За нею и ссорились, и мирились.

Посла приняли в юрте. Когда он проснулся, то увидел, что впереди переругивались Михайло Зиновьев и башкирин Кидряс Молокаев.

«Между ними валялась опрокинутая шашечная доска и точеные из кости шашки.

— Ты совсем вор, совсем плохой человек, — мотал круглой, как шар, бритой головой башкирин. — Как можна? Сам проиграл, сам деньга не даешь?

— Я те дам проиграл. Ты проиграл! — ершился Зиновьев. — Сказал, не туды ходил я, а ты горло дерешь? Ну, ин ладно, — вдруг сдался он.- Бери деньгу и топай, — сунул Кидрясу монету.

— Ой-бой! Ты собака лживая, — было закипел Кидряс, но осекся, увидев поднявшегося с кошмы посла.

— Хватит, игруны, — поморщился Тевкелев. — Не разгони вас, все посольство начисто проиграете…

К полудню дворяне и купцы снова сбивались в юрте посла. Коротали время, кто как мог: длинный Писарев переломился над раскрашенной киноварью и сажей с маслом шашечной доской. Напротив него, поджав ноги, отдувался после сытного обеда круглый, как шар, с круглой же головой купец Григорий Квашин. Играли самозабвенно. Землемер думал кратко, ходы делал рывками. Купец же перед каждым ходом долго, по-кошачьи жмурил заплывшие жиром янтарные глазки, осторожно протягивал руку, мягкими, в перевязочку, пальцами брал точеную не то из рыбьего зуба, не то из рога неведомого чудища шашку и с великим бережением переносил на другую клетку. При этом, гундося, приговаривал: «А мы со господом сюды ее, ладушку.» Или: «А она, лада, вон как; вон как пошла»…

Закончив писать, посол отложил бумагу, встал и окинул взглядом сидевших в юрте… Работать Тевкелеву уже не хотелось. Он собрал разбросанные на кошме шашки, расставил их на доске и оглянулся. В юрте остался только Ахметка. Склонвшись над медным чайником, он что есть силы тер его кошмяным лоскутом.

— Ахмет, играть умеешь?

Мальчишка поднял голову:

— Мала-мала билемыз, знаим, — то ли по-русски, то ли по-кайсацки ответил он.

— Садись, сыграем.

Ахметка спустился на корточки и сразу сделал ход. Посол передвинул шашку и призадумался — не затопали ли у юрты кони?»

Трудно представить, чтобы ученики какой-либо церковной школы или духовной семинарии во время занятий тайком бы предавались такой азартной игре как шашки. Но бывало, оказывается, и такое. Вот что сообщалось в заметке С. Беляева, появившейся в газете «Русское слово» (1905, № 236):

«У колонны стоит игуменское, ректорское место с седалищем из какого-то дорогого дерева. Под бархатным ковриком на подножии кто-то еще в прошлом году «на преждеосвященных» начертил шашечницу. Двое, присев на корточки и спрятавшись за плотной стеной семинарских ног, играют на этой шашечнице в поддавки.»

В Якутии, где шашки по популярности уступают лишь национальной борьбе, поведают о великолепных игроках Аччпсэ, Бэлке и Глухове, слава которых была так велика, что в восьми соседних улусах, вплоть до золотоносного Бодайбо, знали их имена.

На территории России проживают люди более ста национальностей и народностей, говорящих на многих языках. Различны и виды шашечной игры. В аулах Кабардино-Балкарии обожают адыгейскую «пхэчон», где на 64-клеточной доске у каждой стороны по 16 шашек, а Приморском крае можно познакомиться с удэгейскими берестяными шашками с доской 5х5. На Алтае шашечная игра «алтайшатра» зарегистрирована в качестве национального вида спорта.

Интересную национальную игру — берестяные шашки — обнаружил в приморском селе Акзу на севере края научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока В. Подмаскин. Старый удэгеец А. Соуги показал ему берестяную доску с нанесенными на ней десятью перпендикулярно пересекающимися линиями. Играют двое пятью белыми и пятью черными берестяными шашками. От русских шашек удэгейские отличаются не только количеством и формой фигур. Ходы берестяных квадратиков делаются по вертикальным и горизонтальным «дорогам», а расставляются они в местах пересечений линий. Искусство игры состоит в создании численного перевеса на какой-нибудь «дороге». Если у партнера одна шашка оказалась перед двумя противниками, находящимися рядом, он вынужден ее отдать. У победителя должно остаться несколько шашек, в то время как у проигравшего только одна.

В строках классиков

Шельменко: «Подайте мне сюда дамки…

(Приносят доску с шашками)

— В какую будем играть? В простую или аглицкую?»

Г.Ф. Квитка-Основьяненко.

Шельменко — волостной писарь.

Вряд ли кому из читателей не довелось испытать минут истинного наслаждения при знакомстве с популярной кинокомедией «Шельменко-денщик», снятой по одноименной пьесе классика украинской литературы Г. Ф .Квитка-Основьяненко (1778-1843). Добавим, что главный персонаж — весельчак Шельменко — появлялся еще в двух, более ранних пьесах того же автора. А в одной из них — «Шельменко — волостной писарь» (1831) — приведен даже увлекательный шашечный поединок героя со своим начальником — волостным старшиной Трофимычем.
Как во всех других эпизодах, Шельменко поражает изворотливостью и народной смекалкой. Свободно разбираясь в различных играх, включая шашки, и стремясь к благосклонному к себе отношению старшины, он уступает ему в одной, а затем и в другой партии. Как же это произошло?

Зайдя однажды в трактир, чтобы поесть, Трофимыч и его писарь в ожидании обеда решают сыграть в дамки (так раньше на Украине называли шашки). Шельменко сразу же поинтересовался: «В какую будем? В простую или в аглицкую?» (то есть английскую). Судя по вопросу, писарю были известны оба вида шашечной игры. Не исключено, что об английской разновидности ему поведал какой-нибудь заезжий иностранец. Но Трофимыч решил не рисковать: «В простую. Насилу выучился у тебя и в эту…»

За оживленной беседой Шельменко «вдруг» попадает в безнадежное положение. Трофимыч с радостью треплет чуб писаря, как это было условлено перед началом партии — да так, что у того навернулись слезы. Но едва смахнув слезу, плутоватый писарь вновь подбивает напарника приступить к очередной партии. Видимо, ему еще не удалось до конца войти в доверие к старшине, и он был готов идти на новые жертвы.

Снова расставлены шашки. Конечно же Шельменко прекрасно ориентируется на доске. Чего стоит, например, его замечание о ходах дамкой, что это не английская игра (на украинском языке): «Та що бо вы дамкою шмигаете. Тривай лишень, се не аглицька». Трофимыч сразу же засуетился: «Ой виноват, виноват, заслушался тебя да и ошибся, не буду».

Но вскоре ситуация повторилась, и Шельменко опять угодил в проигрыш. А радостный Трофимыч продолжает усердно трясти его чуб. В сердцах «расстроенный» Шельменко швыряет шашечницу в сторону…

Гоголь. «Мертвые души»! Конечно, прежде всего приходит на память сцена в доме Ноздрёва. Пытаясь вначале сыграть в карты на души, Ноздрёв встретил решительный отказ. Но и продавать просто так души ему не хотелось. А поэтому, будучи азартным игроком, предложил сразиться в шашки.

«- Ну, послушай, сыграем в шашки, выиграешь — твои все. Ведь у меня много таких, которых нужно вычеркнуть из ревизии. Эй, Порфирий, принеси-ка сюда шашечницу.

— Напрасен труд, я не буду играть.

— Да ведь это не в банк, тут никакого, не может быть счастия или фальши: все ведь от искусства; я даже тебя предваряю, что я совсем не умею играть, разве что-нибудь мне дашь вперед.

«Сем-ка я, — подумал про себя Чичиков, — сыграю с ним в шашки! В шашки я выигрывал недурно, а на штуки ему здесь трудно подняться».

Как видим, даже такой отъявленный мошенник, как Ноздрев, понимал, что успех в шашках зависит не от случая, а от искусства игроков, но сам он, конечно же, не намерен изменять своим методам. А под штуками Чичиков, вероятно, понимал те маневры на доске, которые мы называем комбинациями.

«- Изволь, так и быть, в шашки сыграю.

— Души идут в ста рублях!

— Зачем же? — довольно будет и пятидесяти.

— Нет, что ж за куш пятьдесят? Лучше ж в эту сумму я включу тебе какого-нибудь щенка средней руки или золотую печатку к часам.

— Ну, изволь! — сказал Чичиков.»

Но решить вопрос о ставке, оказывается, еще не все. Теперь разгорается спор о том, какую фору получит Ноздрев.

«- Сколько же ты мне дашь вперед? — сказал Ноздрев.

— Это с какой стати? Конечно, ничего.

— По крайней мере, пусть два мои хода.

— Не хочу, я сам плохо играю.

— Знаем мы вас, как вы плохо играете! — сказал Ноздрев, выступая шашкой.

— Давненько не брал я в руки шашек! — говорил Чичиков, подвигая тоже шашку.

Приступив к игре, они еще несколько раз повторили эти вступительные фразы, которые и поныне произносят любители, стремящиеся преуменьшить свои успехи в глазах соперника.

-«- Знаем мы вас, как плохо играете! — сказал Ноздрев, подвигая шашку, да в то же самое время подвинул обшлагом рукава и другую шашку.

— Давненько не брал я в руки… Э, э! это, брат, что? Отсади- ка ее назад! — говорил Чичиков.

— Кого?

— Да шашку-то, — сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробирается в дамки; откуда она взялась, это один только бог знал. — Нет, — сказал Чичиков, вставши из-за стола, — с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг!»

Ну а теперь, когда Ноздрев все-таки изловчился наплутовать, вокруг шашечницы развернулись далеко не шуточные страсти с выяснением всех отношений между игроками.

«- Отчего ж по три? Это по ошибке. Одна подвинулась нечаянно, я ее отодвинул, изволь.

— А другая-то откуда взялась?

— Какая другая?

— А вот эта, что пробирается в дамки?

— Вот тебе на, будто не помнишь!

— Нет, брат, я все ходы считал и все помню; ты ее только теперь пристроил, ей место вон где!

— Как, где место? — сказал Ноздрев, покрасневши. — Да ты, брат, как вижу, сочинитель!

— Нет, брат, это, кажется, ты сочинитель, да только неудачно.

— За кого ты меня почитаешь? — говорил Ноздрев. — Стану я разве плутовать?

— Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду.

— Нет, ты не можешь отказаться, — говорил Ноздрев, горячась, — игра начата!

— Я имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному человеку.

— Нет, врешь, ты этого не можешь сказать!

— Нет, брат, ты сам врешь!

— Я не плутовал, а ты отказаться не можешь, ты должен кончить партию!

— Этого ты меня не заставишь сделать, — сказал Чичиков хладнокровно И, подошедши к доске, смешал шашки.»

И тут начались отнюдь не парламентские переговоры, когда «друзья-соперники» едва не перешли к кулачным схваткам…

«Ноздрев вспыхнул и подошел к Чичикову так близко, что тот отступил шага на два назад.

— Я тебя заставлю играть! Это ничего, что смешал шашки, я помню все ходы. Мы их поставим опять так, как были.

— Нет, брат, дело кончено, я с тобой не стану играть.

— Так ты не хочешь играть?

— Ты сам видишь, что с тобой нет возможности играть.

— Нет, скажи напрямик, ты не хочешь играть? — говорил Ноздрев, подступая еще ближе.

— Не хочу! — сказал Чичиков и поднес, однако ж, обе руки на всякий случай поближе к лицу, ибо дело становилось в самом деле жарко.

Эта предосторожность была весьма у места, потому что Ноздрев размахнулся рукой… и очень бы могло статься, что одна из приятных и полных щек нашего героя покрылась бы несмываемым бесчестьем; но счастливо отведши удар, он схватил Ноздрева за обе задорные его руки и держал его крепко.

— Порфирий, Павлушка! — кричал Ноздрев в бешенстве, порываясь вырваться. Услышав эти слова, Чичиков, чтобы не сделать дворовых людей свидетелями соблазнительной сцены и вместе с тем чувствуя, что держать Ноздрева бесполезно, опустил его руки. В это самое время вошел Порфирий и с ним Павлушка, парень дюжий, с которым иметь дело было совсем невыгодно.

— Так ты не хочешь оканчивать партии? — говорил Ноздрев. — Отвечай напрямик!

— Партии нет возможности оканчивать, — говорил Чичиков и заглянул в окно. Он увидел бричку, которая стояла совсем готовая, а Селифан ожидал, казалось, мгновения чтобы подкатить под крыльцо, но из комнаты не было никакой возможности выбраться: в дверях стояли два дюжих крепостных дурака.

— Так ты не хочешь доканчивать партии? — повторил Ноздрев с лицом, горевшим как в огне.

— Если бы ты играл, как прилично честному человеку. Но теперь не могу.

-Д! такты не можешь, подлец! Когда увидел, что не твоя берет, так и не можешь! Бейте его! — кричал он, исступленно, обратившись к Порфирию и Павлушке, а сам схватил в руку черешневый чубук. Чичиков стал бледен, как полотно. Он хотел что-то сказать, но чувствовал, что губы его шевелились без звука.

— Бейте его! — кричал Ноздрев, порываясь вперед с черешневым чубуком, весь в жару, в поту, как будто подступал под невидимую крепость…»

И трудно представить, что случилось бы с Чичиковым, не окажись вдруг на пороге капитан-исправник, объявивший опешившему Ноздреву, что он арестован за побои в пьяном виде помещика Максимова…

Своеобразное отношение к шашкам выразили герои рассказа И. Тургенева «Затишье».

«Михаил Николаевич играл в шашки со Складной Душой, когда ему доложили о приезде Владимира Сергеевича. Приветливо встретив и усадив его, Ипатов поинтересовался, любит ли он играть в шашки.

— Я плохо играю во все игры, — ответил Владимир Сергеевич.

— Это с вашей стороны прекрасно, — возразил Ипатов, — но шашки… это скорее забава, препровождение праздного времени; не так ли, Иван Ильич?

Иван Ильич взглянул на Ипатова равнодушным взглядом, словно думая про себя: «А черт их знает — игра ли она или забава?», — но, погодя немного, он промолвил:

— Да, шашки — ничего.

— Вот, говорят, шахматы — другое дело, — продолжал Ипатов, — говорят, это игра претрудная. Но по моему… да вот и мои идут! — перебил он сам себя.»

Так наметившаяся полемика о сравнительной ценности обеих игр, едва завязавшись, сразу же заглохла. Но ясно одно, что сам Ипатов, да и его собеседники, склонны сыграть скорее в шашки.

Было бы ошибкой полагать, что только в крупных торговых центрах — Петербурге и Москве — едва ли не повальным увлечением стала шашечная игра. Такая же ситуация сложилась и в любом «заштатном» городишке. И как не вспомнить описание одного северного городка вблизи железной дороги из Петербурга в Архангельск, приведенное А. И. Куприным в рассказе «Чёрная молния»:

«Здесь есть городские ряды… В огромных волчьих шубах и прямых теплых картузах, седобородые, тучные и важные, сидят лавочники, все эти жестокие Модесты Никанорычи и Доремидонты Никифорычи, снаружи своих лавок, на крылечках, тянут из блюдечка жидкий чай и играют в шашки, в поддавки…»

О популярности шашек в привилегированных кругах общества свидетельствует и признание одного из героев произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина «Дворянская хандра» из цикла «Сборник» при описании усадьбы и господского дома в деревне: «Вот папенькин кабинет (теперь он мой) и в нем небольшой четырехугольный стол с разрисованною на верхней доске шашечницею…»

В поэме «Кулак» И. С. Никитина приведено красочное сравнение родной дочери: «Не шашка — кровное дитя». И как бы развивая эту тему, небезызвестный Козьма Прутков отмечал: «Девицы вообще подобны шашкам: не всякой удается, но всякой желается попасть в дамки».

Можно напомнить еще занимательный эпизод из исторической хроники Н.С.Лескова «Захудалый род» (1873), рассказывающей о традициях и жизни одной родовитой княжеской семьи. Писатель использовал в хронике целые пласты семейных и личных воспоминаний о минувшей эпохе. В 60-70-е годы прошлого века обозначились признаки капиталистического развития страны, когда, кстати, с новой силой встал вопрос о сословных правах дворянства.

Несмотря на расхождения Рогожина с гувернером по имени Gigot о сравнительной родовитости французского и русского дворянства, оба они не могли сохранить присутствие духа при виде обыкновенной шашечницы. Когда дворянин по прозвищу Дон-Кихот после долгого чтения предавался отдыху, раскладывая карточный пасьянс, чересчур эмоциональный француз наскакивал на него с предложением:

«Дворянин, сыграем в шашки

«Дон-Кихот сдавался на этот призыв, и они проводили за шашками почти все время, когда молодые князьки занимались с приходящими учителями и Gigot был свободен.

И как они играли! Боже мой! Ольга Федотовна, вспоминая это, говорила о них не иначе, как о самых легкомысленных детях.

— Сядут, бывало, как и надо, будто взрослые, а потом вдруг зашумят, закричат, и смотри, уже шашки на пол летят, и бедный Жигоша плачет и жалуется, что тот, кривун, его обидел. А по правде сказать, оба были самые несносные спорщики, и княгиня часто должна была сама приходить их разнимать и мирить — стыдит их, бывало, стыдит да, наконец, тем кончит, что велит Патрикею от них шашки взять и к себе в комнату отнести.»

Широкую известность в различных кругах Петербурга в конце XIX века получила литературная деятельность писателя-юмориста Н. А. Лейкина, редактора журнала «Осколки», в котором иногда публиковал свои рассказы А .П. Чехов. А ценителям народной игры он, конечно же, запомнился по метко переданной атмосфере одного из характерных для того времени игровых эпизодов в рассказе «Шашечный игрок» (1880). Судя по многочисленным деталям быта купеческой и «мужицкой» среды, а также по обилию чисто шашечных терминов, писатель был прекрасно осведомлен о широкой популярности этой игры в людных местах столицы. Но, впрочем, обратимся к самому рассказу.

В москательной лавке на рынке купец торгуется с заграничным агентом о цене на краску. И вдруг купец слышит, что привели Бобра из другого — Никольского рынка. А человек с этой кличкой слыл отменным шашечным игроком. Побросав все торговые дела, купец сразу же заспешил.

«- Я в шашки сражаться буду. И уж теперь меня не тронь, а то не ровен час!.. Я с Бобром три месяца собирался в шашки поиграть. Знаешь ли ты, что такое Бобеё? Мужик, носильщик от Никольского рынка, а уж насчет шашечной игры — первый человек в Петербурге. Даст мне две шашки вперед, да ежели я его обыграю, так я себя по игре вровень с небом считать буду, а между тем и супротив меня здесь в рынке ни одного не найдется…»

Отклоняясь от сюжета рассказа, следовало бы заметить, что в ту пору чемпионом Никольского рынка считался известный игрок, В. Г. Филиппов, когда-то имевший и собственную лавчонку. И не исключено, что он в какой-то мере стал прототипом главного героя этого рассказа.

«На задней галерее рынка стоял Бобер, рослый мужик с седой бородой и строгим лицом. Он был в тулупе, переднике, и из-за пояса торчала связка веревок с привязанным к концу кожаным мешком, набитым волосом… Он держал себя важно. На него с подобострастием смотрели приказчики, столпившиеся из лавок. Слышались расспросы:

— Неужто с самим генералом играл?

— Играл и в двух местах ему запер. А генерал тоже насчет шашечной игры не дурак.

— Как же ты, Бобёр, к нему попал?..

— Рассвирепел, поди, генерал-то, как ты ему в двух местах запер?..

— Не токма Бобёр, — первый шашечный игрок в Питербурхе. А у самого на глазах слезы…»

Да, в «мужицкой» игре и генеральские звезды не спасают! И вот на глазах у всей толпы разгорелась новая шашечная баталия.

«К Бобру подошел купец.

— Здравствуй, хвалёный игрок! — сказал он.

— Здравствуй, купец Верзилов! Наслышаны мы, что ты до шашечной игры лих, так вот к тебе сразиться пришел — отвечал Бобёр и протянул купцу руку.

— Знаменитому игроку почет! — пожал руку мужичка купец и спросил:

— Много ли вперёд?»

В ту пору была развита гандикапная игра, когда сильный игрок давал фору в одну или несколько шашек. Причем все любители, в зависимости от возможности давать фору, делились на четыре категории. Крайне любопытен последующий диалог соперников.

» — Одну шашку дам.

— Стыдись, одну шашку! Ведь ты на шашечной доске спишь. Дай две!» И хотя в это время к купцу с заманчивыми предложениями вновь подскочил торговый агент, тот решительно повернулся спиной к своей выгоде. И тут соперники вплотную взялись за обсуждение условий.

«Купец не отвечал и, обратясь к Бобру, спросил:

— На что же мы играть будем?

— На твой позор. Больше я ни на что не играю. Денег у тебя и без того много. Выиграешь ты у меня рубль, какая тебе польза? Никакой пользы, но зато получишь славу, что Бобра обыграл. А я твоего позора хочу. Обыграю тебя, так посади ты меня в салазки, да и провези вдоль всей линии лавок, запрягшись вместо лошади. Соседи увидят, что ты меня везешь, с меня будет довольно.

Купец задумался и почесал затылок».

После недолгих препирательств Бобёр уступил все же купцу две шашки вперед, а тот принял его условия. Как видим, уже вначале мужик проявил лукавую смекалку, желая поставить купца в унизительное положение.

«Сели играть на задней галерее лавок. Шашечницей служила та же самая скамейка, на которой сидели. На ней были нарисованы квадраты. Вокруг игроков столпился народ. Играли молча. Купец долго обдумывал ходы и при этом грыз шашку. Было что-то торжественное.

Немец-агент сунулся было опять к купцу с предложением товара, но его остановили приказчики.

— Что вы! Да ведь он теперь без дальнего разговора вдарит по сусалам! — Немец отошел и захорохорился.

— Ударит, так ведь и в тюрьме посидит, — сказал он.

— А что же ему тюрьма? Из-за шашек он и в тюрьму готов. Он вон по ночам вскакивает, расставляет шашки и ходы делает. Пронзительнее его насчет шашек и не сыщешь, — отвечали ему.

Счастье колебалось на сторону купца. Он улыбнулся и даже потел, невзирая на мороз. Его ударило в жар.

— Выиграю у тебя, Бобёр, шапку тебе хорошую, бобровую подарю, — сказал купец.

— Подарок примем, а корыстный выигрыш — ни-ни! — отвечал Бобер.

Вдруг — необдуманный ход, и Бобёр начал «есть» шашки купца. Купец побледнел.

— Садись, Ваше степенство, к стенке, — сказал Бобеё и задвинул шашками шашку купца.

После этого партия кончилась быстро. Купец проиграл.»

Судя по всему, приперетёсел на них. Купец взялся за веревку и повез Бобра по двору рынка, мимо лавок. Он то краснел, то бледнел, и в глазах его были слезы. Бобеё сидел важно, но вдруг вскрикнул:

— Ур! Именитого купца обыграл и теперь позором его тешусь!»

Так простой мужик проучил купца в игре хитрой.

Крайне интересно, что вскоре после лейкинской публикации весьма близкий сюжет обыграл с присущим ему юмором и мастерством Антон Павлович Чехов. И даже Лейкин сожалел, что автор рассказа «Безнадёжный», скрывавшийся под своим привычным псевдонимом А. Чехонте, поместил его не в «Осколках», а в другом журнале «Будильник» (1885, №15).

Детали истории о том, как Илюшка обыграл своего барина за шашечной доской, обрисованы классиком настолько психологически достоверно, что любознательному читателю так и хочется по метким репликам и намекам игроков представить воочию: а что же творилось в это время за шашечницей?

Как илюшка с барином играл

Председатель земской управы Егор Федорыч Шмахин стоял у окна и со злобой барабанил по стеклу пальцами…

Часы пробили половину седьмого. Шмахин поднялся с дивана, прошелся из угла в угол и без всякой цели остановился посреди комнаты. Идя к жестянке с табаком, он взглянул в угол и на круглом столике заметил шашечную доску.

— Нешто в шашки поиграть? А?

Расставив на доске черные и белые костяшки, Шмахин сел у круглого столика и стал играть сам с собой. Партнерами были правая и левая руки. Ты как пошел… Гм… Постой, братец… А я эдак! Ладно-с… увидемс-с…

Тем временем правая рука разыграла начало «с левой руки», а левая рука — наоборот!

1.ab4 bc5 2.ba5 fg5 3.gf4 cb4 4.cd4 ba3 5.bc3 gh4 6.ab2 ab6 7.de5 ba7 8.ed4 dc5?

Но левая рука знала, что хочет правая, и скоро сам Шмахин потерял счет и запутался (см. Д 3):

Диаграмма Д 3.

И было от чего. Правая рука хочет, конечно же, попасть при полном комплекте прямо в дамки, но не знает как…

— Илюшка! — крикнул он.

Вошел высокий, худой малый в потертом засаленном сюртуке и в рваных сапогах с барскими голенищами.

— Ты что там делаешь? — спросил барин.

— Ничего-с… на сундуке сижу…

— Поди, в шашки сыграем! Садись!

— Что вы-с?.. — ухмыльнулся Илюшка… — Нешто можно-с?

— Поди, болван! Садись!

— Ничего, мы постоим-с…

— Говорят — садись, ну и садись! Ты думаешь, мне приятно, ежели ты будешь дубиной торчать? Илюшка нерешительно и продолжая ухмыляться сел на край стула и застенчиво замигал глазами.

— Ходи!

Илюшка подумал и сделал мизинцем первый ход.

— Вы так пошли… — задумался Шмахин, прикрывая рукой подбородок. -Так-с… Ну а я этак! Ходи, тля!

Илюшка сделал другой ход.

События на доске развивались стремительно: едва белые (а ими играл Шмахин) попали под связку, как тут же освободились от нее и ринулись в центр, но и противник не промах — не желает жаться по углам.

1.ab4 ba5 2.ba3 сb6 3.аb2 bc5 4.ed4 c:e3 5.f:d4 dc5 6.d:b6 a:c7 7.de3 fe5 8.gf2 ab6 9.bc5 b:d4 10.e:c5 hg5 11.cb4 gf4.

— Тэк-с… Понимаем, куда ты, харя, лезешь… Понимаем… Как, однако, от тебя воняет! Ты этак, а я… этак!

Игра затянулась…

12.ed2 gf6 13.cd6 e:c5 14.b:d6 hg7 15.dc3 (Илюшка расставил барину хитрую ловушку: 14. bс3? ba7! 16.d:b8 dc7 17.b:d6 e:c7 18.g:e5 f:b2, но тот ее обошел).

15.. .gf6 16.cd2 fg5. Увидев, что нельзя 17.gh4 из-за 17…fg3!, Шмахин бодро двинул вперед бортовую шашку: 17.аb4.

Шмахину повезло на первых порах… Он брал шашку за шашкой и лез уже в дамки, но соображать и вникать в игру помешала ему одна неотступная мысль…

«Приятно вести борьбу и побеждать человека равного, — думал он, — человека, который в общественном смысле стоит с тобой на одной точке. А какой мне интерес Илюшку побеждать? Победишь его или не победишь — один черт: никакого удовольствия… О, взял шашку (видно, сразу хочет напасть на мои пять штук) и ёвон! — крикнул Шмахин.

— Чего-с?

Диаграмма Д 4.

— Пошёл вон!! — крикнул Шмахин, багровея. — Расселся тут, тварь этакая!

Илюшка выронил из рук шашку, удивленно поглядел на барина и, пятясь назад, вышел из гостиной…

А ведь неспроста обругал и выгнал парня барин. Лишь теперь он сообразил, что хоть шашек на доске много, а ходить-то нечем.

Нисколько не сомневаясь в сообразительности уважаемых читателей, все-таки подскажем им, как могла отличиться правая рука в первой партии, и как Илюшка победил во второй.

№1. 9.cb4! c:g5 10.bc3 a:c5 11.ef6! g:е5 12.cd4 e:c3 13. d:b8, и черные беззащитны. Например, 13…bc5 14.hg3 cd4 (в случае 14…dc7 15.b:a3 ed6 16.a:e7 f:d6 исход решает 17.ab6x) 15.ed2 ef6 16.de3 dc3 17.ab6 a:c5 18.ef4 g:e3 19.f:b6 h:f2 20.g:e3 с выигрышем (так завершилась партия В. Голосуев — З. Файвинов, 1969).

№2. 17…ed4! 18.c:e5 fe3! 19.f:d4 de7!, и при любом закрытии (20.bс5 или dc5) последует 20…cb6 с выигрышным окончанием (В. Голосуев, из партии).

Искусство обыгрывать всех

Шашечная литература у нас так бедна,
что можно, пожалуй, сказать:
«Ее у нас почти нет».

/ И. Фоглер. 1881

Крайне скудны дошедшие до нас сведения о сильнейших игроках прошлого и уровне их мастерства. Долгое время не было специальной литературы, хоть как-то освещающей теорию шашек. Только в 1827 году внимание петербургских любителей шашек привлекло небольшое сочинение под названием «Руководство к основательному познанию шашечной игры, или Искусство обыгрывать всех в простыя шашки». И, хотя книга изданная тиражом всего 100 экземпляров, вышла без имени автора, она все же не могла долго оставаться в тайне. План сочинения, глубина суждений и точность анализа — все это напоминало вышедший несколькими годами раньше шахматный учебник А.Д. Петрова (1794-1867), сильнейшего шахматиста России того времени. К тому же не было секретом, что Петров проявил заметный интерес и к шашкам. Его авторство первой в России книги по шашкам позднее было подтверждено в «Таблицах игр в русские шашки» (Москва, 1836) и в журнале «Шахматный листок» (май,1861).

Значение «Руководства…» для последующего развития шашечной игры исключительно велико. В то время еще не было единых правил игры, установившихся в практике начал и позиционных принципов ведения борьбы. Петров первым заложил основы существующего и поныне шашечного кодекса, открыл ряд ценных приемов в окончаниях, стал первым комментатором сыгранных партий и основоположником шашечной композиции. Опубликованный им способ выигрыша тремя дамками против одинокой дамки известен сейчас даже начинающим любителям.

Вероятнее всего, Петров «треугольник» не изобретал, а перенес его в русскую литературу из зарубежных источников. Как подметил украинский мастер А. Колесников, путь к победе в окончании – белые дамки а1, с1, с3; черная дамка b8 – был продемонстрирован в 12 ходов еще автором «Книги для играющих в шашки» Педро Руизо Монтеро в 1591 году. А сам Монтеро применял его в практике еще за шесть лет до выхода книги. Поэтому за рубежом этот способ и поныне именуют способом Монтеро или «классическим методом».

В то же время оригинальный способ «штык Гоняева» в зарубежной литературе получил название «Русского способа». Основное произведение А.Д. Петрова «Руководство к основательному познанию шашечной игры» заметно дополнили его «Воспоминания», опубликованные в приложении к журналу «Русское слово» (июнь 1861). И по образному выражению А.И. Куличихина, оба эти труда можно назвать «карманной энциклопедией шашек 19 века». Ему же, кстати, принадлежит подробнейший обзор достоинств первой книги.

Петров Александр ДмитриевичА.Д. Петров, разбирая правила игры, изложил подробное описание самой игры, расположение шашек и правила ходов. Любопытно, что во всех последующих кодексах эти три раздела продолжали сохраняться.

В отдельную главу выделены «частные правила игры». В их числе, например, были такие: кому начинать игру (первую партию начинали белые или по жребию, а последующую – победитель в предыдущей партии); «тронул – ходи» (ныне это обязательное правило); о моменте совершения хода (отнять руку от своей шашки); о порядке применения фука (допускается брать, если не была оговорена игра без фуков); о том, как быть, если шашки неверно расставлены в начале партии или сделан неверный ход во время игры (допускаются варианты с отменой или без отмены неверного хода или расстановки шашек). Завершается глава правилом 30-ти ходов без изменения материального соотношения, когда игра признается ничьей.

В главе «Погрешности игры» Петров приводит те правила, с которыми он не согласен. Ограничение права шашек бить назад, на его взгляд, необоснованно. Отвергает Петров и существовавшее правило при игре в поддавки о взятии большинства шашек. (Это ограничение лишь уменьшает разнообразные возможности игры).

Об игре с фуками упоминается особо в главе о терминологии с замечанием, что она между сильными игроками более не употребляется.

Особую ценность для играющих представляли 12 советов автора в главе «Общие правила и примечания». Они и поныне сохранили актуальность, поэтому и приводим их полностью.

1. Всякий ход должен иметь причину и цель.

2. Надобно стараться делать такие ходы, которые бы имели двоякую цель. Сим средством легко можно выиграть, ибо противный игрок не всегда найдет возможность помешать достижению обеих целей.

3. Прежде нежели игрок ступит шашкой, должен исследовать обоюдное расположение шашек, обдумать и вычислить все выгоды сего хода, равно и невыгоды, какие могут произойти оттого.

4. Имея больше шашек, надобно меняться; также надлежит меняться, если есть хоть малейшая выгода; впрочем, теми шашками, которые положением своим стесняют ходы противных, меняться не должно. Например, если одна шашка препятствует ходам двух противных, должно стараться, дабы через ее потерю не дать возможности противной стороне освободить запертые шашки.

5. Главнейшее правило. Вся игра состоит в том, чтобы уметь расположить шашки свои таким образом, чтобы они препятствовали выгодным ходам противных, и чрез то запирали бы и стесняли его игру так, чтобы он без потери не мог ступить никакой шашкой.

6. Никогда не должно слишком надеяться на выгодное свое положение и среди самых успехов надлежит принимать меры осторожности против нечаянных ходов; а особливо в конце игры ходы должны быть самые решительные и верные; надлежит все принимать в соображение и отыскивать все средства, которыми можно выиграть или сделать игру ничью, когда игрок сильнее. Видя же неминуемый проигрыш, надобно стараться, чтобы шашки не остались запертыми.

7. В худом положении надобно жертвовать шашками, лишь бы исправить свою игру; ибо лучше быть меньшим числом своих шашек в выгодном, чем с большим числом в худом положении.

8. Не должно упускать случая сделать хороший ход. Первоначальные ходы имеют большее влияние на последствия, а потому надлежит соображать их с игрой противника.

9. Успех игры между хорошими игроками зависит от первого хода, дурно соображенного, лучше сказать, от первой ошибки; ибо хороший игрок тотчас воспользуется оною и обратит выгоду на свою сторону. Потеря шашки обыкновенно решает игру. Впрочем, как бы ни была худа, не надобно бросать оной, не исследовав прежде, нет ли возможности поправиться; ибо нередко случается, что и самая проигрышная игра выигрывается или делается ничьей.

10. Хороший игрок действует, не надеясь на ошибки противника, но по расчетам самым вернейшим.

11. Соображая о последующих ходах противника, надобно всегда предполагать, что он сделает самые лучшие, какие только имеет, и отнюдь не надеяться, на его ошибки и тем рисковать игрой.

12. Примечание. Чтобы скорее научиться играть и достигнуть возможного совершенства, надобно чаще играть с хорошими игроками и внимательно исследовать все способы сей игры, коими можно выиграть.

В 9-й главе Петров помещает четыре короткие партии, в которых обе стороны избирают фланговое развитие (в наше время это начало названо в честь автора руководства). Комментируя партии, Петров замечает: «Однако же по мнению моему, лучше ставить их посередине, потому что этим можно стеснить игру противника». Это ли не лучшее подтверждение того, что уже в это время начинали зарождаться две стартегии – борьба за центр и его окружение. Кстати, при разборе партий и позиций в книге применялась пока еще цифровая запись.

В последней партии, продемонстрированной Петровым, произошло запирание всех сил белых при игре без разменов.

1.gh4 hg5 2.fg3 gh6 3.ed4 de5 4.ab4 ba5 5.ba3 cb6 6. bc5 gf4 7. ab4 hg5 8. gf2 bc7 9. fe3 (ошибка, ведущая к проигрышу партии; следовало менять 9.de3)

9… cd6! 10.ab2 hg7 11.ba3 gh6 12.cb2 fg7 13.ef2 dc7, и все 12 шашек оказались запертыми.

Наиболее подробно Петров останавливается на разделе окончаний партий.

Излагая приемы борьбы трех дамок против дамки и простой. Петров точно подмечает, что надо использовать шашку противника как средство к выигрышу. И тут же даны убедительные примеры с простыми на полях а3, а5, d8, f6, b4. А при положении простой на поле h2 слабейшая сторона добивается ничьей.

Любопытное окончание привел Петров в «Воспоминаниях»: белые дамки — g1, h2, h4; черные — дамка а1, простая h8. Однако само решение он не привел сославшись на то, что показывал его Попову. Путь к победе здесь достигается так:

1.ge3 ac3 2.hf2! ca1 3.ef4 af6 4.fb6 (важный подготовительный ход) 4.. .fg7 5.fh6, и черная дамка вынуждена покинуть большую дорогу.

В 11-й главе, названной «Хитрости шашечной игры», Петров привел ряд интересных позиций, ставших прообразом будущих композиций — задач, этюдов концовок.

Вот лишь три таких примера.

Диаграмма Д 5.

Белые выигрывают после серии неожиданных жертв: 1.cb2!, 2.dc7, 3.ае7 4.gf4, 5.gh8x (см. Д5).

Диаграмма Д 6.

В, казалось бы, безысходном положении белым удается уравнять игру.

1.аb6 bа7 (если 1…de5, то 2.bа7 с ничьей)

2.bс7! d:b8 3.cd2 с неизбежной ловлей дамки, благодаря ходу 4.de3 (см. Д6).

Диаграмма Д7

А в этом положении перевес белых велик, поэтому здесь иное задание — запереть дамку и простую. Достигается оно после четырех жертв (см. Д 7).

1.cb2, 2.dc7, З.Ьс5, 4.de3 и 5.hc1.

Уделил внимание Петров и тактике игры в поддавки.

И хотя А.Д. Петров стал автором первого в России шашечного руководства, он весьма самокритично относился к своим способностям в ней. По его мнению, сильнейшим игроком в Петербурге тогда был Андрей Петрович Попов.

«Странно казалось, — вспоминал позднее Петров, — что, играя в шахматы лучше его, я проигрывал ему в простые шашки, когда расчет в сих последних проще и нет таких комбинаций, как в шахматах. Но простые шашки имеют свои тонкости, недоступные шахматным игрокам».

О заметной разнице в силе их игры свидетельствуют и последующие высказывания автора: «Бывало, сообразишь все последствия сделанного хода и думаешь, что хорошо пошел, а смотришь — Андрей Петрович поставит такую двойную ловушку, что поневоле попадешь в одну из них».

Иногда их поединки протекали на квартире Попова в Троицком переулке (ныне у. Рубинштейна). У «некоронованного чемпиона» Петербурга была особая привычка: во время игры щелкать кедровые орешки. Иногда поморщится — как будто не так пошел. Но ошибался крайне редко, а морщился, если попадался гнилой орешек.

Он признавался, что никто лучше Петрова не умеет воспользоваться в окончании малейшей возможностью и выпутаться из худшего положения.

Одним из сильных игроков Петербурга считался также М. Е. Яковлев.

Позднее Попов побывал в Москве и встретился со знаменитым И. П. Селезневым (известным также под прозвищем Хромой). Все их встречи прошли при полном перевесе москвича.

«Имена таких игроков, как Селезнев и Попов, должны быть сохранены в летописях шашечной истории, — утверждал Петров. — Андрея Петровича я научил, как можно поймать тремя дамками одну дамку, когда сия последняя не на большой дороге — и не более, как в 12 ходов. Также показал ему способ выиграть тремя дамками против одной, даже и тогда, когда она на большой дороге, но при ней есть еще простая шашка…»

Вторая шашечная книга под длинным названием: «Таблицы игор в простые шашки, служащие введением в общую правильную игру в шашки, сочиненные любителем цифр» вышла в Москве в 1836 году. Однако, видимо, следуя странной традиции, и она не содержала имени автора. На ее содержании весьма подробно остановился в нашей периодике московский историк В. Пименов.

В эпиграфе приведено высказывание Филидора: «Кто сердится, тот не прав».

А представляло оно собой несколько листов с диаграммами, где темные поля не закрашены (вероятно, для облегчения показа различных положений из партий). Безвестный автор вслед за Петровым применил цифровую нотацию. На первом листе приведены 32 позиции (из них 30 задач на запирание), а на втором — их решения.

Тим же, кстати, указана первая библиография из 5 наименований, откуда почитатели игры нашли подтверждение авторства А. Петрова. И хотя в целом работа написана суховатым языком, ее концовка выглядит ярко и броско:

«Окончим возгласом любителей шашечной игры: «Она изощряет рассудок, поддерживает присутствие духа, возбуждает деятельность ума, приучает к равнодушию к опасностям, умеряет страсти, служит отдохновением от мирских сует…»

И сразу же «Таблицы» стали раритетом. Ныне известен лишь один экземпляр, который хранится в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург).

Bcлeд за Петербургом шашечные новинки появляются и во второй столице. Но качество еще не всегда устраивало заинтересованную публику, да и они ориентировались в основном на зарубежные источники.

Вот и небольшая книжечка (28 страниц) под длинным названием «Описание вернейших правил к изучению шашечной игры, составленное по лучшим источникам» (1850), содержала еще много неясностей как в раскрытии правил игры, гак и в описании ее приемов. И все же приведем некоторые выдержки из «Описания», которые могут заинтересовать современных читателей.

«Сделать заключение противника — значит кончить игру со славой. Заключение, или башня, носит на русском языке собственно другое название, но так как оно довольно неприлично, то и заменяется в образованнейшем классе приличнейшим.

Воздушное заключение — есть то, в котором шашка заперта не в уголок и не на боковых линиях, а на середине, отчего окруженная с обеих сторон двумя задними квадратами, на которые не может ступить, она окажется как бы висячею на воздухе.»

Видный востоковед и литератор О. Сенковский в своей рецензии, появившейся в «Библиотеке для чтения», весьма едко отозвался о качестве брошюры и несостоятельности выдвинутых автором исторических гипотез: «По мнению сочинителя этого общеполезного творения, шашечная игра происходит от шахматной. Такую смешную гипотезу нелегко было бы ему доказать. Идея и начало двух игр, которые были известными еще во времена фараонов и встречаются в древнейших барельефах, совершенно различны. В шахматной игре два шаха со своими воеводами и ратниками воюют между собой, стараясь не истребить, но поработить друг друга разными хитростями.

Все восточные игры — аллегории: шахматная игра изображает вместе военные действия и придворные хитрости древних властелинов. В шашках двенадцать властелинов, шах — уменьшительно от шашек, отчего и происходит слово шашки. Двенадцать витязей светлых, восточных сражаются против двенадцати витязей черных, варварских, западных — о том, кто из них женится на прекрасной царевне, которая живет далеко и невидно, в тереме, в последнем ряду доски и обладает талисманом счастия: проворнейший из них, получив руку красавицы, пользуется немедленно необыкновенными преимуществами в движении для довершения победы над прочими.

В шашках, вероятно, осуществлено незапамятное и знаменитейшее предание древнего мира «Троянская война».

К тому же, редактор «Библиотеки для чтения», пользовавшейся неизменной популярностью среди различных слоев населения, вероятно, не случайно обратил взор на внешне неказистую книжечку «Описание…»: выходец из Польши, он был старым приятелем Адама Мицкевича, автора поэмы «Шашки».

По иронии судьбы, шашечной литературе постоянно не хватало одаренных и профессиональных авторов. А наиболее опытные пропагандисты и журналисты: М. Гоняев, Д. Саргин, П. Бобров, П. Бодянский, братья Шошины (к великому сожалению, они обычно были заняты своей текущей работой, так и не оставлявшей им времени для создания современного руководства по игре.)

С середины прошлого века все чаще праздную публику привлекали сборники сразу по многим играм, включая шашки. И, конечно же, о высокой культуре таких сочинений говорить не приходится.

Едва в Москве в 1872 году появился «Полный самоучитель шахматной игры и игры в русские и польские шашки», как М.К. Гоняев обрушился на его автора А. М. Земского с резкой критикой в журнале «Шахматный листок» (1876, № 58):

«Это в сущности безобразный перевод плохой книжонки Бреда (1852-1864) о шахматах и трактата Грегуара (1847) о польских шашках; о русских шашках — почти ничего нет». И всё-таки некоторые советы из книги могли бы привлечь начинающих любителей и сегодня:

«Нужно стараться занять центр доски, направлять преимущественно на правое крыло противника, так как с этой стороны легче провести шашки в дамки!

Шашки 3 и 48 должны делать ходы весьма осмотрительно. (Идёт речь о «стоклетках»- В. Г.).

Следует двигаться вперед и задерживать движение противника.

Брать шашки назад надо избегать.

Вызвать coup de repos (остановка) — большое преимущество. Так называется положение, при котором противнику предстоит брать несколько раз кряду.

Любки — две неприкрытые шашки, отделенные одним полем.»

А в объемистом пособии С. Галактионова, вышедшем в 1880 году в Петербурге, оказались охваченными сразу десять популярных в аристократических кругах игр. Привлекает и витиеватое название книги: «Практическое руководство, чтобы правильно, верно, со всеми тонкостями играть без проигрыша в шахматы, шашки бильярд, кегли, лото, триктрак, домино, лапту, крокет и бирюльки.» Но, увы, — и здесь не обошлось без накладок. Упоминая об ударе простой на дамочное поле, автор приводит правило из игры на стоклеточной доске (польские шашки).

Весьма характерными для того времени были соображения о древности и полезности шашек: «Шашечная игра — забава не менее старинная, как триктрак и шахматы; ее даже многие приписывают иудейскому мудрецу Мардихло, прославившемуся своей страстью и необыкновенным искусством в этой игре. Движение ее фигур, хотя далеко не сложное, представляет тем не менее, обширное поле для умственных комбинаций.»

По мнению автора, шашки имеют множество поклонников в Голландии, России, Германии и других государствах: «Они гораздо доступнее популярных шахмат и, вытесненные последними из гостиных и богатых кабинетов, шашки скромно удалились к купцам, лавочникам, мещанам, мелким чиновникам, где были встречены самым радушным образом и где по сию пору служат любимым препровождением времени.» Там же Галактионовым перечислены различные игровые системы, а также Правила игры в поддавки.

Серьезной попыткой ориентации на творчество русских шашистов стала книга И. Фоглера «Руководство к изучению шашечной игры с 89 диаграммами» (М., 1881). При ее создании автор, вероятно, опирался на доступные ему издания, широко используя уже накопленный опыт. Но и он, вслед за другими авторами, не избежал ошибок в разъяснении правил игры: в частности, о сложном взятии (полагая, что каждую шашку при бое надо снимать сразу). Если же учесть, что книга Фоглера была одной из последних за дореволюционный период, то на ее содержании следует остановиться поподробней.

Уже в предисловии автор подчеркнул, что «шашечная литература у нас так бедна, что можно, пожалуй, сказать: «Её у нас почти нет».

Отмечая ценные качества книги Петрова, Фоглер сообщил, что она давно уже стала библиографической редкостью: «Руководство мое подробнее Петрова, в нем помещены главнейшие правила шашечной игры, партии с комментариями, некоторые концы игр, примеры и 50 задач». Есть тут и раздел игры в поддавки. Но, в отличие от цифровой нотации у Петрова, он применил буквенно-цифровую нотацию с использованием русского алфавита.

Во вступлении дан исторический очерк, подготовленный, вероятнее всего, по материалам изысканий Гоняева в «Шахматном листке» и «Радуге».

Оригинальностью суждений привлекают размышления Фоглера, являвшегося также автором шахматного учебника, о глубине и достоинствах шашечной игры:

«Шашечная игра у нас в большом предпочтении в народе перед другими умственными играми как игра, зависящая исключительно от одного расчета, — в которой счастия и случайности не существует…

Игра в шашки не так легка, как думают некоторые шахматные игроки: в ней кроется множество тонких и весьма замысловатых комбинаций.

Решить хорошую шашечную задачу — едва ли не труднее шахматной; но игра в шашки предоставляет возможность теоретического анализа настолько, что с самого начала играемой партии и до самого ее конца можно делать верные ходы с обеих сторон, чего в шахматах достичь положительно невозможно; это объясняется тем, что все комбинации шашечной игры могут быть вычислены.» (Здесь автор всё-таки заблуждается).

Среди приемов, которые раскрывает И. Фоглер перед читателями, встречаются противостояние дамок на большаке, ловля двумя дамками одной неприятельской дамки на двойнике, любки (стать своей шашкой между двух шашек противника), мышеловка (конечное положение в партии, в которой дамка противника заперта). Вот лишь один пример мышеловки: белые — дамка с1, черные — дамка а1, простые b2,аЗ.

Здесь приведено несколько комбинаций (по названию еще не отличавшихся от этюдов и задач на запирание), оформление которых сегодня представляется тяжеловатым (с несколькими дамками) и неэкономичным.

Достоинство замысла неизвестного автора — в финальной расстановке: столбняке (см. Д 8):

1.fe5 f:d4 2.cb2 а:с1 3.ес3 d:b2 4.gf4 c:g5 5.h:a1 hg5 6.hg3x.

Вот лишь одна из коротких партий, содержащихся в руководстве (в сокращенном виде):

1.cd4 ba5 2.bc3 dc5 3.d:b6 a:c5 4.gh4 ed6 5.fg3 fe7 6.gf4 cb6? (см. Д 9).

Диаграмма Д 8.

Диаграмма Д 9.

7.hg5! f:h4 8.fe5 d:f4 9.e:g5 h:f6 10.cb4 a:c3 11.d:f8, и черные проиграли.

Заметное внимание удалено разбору дамочных окончаний (которые ныне считают нормальными). И даже подчеркивается, что в дамочном окончании три против одной (не на большой дороге) для победы достаточно 12 ходов.

Среди многочисленных заданий для решения выделяются позиции шашиста из Барнаула Д. В. Кларка.

Вопреки большинству других заданий здесь «белые начинают и выигрывают». И хотя решение, в общем-то, несложное, перед нами одна из первых шашечных комбинаций (автор книги называет ее этюдом см. Д 10):

1 .fg7! h:f8 2.fg5 f:h4 3.ed4 c:e5 4.ed2 a:e1 5.gf2 e:g3 6.h:b8 с выигрышем.

В отличие от комбинации, приведенной еще в книге Петрова, здесь уже соблюдены принципы материального равновесия и естественной расстановки.

Особо привлекает естественным построением и изящным финалом следующая задача (см. Д 11).

Диаграмма Д 10.

Авторское задание: белые начинают и запирают дамку и две простые черных. Но его вполне можно было бы поставить и иначе, поскольку здесь единственный путь к победе: белые начинают и выигрывают.

1.fd8! h:f6 2.d:a5 a:g1 3.fe5 f:d4 4.de3 d:f2 5.ae1x.

Из общего потока (а может — ручейка) шашечной беллетристики заметно выделялась брошюра Д.И. Саргина «Отчет о первом конкурсе шашечных задач в «Газете А. Гатцука», появившаяся на книжных прилавках Москвы в 1883 году.

Наряду с публикацией всех задач, поступивших на конкурс, автор приводит их содержательный анализ, излагая при этом свои взгляды на теорию Составления задач.

Диаграмма Д 11.

Саргин, пожалуй, первым отходит от принятой тогда нотации Н. Н. Панкратова (буквенно-цифровой с использованием русского алфавита) и полностью распространяет принятую в шахматах нотацию.

Здесь же сделана попытка выделения периодов развития задачного искусства. Eсли первый этап начался с задач, появившихся еще в «Руководстве…» А.Петрова, то второй этап, связанный с выходом раздела в журнале «Всемирная иллюстрация (1870-1876), представлял «значительный шаг вперед: во многих задачах замечательная глубина замысла, есть даже зачатки тихих ходов, но в особенности разработана система финалов».

Третий же период, как отмечает Саргин, связан с выходом «Шахматного листка» Чигорина. Тут уже приводятся задачи с элементами «игры»: ловля черных шашек — часто весьма трудная; изыскиваются замечательные финалы, прежде нигде не встречавшиеся; но самое главное, что в этом, современном нам периоде, разработаны задачи с вариантами, то есть такие, где черным предоставляется выбор ходов, возможность деятельной защиты. Начало этим задачам было положено еще в 1871 году во «Всемирной иллюстрации», но они не развились. Переходя к итогам конкурса в «Газете А. Гатцука», Саргин отметил, что это четвертый в стране конкурс.

После того, как все произведения (а они были поданы под девизами) были рассмотрены судьями конкурса (Д. Саргин, М. Гоняев, С. Зверев), первый приз присудили автору задачи под девизом «Дорогу тавлеистам» Н. Н. Панкратову (Ивангород). Второй и третий призы получили соответственно П. П. Бобров (Москва) и И. П. Багров (Рязань), часто печатавший в «Радуге» рассказы с шашечным сюжетом.

Н. Панкратов (Д 12):

Запереть дамку и простую. 1.ab2 fg5 (А,Б,В,Г) 2.cb4! g:a1 3.сb2 а:g1 (Д) 4.bc7 h:f2 5.be1 gf4! 6.c:g3 f:h4 7.eg3 h:f2 8.ae1x.

A) 1…gf8 2.cd6! f:a7 3.de5 f:d4 4.bc3 d:b2 5.de1 a:g1 6.cd2 h:f2 7.a:c1;

Б) 1…fe5 2.g:b8 g:a1 3.сb2 a:g1 4.bg3 h:f2 5.ae1;

B) 1…gh8 2.ce7 fd8 3.dc5 h:a1 4.bc7 d:d4 5.ac3 d:b2 6.ab4;

Г) 1. ..gh6 2.cd2 h:c1 3.ab4 c:a3 4.de5 f:d4 5.c:e3 a:a7 6.eh6 a:g1 7.hd2 h:f2 8.del;

Д) 3…a:a7 4.ad8 a:g1 5.be1 h:f2 6.d:h4.

Но Саргин, а позднее и другие аналитики, находили здесь побочные варианты, что несколько снижает впечатление о призовой задаче.

Диаграмма Д 12.

Позднее появилось издание под названием «Шашки. Полный сборник правил и задач» (1891). И его, в общем-то, широкое содержание позднее привлекло рядовых любителей:

  • «История и литература о шашечной игре.
  • Шашечница и шашки, основные правила игры.
  • Разновидности игры в шашки.
  • Элементарная тактика, некоторые технические приемы.
  • Крепкие, поддавки. Шашечные задачи.
  • Примерные розыгрыши».

К концу XIX века сильнейшие игроки и любители все полнее проявляют интерес к истокам происхождения игры, поэтому немало строк в этом сборнике уделено истории шашек.

«Происхождение всех этих игр теряется во мраке мифического периода. Шахматы, бесспорно, создавались в Индии; в «мельнице» нашли сходство с лабиринтом, и потому считают ее египетским игрищем; изобретение триктрака Лукреций приписывает полумифическому мудрецу Паламеду, а по свидетельству Геродота игру эту знали еще лидийцы, которые во время сильного голода ели только через день, причем постный день, т.е. когда приходилось голодать, проводили а игре, стараясь заглушить вопиющий глас желудка увлечениями костями и дамками..» Далее идет упоминание о римской игре — латрункули (игра в камешки) и греческих играх «петтейя» и «диаграммизм». Приводя правила игры, автор замечает: «В русских шашках простая ходит только вперед. Простая назад не ходит — закон исключительно русской игры (бить назад, разумеется, можно)».

Фук непременно обговорен до начала игры.

Существует спорное условие: «дамка, выскочившая из чужого дома, — не дамка». Это условие также обговаривают перед началом, поскольку не все его признают (в наши дни это правило действует лишь в стоклеточных шашках).

Там же приводятся и синонимы термина запирание с оговоркой: «Казематом, мышеловкой, запрудой… называется такое положение игрока, когда его прижали до того плотно, что у него не осталось более ни шагу, конец казематом есть самый постыдный исход и притом всегда в пользу противника».

И ещё два характерных для той поры условия игры: «Если шашки расположить так, что партия не может кончиться, то она считается розыгрышем (т.е. ничьей). Если же товарищ на это не согласен, то ему предоставляется 15 (20) ходов для окончания партии, а если он и тогда ее не окончит, то проигрыш считается за ним.

В шашки дается на размышление не более трех минут для каждого хода, если по истечении трех минут противник не ходил, то право хода передается партнеру».

Рассказывая о разновидностях игр, автор упоминает наиболее распространенные за рубежом системы: французскую, английскую, немецкую и американскую.

Небезынтересны и размышления автора о сравнительной ценности двух игр на общей доске:

«Шахматы и шашки представляют из себя замечательный материал для умственной гимнастики. Эти игры, и особенно последняя, учат быстро и правильно соображаться с обстоятельствами, находить требуемый план и вникать в логический ход чужой мысли. Поэтому более чем жаль, что в иных кругах шашки в загоне, так как представляют из себя якобы нечто плебейское: шашки — прекраснейшее педагогическое орудие, рекомендовать которое можно всем и всюду».

Но справедливости ради надо отметить, что Д.И. Саргину с его богатейшим практическим и журналистским опытом эта брошюрка (всего 95 страниц при тираже 1200 экземпляров) не приглянулась. Помещая рецензию на нее в редактируемом им журнале «Шашечница» (1891, № 2), Саргин писал:

«Ни автор, ни издатель неизвестны. Автор — человек, вероятно, мало образованный, но под руками у него были выписки из иностранных книг по шашкам. Он знает, например, название шашечницы по-немецки и по-английски, но не знает русских терминов или создает свои собственные. Большую дорогу он называет «Владимиркой» (в Москве оно означает дорогу на Владимир, по которой отправляют ссыльные в Сибирь).

…Шащка, которая берет, — «битка»… Казематом, мышеловкой, запрудой… называется такое положение игрока, когда его прижали до того плотно, что у него не осталось более ни шагу». Помимо прямой атаки и обороны, нужно также изучать «финты и диверсии»… «Иногда новичок… способен озадачить матадоров гениальным или шальным ходом.» …Так и видно ученика г.Фоглера, руководство которого признано «прекрасным».

Книжка кончается словами «дуракам закон не писан».

Появлялись, на книжных прилавках и другие издания на шашечную тему, за которые брались вовсе неосведомленные люди и где уровень изложения был рассчитан на таких же случайных читателей. К ним относится и «Игра в шашки. Общедоступное руководство с готовою таблицею и 24 шашечными кружками для игры» (составитель М. Н. Васильевский, 1915). Кроме сжатого очерка истории игры даны лишь общие правила «в крепки» и поддавки. Не меньшее место занимают игры: башни или туры, волк и овцы, собака и зайцы.

На большее внимание претендовала книжица «Игра в Шашки» (составитель М. Г. Качевская, редактор Н. Аменицкий, М., 1912), вошедшая в серию «Научно-забавная библиотека для семьи и школы.» В нее вошли очерк и описание польского варианта игры в шашки. Однако цифровая нотация используется не в общепринятом, а в доморощенном виде: номер поля представляет собой число от 0 до 9 с показателями степени от 0 до 9. Это усложнение ведет к трудностям в записи ходов. Едва дав отличительные правила для игры на стоклеточной доске, автор сразу же сделал переход к поддавкам, и все содержание посвящено только им.

При беглом знакомстве с книгой С. Муравьева «Как научиться хорошо играть в шашки» (СПб, 1915), вышедшей тремя изданиями, может сложиться поначалу благоприятное впечатление. Здесь, кроме правил, даны и примеры, их иллюстрирующие, с постоянным сопоставлением с польской игрой. Но качество этих примеров и партий ниже всякой критики. Видимо, автор при создании этого руководства исходил исключительно из своего опыта начинающего любителя. Как будто не выходили ранее серьезные шашечные книги и журналы, где можно было бы хоть набраться знаний.

И, как бы подводя итоги выходящей в то время шашечной литературы, В.И.Шошин дал ей суровую, но справедливую оценку в приложениях к «Ниве»: «На неоднократно выражаемые нашими читателями просьбы указать сколько-нибудь основательное руководство к шашечной игре, — заявляем, что такового в печати не имеется; существующие же не достигают той цели, для какой они предназначены и представляют чисто спекулятивный характер.» В качестве пособий к изучению игры он рекомендовал ознакомиться со всеми выпусками журнала «Шашки» П.Бодянского и с «Шашечным листком», выходившем в Петербурге.

Посвятив несколько десятилетий изучению истории игр, Д.И. Саргин с большими трудностями издает книгу «Древность игр в шашки и шахматы» (М., 1916). Там он подчеркнул, что игра в шашки вообще, то есть игра однообразными фигурками на расчерченной доске, была известна во времена глубочайшей древности, пределов которой даже нельзя определить.

По всей вероятности, первоначальные доски были одноцветными с линиями в одну сторону, а позднее — с перекрестками линий, самые шашки в древнейших играх не двигались, а выставлялись на избранные места.

Поэтому из современных игр наиболее древними надо признать китайские и японские облавные игры, причем без пересечений линий.

Следующей ступенью были игры, где все шашки выставлялись на доску перед игрою сразу и передвигались по линиям с самого начала партии; древнейшим примером таких игр является нард.

Первоначальные игры, надо думать, разыгрывались при помощи жребия — метанием костей (ранняя форма без пометки очками, с указанием очков по наружным граням), а не по соображению.

Игры расчета явились позднее, когда были установлены способы вынуждения противником продолжить или оканчивать игру.

Вообще все игры, как можно догадаться, первоначально были способами жреческих гаданий и предсказаний, и лишь позднее перешли в форму забавы, но этот переход произошел во времена отдаленнейшие.

Из трех главнейших дошедших до нас игр: нарда, шашек и шахмат, древнейшей надо признать нард, который, как можно судить по греческим текстам, был известен еще в Древнем Египте. Там ли он зародился и лишь позднее перешел в Азию, или наоборот, остается пока невыясненном, но в Грецию он перешел, вернее всего, из Египта.

Второю по возрасту игрой должны быть признаны шашки с их обязательным взятием фигур противника. Всего вероятнее, что и эта форма игр была известна ранее в Египте и оттуда перешла в Грецию. Вид в это время мог быть линейным и лишь позднее перенесен на клетчатую доску (остаток древней формы — шашки туркестанские).

Из Греции шашки перешли к древним римлянам, которые знали их задолго до н.э. под именем ludus latronum, а затем под именем latrun culi. Позднее игра эта приняла имя dama. Корень этого названия встречается у разных народов Азии, Африки и Европы и принадлежит кочующим «терминам, смысл которых принимался сообразно с другими однозвучными местными словами.»

Следует, пожалуй, согласиться с мнением Д. Саргина по вопросу образования термина «шашки«, отмечавшего:

‘»Отсутствие термина «шашки» в древнейших рукописях говорит все-таки за то, что название это в литературном языке сравнительно ново. Единственная допустима уступка по отношению к этому наименованию может быть только та, что термин «шашки» был простонародным, не употребительным в высших классах, считал вульгарным, и потому, будучи в действительности сравнительно старым, сохранился в былинах, но не попал в письменные памятники. И весьма возможно, что, по-видимому, бездоказательное предположение оказалось наиболее близким к истине» .

С введением реформы (дальнобойная дамка) современное название шашки все больше вытесняло прежние (тавлеи, дамы).

Поднимая вопрос об авторстве различных доработок правил шашечной игры, Саргин отмечал, что «не сохранилось никаких фамилий. Причиною такого явления служит то обстоятельство, что вопрос об имени изобретателя является уже после широкого распространения игры, а нечто иное. Дело в том, что изобрести новую игру (вернее, новый прием или принцип игры) также трудно, как, например, сочинить хорошую сказку… Нельзя сомневаться, а во многих случаях можно доказать, что ни одной сколько-нибудь распространенной игры не было изобретено сразу, и она должна пройти сквозь горнило различных поправок и улучшений.

Надо быть особого рода гением, чтобы угадать склонность массы к совершенно новой игре.»

Как сообщил Д.И. Саргин в своем капитальном труде «Древность игр в шашки и шахматы», во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов вышла книжка «Гуляй русская шашка по турецкой шашечнице» (М.,1878). Однако, несмотря на его усиленные поиски, ему так и не удалось разыскать эту брошюру со столь многообещающим заглавием. И все-таки она дошла до нашего времени — оказалась в библиотеке известного рижского мастера, судьи, страстного библиофила И.Э. Оерса. Но, увы, даже беглое знакомство с ее содержанием позволяет сделать вывод, что сама книжка, кроме названия и рисунка на обложке, больше ничего шашечного не содержит. Видимо, название было выбрано автором исключительно по коньюнктурным мотивам, имея в виду международную обстановку того времени.

Несмотря на стихийность и еще невысокое качество шашечной литературы в дореволюционный период, ее выпуск сыграл положительную роль, позволив привлечь к игре в шашки внимание значительного числа новых любителей.

В зеркале периодики

«Лучшее, что дает нам история, —
Это вызываемый ею энтузиазм».
/ И.-В. Гёте

В давнюю пору, когда шашечная литература в России была еще большой редкостью, значение специальных разделов в газетах и журналах неизмеримо возрастало. Если же обратимся к зарубежной периодике, то узнаем, что в журнале «Паламед» (Париж, 1836-1840) в последних номерах упоминалось об игре в шашки и было даже помещено несколько шашечных задач.

Вслед за первым журналом «Шахматный листок» (1861-1862) под редакцией В. Михайлова, где появились содержательные воспоминания А. Петрова, а также упоминание о стоклеточных шашках и несколько задач на обычной доске, шашечный отдел в 1870 году открыл журнал «Всемирная иллюстрация». Здесь публиковали свои произведения как петербургские, так и иногородние шашисты.

Появлялись задачи и в чигоринском «Шахматном листке» (СПб., 1876-1880). Наиболее активным его сотрудником стал М. Гоняев, выступивший с очень содержательной статьей «Наброски о шашках». Указав на заметное распространение шашек в народе, он затронул и вопросы их происхождения.

Если вначале Гоняев согласился с гипотезой немецкого историка игр Линде о происхождении шашек (в результате эволюции шахмат), то затем он изменил свои взгляды и высказал их в «Очерке истории шашечной игры» («Радуга», 1884, № No 5-8). После тщательного обзора всех доступных ему источников и долгих размыщлений он склонился к гипотезе происхождения шашек из игры мельница.

Однако Саргин возразил: «Все преобразования из мельницы и подобных игр настолько сложны и неправдоподобны, что следует признать неверной и гипотезу Гоняева».

Кстати, он также дебютировал в «Шахматном листке» с подборкой своих задач. Немалый интерес вызвали актуальные теоретические исследования Н. Панкратова, который стал победителем первого конкурса задач в этом журнале (1877).

Следующий конкурс, организованный в 1882 году редакцией «Огонька», благополучно завершился: победителями были объявлены москвичи П. Бобров, Д. Саргин и петербуржец С. Зверев.

Тогда же в Москве стал выходить «Шахматный журнал», включавший отдел для любителей шашек, но он просуществовал около полугода.

Эстафету шашечной периодики принял отдел в «Шахматном вестнике», публиковавший задачи русских любителей игры.

Через «Живописное обозрение» прошел первый турнир по переписке (1887-1889). Победу в нем одержали В. Саратов и редактор шашечного отдела П. Плотицин (10 из 14). Широко известны для того времени и другие участники: М. Аносов, С. Кондрашов, Е. Лебедев, А. Попов, Ф. Уткин, А. Чайковский.

О трудностях, с которыми столкнулись популяризаторы шашек в начале 80-х годов XIX века, поведал московский «Шахматный журнал» (издатель — Гельвиг, июль 1882):

«Шашечная литература вообще была ведь очень невелика, но в последнее время она, благодаря небольшому кружку любителей, стала у нас распространяться сильнее». Так, открылись шашечные отделы в трех недельных журналах: в «Зрителе», «Газете А. Гатцука» (Москва) и в «Ребусе» (С.-Петербург).

Первый журнал, к сожалению, очень скоро прекратился, а редактор «Ребуса» счел почему-то нужным прекратить у себя только шашечный отдел.

В «Газете А. Гатцука» продолжают печатать задачи на новых диаграммах и с новой нотацией Н.Панкратова, представляющей прекрасное упрощение алгебраической шахматной.

«Нива» вследствие просьбы многих любителей, стала, наконец, печатать шашки на черных клетках, но до сих пор не поручила дела лицу, хотя бы что-нибудь понимающему в шашках».

В «Зрителе», выходившем в конце 1881-го — начале 1883 года, шашечный отдел вел Саргин. Наряду с публикацией различных задач и хроники шашечной жизни здесь давались и полезные советы для успешного ведения отделов в других изданиях.

Что же отмечал Саргин?

«Помещая в первый раз у себя шашечную задачу (1879, № 7), «Нива» объявила, что «до сих пор ни в одном русском журнале не бывали шашечные задачи…» Но журнал, открывший шашечный отдел, должен был знать, что шашечные задачи помещались в «Шахматных листках» В. М. Михайлова (1859-1862) и М. И. Чигорина (1876) и во «Всемирной иллюстрации»… В «Ниве» помещались задачи фактически не решавшиеся… И все это делается в самом распространенном журнале! Как же после этого говорить про то, что «Нива» шашечные задачи ставит наряду с магическими квадратами, арифметическими ребусами и т.д.

И лишь после того, как к руководству отдела в «Ниве» приступил в 1900 году В.И. Шошин, ситуация резко улучшилась.

А ведущему отделу во «Всеобщей газете», где шашки изображались на белых клетках по западным образцам, Саргин насмешливо предложил составлять задачи следующим образом:

«Взять горсть шашек, высыпать их на шашечницу и посильнее по ней пристукнуть; получившимся положением написать все, что вздумается…»

Д. Саргин (Д 13):

Как правило, при создавшемся соотношении сил, когда слабейшая сторона овладела большаком, надеяться на успех бесполезно. Однако здесь белым удается серией тонких угроз вытеснить неприятельскую дамку на тройник.

1.ba5!cb2.

Сильнейшая защита. Если 1…се1, то 2.dc5 и 3.fd2x. А на 1…са1 следует эффектное заключение дамки и простой: 2.de5!, 3.ас3, 4.fc1x.

2.fc1 ba3.

Если 2…bа1, то 3.dc5 eh4 и 4.cb2x.

3.df4 af8.

Нельзя 3…ас5 или 3…ае7 из-за 4fе5 и 5.ас3х.

4.са3 fg7.

Диаграмма Д 13

И хотя черная дамка вернулась на «круги своя» — на большак, там она еще больше ограничена в передвижении из-за своей «предательской» шашки f6.

5.fh6 gh8.

Нельзя, конечно же, 5…gf8 ввиду 6. асЗх.

6. hg7, после чего дамка черных в столбняке.

Все было бы хорошо, но В. Кульчицкий указал более прозаический выигрыш: 4ас3 вместо са3.

Наибольшую славу у читателей снискал обширный и содержательный раздел в московском журнале «Радуга», который вел с 1883 по 1887 годы П. П. Бобров (при сотрудничестве Д.И. Саргина): в нем, кроме теоретических и исторических публикаций, часто появлялись и практические материалы — партии и задачи. А поэтому именно «Радуга» объединила лучших шашистов России. Вышли первые статьи по истории и «Устав шашечной игры» М.К. Гоняева; опубликовано множество увлекательных партий с подробными комментариями и более 200 различных композиций (задач и этюдов) авторов из различных уголков страны. Уже тогда был взят курс на усложнение задач с повышением требований к исходной расстановке.

По инициативе Боброва и Саргина была предложена цифровая оценка качества произведений. Но встречались и сложности.

«Постановка баллов никак не ладится у нас, — сообщалось в «Радуге» (1885, № 24). До сих пор только шесть любителей присылают решения задач с их большой оценкой, все же остальные, несмотря на наши неоднократные приглашения — присылают, а баллов не ставят; между тем мы имели в виду по крайней мере 16 человек, знакомых нам по шашечному делу.»

На каких же принципах базировалась новая система оценок? «Баллы ставятся по собственному личному впечатлению каждого от 1 до 10, причем вполне ясно, что баллы 10 и 9 будут высшими… Из общей суммы баллов должно вычитать, сколько будет признано нужным за побочное решение, за экономию средств, за перестановку ходов и т.п. Полученный результат и будет баллом задачи…»

Время от времени в «Радуге» появлялись партии с яркими комбинационными финалами. Победитель одной из них — С. Сорокин — был известным в то время историком, с которым считали своим долгом советоваться Гоняев и Саргин (это ему автор «Древности игр…» принес благодарность в предисловии к книге).

Устенко — Сорокин

Москва, 1883

1.gh4 fe 52.fg3

Игра по уголкам была еще не в почете. А ставить кола не всегда решались, опасаясь разных хитростей (и все-таки слишком далеко шашка ушла, как бы чего не вышло).

2…gf6 3.ef4 bc5 4.de3 hg7 5.cd4 e:c3 6.b:b6 a:c5 7.cd2 ? (причина дальнейших затруднений, лучше уж 7.ab2) 7…fe5 8.dc3.

Упрощения после 8.ed4 e:c3 9.d:b4 gf6 10.fg5 и т.д. позволяли разрядить напряжение.

8…gf6 9.ed2 fg7.

Из позиционных соображений черным активнее играть 9…сb6, но они заготовили ловушку.

10.сb4?

10.. .fg5! 11.h:h8 ba7 12.h:b6 c:h4, собирая солидные трофеи.

В «Конской охоте» Саргин нередко помещал занимательные окончания, этюды и задачи под именем Ван дер Спотта (с. Богородское). Правда, их идеи не всегда были оригинальными. Вероятно, в учебных целях здесь появлялись позиции из зарубежных изданий с обязательным указанием первоисточника. Показательно в этом отношении следующее этюдное окончание.

Диаграмма Д 15. (вверху)

Диаграмма Д 14 (помещена автором ошибочно).

Обычно сложившееся состояние сил позволяет слабейшей стороне уйти от поражения. Однако на этот раз белые серией тонких маневров строят гибельные «петли» (см. Д 15).

1.a5-b6 gh2.

Если 1…аb2 или аg7, то 2.bс5х.

2.bg1 ah8.

Нельзя 2…ае5 3.b:f4 h:e5 из-за 4.dc7 e:b8 5.gh2x.

3.dc7 ha1.

На 3… hg7 или hс3 следует 4.cd6x.

4.ае3 аh8. Если 4…аb2, то 5.cd6! h:c7 6.b:a1x.

5.cd6! (или се5) 5…h:c7 6.be5 h:f2 7.g:a7x. He меняет сути защита 1…ah8 из-за симметричного построения: 2.bh2 ha1 3.dh4 ah8 4.hg3 ha1 5.gb8 ah8 6.bf4 ha1 7.ac3 a:g3 8.h:e5x.

Основным содержанием шашечных разделов в периодике наряду с многочисленными примерами из практики была композиция. Заинтересовавшись статистикой таких публикаций, Панкратов обнаружил, что журнал «Шахматный листок» в 1880 году объявил конкурс этюдов и поместил 31 этюд, а задач только 25; «Шахматный вестник» (1885-1886) соответственно 39 и 17. Открыли свои разделы этюдами «Ребус» (1882) и «Газета А. Гатцука» (1883). И едва ли не все произведения должны были войти в «Систематический конкурс окончаний шашечных игр», который в 1885 году обещала приподнести «Радуга» своим читателям (№ 50, 1885)

«Благодаря любезности Д.И.Саргина, — восторгался Панкратов, — я видел этот курс и решительно поражен массой собранных в нем этюдов. Наиболее видными деятелями были М.К. Гоняев и Д.И. Саргин. Первый во всю свою жизнь не составил ни одной задачи, исключительно — этюды и нормальные окончания, а второй, создавая нередко прекрасные задачи, обогатил русскую шашечную литературу такими этюдами, которые займут видное место в руководстве шашечной игры.»

И действительно, отдельные фрагменты этого «Курса» позднее часто публиковались Саргиным в различных журналах. Но полностью в печати, к сожалению, он так и не появился.

Впрочем, до нашего времени сохранился весьма громоздкий фолиант, имевший прямое отношение к деятельности Саргина. Судьба этого вестника старины не совсем обычна. Когда-то Саргин подарил большой альбом с 2 тысячами диаграмм изречениями своим друзьям — братьям Круталевичам. Один из них — Борис Круталевич (1900-1928) много играл в Москве — в Верхних Торговых рядах — с лучшими игроками, а затем был одним из сильнейших шашистов в Советской Белоруссии. Другой — Александр Круталевич, будучи профессором математики, был репрессирован в 30-х годах. Старый альбом перешел к их троюродному племяннику Рокитицкому — ныне заслуженному тренеру Белоруссии, автору многих книг.

Каково же его содержание? Название гласит: «Опыт сборника всех задач на русские шашки», том 1, 1898 г. Надпись: «Составил В.А.Беляевский с поправками и дополнениями Саргина» позволяет сделать предположение, что Беляевский пользовался ранними исследованиями Саргина, о которых упоминал ещё Панкратов в «Радуге», но добавил более новый материал. И нет ничего удивительного в том, что Саргин стал руководителем этой работы, внесшим необходимые уточнения. Не исключено, что альбом оформлен по прямой просьбе Саргина, о чем свидетельствует надпись на первой странице: «Многоуважаемому Давыду Ивановичу Саргину. В. Беляевский».

Бесспорной заслугой составителя стала объемная работа по приведению всех диаграмм в соответствие с алфавитным порядком авторов и указанию перечня источников с датами. Широко представлены здесь позиции таких авторов, как, П. Бобров, П. Бодянский, С. Воронцов, М. Гоняев, С. Зверев, А. Егоров, В. Заневский, М. Иванов, Ф. Каулен, Д. Кларк, Ф. Краевский, М. Кузнецов, Н. Кукуев, Е. Лебедев, В. Лисенко, Н. Панкратов, А. Пель, А. Петров, А.А. Савельев, А.Г. Савельев Д.И. Саргин, Н. Скансарев, С. Сорокин, В. Сычугов, М. Туманов, Ф. Уткин, Н. Филатов, В. Филиппов, И. Фоглер, А. Харьянов, П. Холодов, И. Чирьев, братья Шошины, В. Эрдели.

Но далеко не все составители сообщали свои фамилии. Мы теперь никогда, по- видимому, не узнаем, кто скрывался под псевдонимами: А. и С., Б., Г.Ю., И.К., Любитель цифр, Неизвестного сын, П.Г., Юновида.

М. Гоняев (Д 16):

Способ реализации материального преимущества очень тонкий и основан на серии выжидательных ходов для создания губительной петли для черной дамки. Можно привести немало примеров, когда в турнирной практике за доской белые не находили идеи М. Гоняева.

1.he1 ae5. Ecли l…ah8, тo 2.hg7; 1…ab2, тo 2.ed2; 1…af6 2.еа5.

Этого положения белые добиваются, поскольку теперь неприятельской дамке негде укрыться: 2…fe5 3.cd6; 2…fh8 3.hg7; 2…fa1 (или fb2) 3.ас3.

Диаграмма Д 16.

2.ed2.

Вот он — промежуточный ход, приводящий к выигрышу темпа. Теперь на 2…ef6 следует 3.da5 с уже знакомой финальной расстановкой, а если 2…еа1, то 3.dc3.

2…eh8 3.db4.

И вновь выжидательный ход, после которого у черной дамки единственный отвеет:

3…he5. Если 3…hf6, то 4.bа5.

4.bе1.

И вновь нельзя занимать поля а1 или h8 из-за угроз 5.ес3 или 5.hg7. 4…ef6 5. еа5 с выигрышем. Прекрасный образец этюдного окончания.

С прекращением раздела в «Радуге» Саргин и Бобров предприняли в 1891 издание нового большого журнала «Шашечница», в котором около трети всего объема занимали шашечные материалы.

Отмечая позднее его значение, П. Бодянский писал: «Шашечный отдел в этом журнале как по своему объему, так и по богатству и разнообразию содержаний был много выше тех обыкновенно небольших по объему и скудных по содержаний шашечных отделов, которые появлялись в разного рода периодических русских изданиях.»

Любопытный маневр продемонстрировал Саргин (черные) в партии с Бобровым. После 20 ходов их партия пришла к положению, показанному на диаграмме Д 17.

21.fg3.

Нельзя нападать 21.hg5 из-за fe3 22.fg3 h:f4 23.g:c3 gf6!, и белые вынуждены вернуть шашку 24.cd4 с бесперспективной позицией.

21…de5 22.hg5 de3.

Более прямолинейная игра черных 22…fe3 тоже вела бы к уравниванию после 23.gf6 e:g5 24.gf4 e:g3 25.h:d2 gh4 26.ef2 gf6 и в случае 27.de3? последует hg3! Но Саргин, всегда стремящийся завершить игру красиво, предусмотрел эффектную жертву.

23.bc5 ed6! 24.c:e7 gf6. Сыграно в духе виртуоза В. С.Воронцова, любимой поговоркой которого в схожих

Диаграмма Д 17.

ситуациях были слова: «Отдай, зайди и жди!» Далее последовало:

25.ed8 f:f2 26.e:g3 ed2! 27.d:b6 del 28.gh4 ed4 29.b:g5 h:f4 30.аb6 fe3 31.hg5 ec3 32.ba7 ef2 33.ab8 fg1, ничья.

Говоря о работе шашечного отдела этого журнала, переименованного в 1892 году в «Шахматное обозрение», следует отметить его обширные публикации с разбором партий, сыгранных за доской и по переписке, а также конкурсы и заочные турниры. Регулярно появлялись здесь отзывы на шашечные новинки, рассказы с шашечными сюжетами и хроника текущих событий в стране и за рубежом.

Особое внимание тут придавалось переписке с читателями. Перед вами — один из таких фрагментов, свидетельствующих о пока еще бедном багаже этюдной композиции:

П.Шмарину (Москва)

Относительно шашечных этюдов мы вполне с вами согласны. Действительно, они и естественнее, и поучительнее задач, страдающих нередко неестественностью положения. Но дело в том, во-первых, что шашечных этюдов почти не решают, а во-вторых, и это главное, мы не имеем в запасе интересных этюдов, и нам их редко присылают. Всякий же хоть сколь-нибудь интересный этюд мы с удовольствием напечатаем. За неимением русских этюдов мы также помещали окончания игр из испанского учебника М. Переца.»

К огорчению, этот журнал выходил нерегулярно, с большими перерывами (вплоть до 1910 года),а затем ввиду расхождений во взглядах, дуэт редакторов распался, и с 1893 года его выпускал один Бобров.

Круг интересов П. Боброва (1862-1911) был широк и разнообразен. Он с одинаковой охотой сотрудничал также в «Московских ведомостях», «Русском курьере», «Новостях дня». В 1905 году он возглавил забастовочный комитет в Московской сберегательной кассе, а поэтому вынужден был оттуда уйти.

Боброву принадлежит высказывание о качестве анализа:

«Даже ошибочный анализ способствует выяснению истины, и весьма часто анализы, данное время считающиеся правильными, иногда через много лет оказывается ошибочными. Именно ошибки в них часто способствуют расширению общего понимания игры».

Киевский журнал «Шашки» (1897-1901), который редактировал П. Бодянский, стал фактически главным шашечным «рупором» страны. Помимо подробнейших статей по теории и практике игры, изысканий по композиции и стоклеточным шашками, публиковалась и оперативная информация о текущих и готовящихся соревнованиях. Вот лишь одно из характерных сообщений, из которого читатели могли узнать и адреса «хозяев турнира»:

«В Москву редактор «Шашек» приедет на организуемые там шашечные состязания дней за 5 до начала. Лица, которые пожелали видеться с редактором «Шашек» во время пребывания его в Москве, могут узнать его адрес в московском адресное столе или у П. П. Боброва (1-я Мещанская, дом Морозовой), Ф. А. Каулена (Новая Басманная, рядом с Басманной частью, дом Крестовоздвиженского, кв. № 14) М. С. Иванова (Черкасский пер., дом Купеческого общества) и В.В. Васильева (Новая Площадь, против дома Казнова, мануфактурная лавка В.В. Васильева), которым редактор «Шашек» немедленно по своем приезде в Москву свой адрес сообщит. Письма во время пребывания в Москве (по 8 июля) редактор «Шашек» просит адресовать на его имя в Москву, Главный Почтамт, до востребования».

Журнал Бодянского не имел себе равных не только в дореволюционный, но и в советский период развития игры. Вместо восьми, обещанных первоначально, он содержал в каждом выпуске свыше 50 страниц.

Здесь появились публикации буквально на все темы. Среди его сотрудников были известные шашисты: А. и В. Шошины, Н. Панкратов, А. Оводов, А. Харьянов, Д. Саргин и многие другие.

Почти все свои личные сбережения Бодянский отдавал ведению журнала и организации Всероссийских турниров за доской и по переписке.

И как поэтому не упомянуть красноречивое признание Н.М. Карамзина в «Письме к издателю» (1802): «Сочинять журнал одному трудно и невозможно; достоинство его состоит в разнообразии, которого один талант (не исключая даже Вольтерова) никогда не имел».

Тем выше должны цениться заслуги Бодянского по выпуску единственного в стране шашечного журнала.

Наряду с организацией всероссийских турниров Бодянский не упускал случая для розыгрыша матчевых встреч у себя дома, в Киеве. И каждый раз отчеты о них появлялись на страницах киевского журнала.

Вот и в январе 1901 года в турнире участвовал игрок из Тамбова Ф. Ф. Старостин, поделивший первый приз с А.Г. Зенченковым (10 из 12), опередив П.Н. Бодянского (9,5).

Яркой характеристикой талантливого игрока из «глубинки» стала следующая партия, завершившаяся полным разгромом соперника:

Старостин — Шебалин, 1901

Центральный дебют

1. cd4 dc5 2.bc3 fg5 3.cb4 gh4 4.b:d6 e:c5.

Нынче это начало именуется городской партией и приносит равноправную игру обеим сторонам.

5. dc3 gf6 6.cb2 fg5 7.gf4 fg7 8.fe5 ba5?

Пытаясь ослабить давление в центре, черные допускают решающую ошибку.

Оставалось идти на размен 8…gf6 с равновесием.

9. d:b6 a:c5

А теперь белые осуществляют стремительный рейд в неприятельский тыл.

10.ef4! g:e3 11.f:b6 ba7 12.ed2! а:с5 13.ef6! g:e5 14.cb4 a:e1 15.gf2 e:g3 16.h:b8, и вскоре черные сдались.

Тогда же прошел матч П. Бодянского с любителем из Жмеринки В. Лисенко (будущим чемпионом Советской Украины). Победа со счетом +5-3=5 досталась более молодому сопернику. Но в одном из окончаний киевлянин блеснул тактической находкой (см. Д 18):

Диаграмма Д 18.

Лисенко – Бодянский (Д 19 ).

Стоило белым поспешить на дамочное поле, как последовала серия жертв и оставшаяся на доске их дамка попала в «столбняк».

1. gf8? cd6 2.e:c7 hd8! 3.f:b4 d:a1x. (диаграмма Д19 дана автором с ошибками).

Этюдный финал украсил одну из партий киевлянина, опубликованную в «Шашках» (1899). – (Д 20).

Диаграмма Д 19.

Бодянский – И.Г.-а (Д 20).

1 .bf4 cb2 2.gh4 ba1 3.hg5! ah8 4.gf6x.

Диаграмма Д 20.

Ничего удивительного в том, что по мере развития шашечной теории и задачного искусства выявлялись разногласия среди ведущих исследователей по важнейшим проблемам. Горячий поклонник шашек П. Бодянский полагал, что знаменитый А Петров и его последователи Н. Панкратов, В Сычугов и Д .Саргин неправильными путями популяризируют игру. Они уделяли основное внимание задачам на запирание и другим искусственным положениям, забывая подчас о практической игре и этюдах. Порой киевлянин прибегал к крайностям, не допуская на страницы своего журнала такие позиции, особенно с большим количеством запираемых шашек. И в то же время, как указал Саргин, туда проникали слабые по содержанию задачи только из-за своей практической расстановки.

На высказывание, появившееся в «Шашках» о вредном влиянии задач на игроков («отучая любителей верно оценивать положения»), последовала реплика в «Конском обозрении» о благотворном влиянии задач на игру А. И. Шошина, который достиг высоких результатов.

Вслед за журналом П. Бодянского следующим крупнейшим изданием в шашечной периодике стал «Шашечный листок», выходивший в Петербурге в течение 1903 года. И если издателем был Василий Шошин, имевший незаурядный организационный талант, то редактором стал его брат Александр, известный всей стране по ярким победам в матчах и турнирах. Ожидалось, что наряду с постоянным освещением шашечной жизни в России и за рубежом здесь будут публиковаться партии с анализами, теоретические и исторические исследования, проводиться читательские конкурсы решений и составления композиций (задач и этюдов) и разыгрываться заочные турниры.

И действительно, огромный объем работы уже был проделан. Достаточно назвать цикл статей Д.И. Саргина (под псевдонимом А. С. Ринг) «О происхождении шашечной игры», положивших начало капитальному труду москвича, дополненное и исправленное издание «Устава игры в русские шашки», чье создание началось еще в 1884 году Гоняевым, а продолжено Саргиным. Появлялись здесь и дебютные разработки, автором которых был А. Шошин.

Интересный эпизод возник в одном из многочисленных заочных турниров журнала «Нива».

Иванов – Мосолов (Д 21)

Турнир по переписке, 1911

В почти безнадежном положении белые блеснули тактической смекалкой:

1. bc5! d:b4 2. ef4! e:g3 3. gh2! gf4 (вынуж денно) 4. fe3 f:d2 5.e:c7, с ничьей.

С прекращением выхода «Шашечного листка» Шошиных ожидалось, что эстафету примет Саргин, получивший даже разрешение на открытие журнала в Москве. Но, увы, по различным причинам эти надежды не сбылись.

И лишь через пять лет усилиями энтузиаст игры В.В. Локотьянова в Петербурге предпринят выпуск нового шашечного журнала под названием «Листок шашиста». Пора выпуска «Листка» совпала с оживлением несколько затихшего после кончины А. И. Шошина шашечной жизни в столице.

Диаграмма Д 21

И это сразу же засвидетельствовал один из выпусков журнала:

«19 и 21 ноября в ресторане «Доминик» состоялся интересный шашечный турнир. Турниров этих в Петербурге не было около шести лет, поэтому желающих принять участие в турнире оказалось более, чем следовало ожидать. Кроме известных игроков З. И. Сахарова, М. В. Смирнова, А. Г. Савельева, А. Н. Тувалева, В. Т. Тимофеева и П. Е. Петрова, в турнир записались и новые любители И. В. Васильев, И. И. Спиридонов, К. А. Рытель, А. Ф. Трусов, А. Я. Яковлев.» Призерами стали: 1. А. Г. Савельев -16,5 (из 20); 2-3. З. И. Сахаров и А. Н. Тувалев -14,5.

А в другом выпуске «Листка шашиста» приведен удивительный случай игры в шашки во флоте на… оборотной стороне иконы, закончившийся, к сожалению, весьма печально.

Приказ главного начальника Кронштадта гласил:

«В арестантском отделении лазарета Николаевского морского госпиталя в Кронштадте 28 февраля арестованные больные матросы Кронштадтского полуэкипажа А. Иванов и учебно-артиллерийского отряда Ф. Паков, сняв со стены камеры образ Спасителя и на оборотной стороне его изобразив шахматную доску, играли в шашки, сделанные из хлеба. За кощунство и тяжкое надругательство над религией виновные привлекаются к военно-морскому суду. Между прочим, арестованный Иванов не отрицал факта игры в шашки, сказал, что «икона уже была расчерчена раньше».

Первая попытка шашечного издания в Прибалтике относится к 1911 году, когда известный шашист А. Г. Зенченков, переехавший с Украины в Юрьев (Тарту), начал выпускать журнал «Шашечные досуги». Несмотря на то, что этот, уже четвертый по счету, специальный журнал в России продержался недолго (всего четыре выпуска), в нем появилась масса полезнейших материалов: партии с анализами, задачи и этюды, теоретические исследования. Редактор журнала заручился сотрудничеством опытных этюдистов: А. Харьянова, А. Мишина, А. Савельева. Появились тут и обширные статьи А. К. Мишина, А. Г. Зенченкова… Привлекательными для читателей были воспоминания редактора журнала о встречах с П. Бодянским.

Сёмин — Зенченков, 1902 (Д 22).

1. cd4 de5 2.dc3 ed6 3.ef4 ba5.

К острой и малоисследованной игре вел вариант 3…bc5 4.d:b6 a:c5 5.cd2 fg5 6.de3ed4!? 7.c:e5 gh4 8.ed2 ba7 с обоюдными шансами.

4.fe3 сb6 5.ef2?

Вопреки логике белые тормозят развитие правого фланга, отказываясь от привычного здесь 5.gf2

5 …bc5

Интересные тактические маневры возможны при ответе 5…de7, как было позднее в партии Купцов-Дмитриевский (1939). Далее последовало: 6.ab4 bc5 7.d:b6 a:a3 8. ed4 ba7 9.fe3 ab6 10.gf2 bc5 11.d:b6 a:c7 12.cd4 e:c3 13.b:d4 hg5 14.f:h6 de5? (оставалось только 14…cb6) 15.ef4! e:c3 16.fe5! f:d4 17.cd2 c:e1 18.ab2 a:c1 19.gh4 e:g3 20.h:f4 c:g5 21.h:f2, завершая своеобразный круг почета с выигрышем.

6. d:b6 a:c7 7.ed4 ab6 8.ab4?

Решающая ошибка, позволившая сопернику провести изящную замаскированную комбинацию. По мнению Б. Миротина, белые могли даже получить инициативу, избрав следующий план: 8.fe3 ba5 9.gf2 cb6 10.ab4 de7 11.bа3 ba7 12.cb2 bc5 13.d:b6 a:c5 14.cd4 a:c3 15.d:b6 ed4 16.e:c5 d:b4 17.b:d4 fg5 и т.д.

Отсутствие видимых подступов к дамочному ряду не смущает чёрных. Для достижения своей цели они очищают почти весь верхний двойник.

диаграмма №21

8…dc5 9.b:d6

При ином бое 9.f:d6 белые сразу же остались бы без шашки — c:a3

9… hg5! 10. f:h6 ef4 11.g:e5 fg5! 12.h:f4 g6

Рис. 9. М. Бурковский и А. Куличихин (справа).

В канун революционных преобразований лишь в журнале «Нива», регулярно выходившем в Петрограде, сохранился шашечный отдел, который вел В. Шошин. Здесь помещались лучшие образцы этюдного и задачного творчества классиков композиции: А. Шошина, Д. Саргина, А. Харьянова, Н. Кукуева, а также А. Врагова, Я. Тихонова, братьев С. и Б. Левманов, А. Куличихина.

Ветеран шашек А. И. Куличихин (1897-1985) так вспоминал о годах своей службы в Петрограде:

«В 1917 году я был откомандирован в офицерскую электортехническую школу повышенного типа в Петроград. По приезде я поспешил найти В.И. Шошина и познакомиться с ним лично. Василий Иванович принял меня очень радушно, расспрашивал о моем увлечении задачами, показывал произведения новых авторов, много рассказывал о своих занятиях шашками и особенно про своего младшего брата Александра… На квартиру к В. И. Шошину я заходил не один раз. Однажды я застал там А. А. Савельева. Из отделов в «Приложениях к «Ниве» я знал и превосходные этюды Савельева, и отличные комбинации, но лично познакомился с ним только у Шошина. Василий Иванович предложил мне сыграть с Савельевым несколько легких партий. Савельев любезно согласился на такой матч со мной. Не прерывая беседы, мой противник без труда разгромил меня: из десятка партий я смог добиться ничьей в двух или трех. Мой партнер и Василий Иванович дали мне несколько дружеских советов для повышения класса игры.

Заходил я к В. И. Шошину и на службу, в экспедицию журнала «Нива». Там я познакомился лично с с известным составителем шашечных задач и этюдов В.В. Ивановым. Он дал мне ряд полезных советов по композиции.»

Венцом своих достижений в композиции А. И. Куличихин считал четырехфинальную задачу, посвященную памяти А. И. Шошина.

Достижение авторского задания — запереть простую — выглядит изящно и остроумно (см. Д 23)

1.ge1 dc1 (A) 2.gh8, 3.eb4, 4.h:c3, 5.ab6, 6.fb4.

A) 1…bc7 2.e:c3, 2.e:c3, 3.cb2, 4.ba3, 5.ab4 6.af2!, 7.ed8 ba3.

Б) 8.da5, 9.ac3, 10.fe7, 11.fg5 и так далее, приводя к финалам h2 или h4.

B) 7…bc3 8.fb4 9.ef6, 10.fc5, 11fe7, 12.dg5. Великолепное достижение задачной композиции.

Диаграмма Д 23.

От гандикапной игры — к первым турнирам

Друзья, зачем же тратить время? Расставим шашки… и тогда Начнем. Но ходы без возврата И без отставок — на ура!

В.К.Лисенко

Что же нам еще известно о сильнейших игроках России кроме воспоминаний Петрова о его встречах с А. П. Поповым? Кое-какие скудные сведения о них были в журнале «Всемирная иллюстрация» (1872, № 165). Позднее они были опубликованы в журнале «Шашки в массы» (1931, № 15-16).

Обширную картину массового, но пока еще стихийного, увлечения шашками обрисовал И. Фоглер (1881):

«В настоящее время искусство играть в шашки достигло такой степени развития, что положительно можно сказать: пальма первенства принадлежит русским игрокам, с которыми иностранцы поспорить не смеют.

В особенности много и чрезвычайно сильно играют в шашки в Москве, где, так сказать, центр развития этой игры а вместе с тем постоянное пребывание сильнейших игроков, каковы в прежнее время были: Хромых и Яковлев, а в настоящее В. С. Воронцов, И. А. Чистяков, Ф. А. Каулен, С. Д. Соколов и И. С. Ерин.

Хромых и Яковлев с такой точностью анализировали шашечную игру, что после сделанных в играемой партии трех или четырех ходов с обеих сторон могли без ошибки сказать, кто должен выиграть, кто — проиграть. К сожалению, прекрасный труд Хромых и Яковлева пропал бесследно.»

В Уфе быстрыми темпами шла организация общества шашечной игры, в которое включались также шахматисты. Написан и устав по примеру Петербургского шахматного клуба.

Нет ничего удивительного в том, что наиболее ранние контакты и соревнования средними шашистами развивались в основном по переписке. Оживление заочной игры безусловно способствовала и активная переписка любителей с редакторами отделов в журналах по вопросам шашечной композиции и игровой практики.

А пока еще не было организованных соревнований, разыгрывались лишь отдельные матчи и партии. Известны, в частности, результаты встреч Саргина с Панкратовым (23 мая — 26 октября, 1880) и Зверевым (10 декабря — 4 марта, 1881). Но не исключено, что ходы в конверте отсылались и раньше. Лишь в 1887 году появились первые сведения о турнире по переписке, организованном самарским любителем П. Плотициным. Сообщая об этом важном событии журнал «Радуга» (№ 5) привел его составы из шести участников: В. И. Саратов (ст. Шестаковка), М. А. Амосов (Воронеж), Е. И. Лебедев (Орел), Н. И. Попов (Орел) — известные составители того времени, В. А. Эрдели (Киев) — аналитик окончаний, Н. Н. Мысловский (ст. Воробы). И хотя турнир начался 1 февраля 1887 года, о его окончании ничего не известно — в связи с прекращением шашечного раздела в «Радуге».

Первые же серьезные турниры по переписке с привлечением сильнейших игроков организовал Саргин в журнале «Шашечница» («Шахматное обозрение») в 1891 году.

Еще на более высокий уровень поднял заочную игру Бодянский, организовавший в 1896 году Всероссийский турнир по переписке. Причем он решает провести сразу три полуфинала, в которые записалась 43 любителя, а затем финал из 18 участников (лишь Н. Кукуев и П. Холодов не использовали свое право на участие в нем).

И если полуфиналы длились ровно год (апрель 1896 — апрель 1897), то финал затянулся на два года (апрель 1897 — август 1899)! Победителем турнира «лучших сил» стал А. 0водов, последующие места заняли В. Шошин и С. Индых.

Первую попытку привлечь внимание общественности и властей к шашкам и выявить лучшие силы в стране предпринял киевлянин Павел Николаевич Бодянский. С 1894-го по 1901 годы, благодаря его подвижничеству, состоялось четыре Всероссийских турнира за доской. Немало городков России объехал Бодянский в поисках талантливых самородков, вместе с ним с показательными выступлениями неизменно ездил сильнейший игрок Епифани А. А. Оводов.

Но далеко не всегда во время поездок и встреч с местными игроками удача сопутствовала Оводову. Напряженная творческая дуэль развернулась у него, например, в поединке с одним из сильнейших варшавских игроков С. Фейертагом (см. Д 24):

Диаграмма Д 24.

Когда «дым сражения» рассеялся, выяснилось, что у черных лишняя шашка. И вскоре белые сдались.

Зенченков так писал о Бодянском в журнале «Шашечные досуги»:

«Киевлянин тратился страшно, имея желание развить в России интерес светских слоев и кругов к шашечной игре, доказать, что шашки не так уж просты, как кажутся, что ими могут увлекаться и изучать не только купцы и лавочники, что это как царственные шахматы, — область мысли, поле творчества, нива умственной работы».

Будучи по натуре очень скромным человеком, Бодянский ответил даже категорическим отказом на предложение поместить в «Шашечных досугах» свою биографию и фото, признавая, что он этого не заслужил. До сих пор не потеряли актуальности применявшиеся им дебютные системы. Ныне они носят его имя: игра Бодянского и обратная игра Бодянского.

Это положение встретилось в турнирной практике киевлянина. Казалось бы, белые, глубоко вторгшись в лагерь противника, обречены на материальные потери. На 1.bc3 последует 1…cd6; не проходит также размен 1.ef4 g:e3 2.d:f4 из-за 2…cd6 3.e:c7 b:b4 4.bd3 gf6! 5.a:c5 ab4 6.c:a3 fg5 с выигрышем шашки. А в других вариантах черные даже устремляются к дамочным полям: на 1.ba3 они заготовили удар 1…ab6! 2.c:a7 cd6! 3.e:c7 d:b6 4.а:с5 ed6 5.ce7 f:d8 6.h4x, а после 1 .gf4 эффектен маневр 1…gh6! 2.e:g7 h:f8! 3.h:f6 e:g5 4.f:h6 fg7 5.h:f8 de7 6.f:d6 c:e1 с выигрышем.

Однако Бодянский обнаружил глубоко замаскированный маневр, резко меняющий предварительную оценку (см. Д 25):

Диаграмма Д 25.

1.ed6!! c:e1 (в случае боя 1…с:а1 предусмотрена новая жертва 2.ed4! a:e5 и 3.gf4x)

2.bc3! e:d6 3.gf4 d:g3 4.h:d6 с полным разгромом черных.

Любопытно, что в начале 60-х годов в одном из ленинградских чемпионатов вновь возникла позиция Бодянского , но с маленькой разницей: на полях h4 и h8 отсутствовали, соответственно, белая и черная шашки. Теперь, оказывается, не удается использовать прежний механизм с ходом 1 .ed6. И все же игравший белыми талантливый мастер П. Святой не растерялся и иначе поразил дамочное поле f8: 1.cd6! e:c5 2.d:b6 f:h4 (нельзя 2… a:с5 ввиду 3…ed4x) 3.bс3 (важный промежуточный ход) З…а:с5 4.cd4 c:e3 5.d:f8, и черные были вынуждены сложить оружие.

Достаточно полное представление о тактической силе Бодянского-практика можно получить и по следующему интересному поединку.

Холодов – Бодянский, по переписке, 1896 (Д 26 )

1. cd4 fg5 2.gf4 dc5 З.bс3 gh4 4.hg3 gf6 5.fe5 (белые избирают вычурный план и сразу же попадают в тяжелое положение).

5…hg7 6.cb4 bа5 7.b:d6 9.ed4 c:e3 10.f:d4 h:f2 11.e:g3 fe7 12.cd2 ed6 13.gf4 ba7

Трудно осудить белых за этот естественный ход, но именно после него Бодянский проводит ошеломительную комбинацию:

14…cb6! 15.e:c7 hg5! 16.f:f8 bc5 17.f:b4 a:b8, и белые сдались.

Одним из первых Бодянский попытался закрепить в печати сложившиеся к тому времени игровые начала.

«Наблюдая шашечную игру, например, в Москве, приходится нередко изумляться безукоризненности и силе ходов, быстро делаемыми любителями, особенно в первой половине партии. Быстро, смело и уверенно московский игрок делает совершенно… правильные… ходы… Нередко после нескольких первых ходов, даже трех, по-видимому, совершенно безразличных и не имеющих решающего значения, московский игрок произносит свое суждение о предстоящем результате игры, и оно оказывается вполне верным. Например, после ходов 1 .cb4 bc5 2.gf4 fg5 3.bс3 gf6 4.ba5 fe5 московский игрок иной раз ходит 5.ed4, и если черные бьют не 5…g:e3, а е:g3, то белые объявляют проигрыш и доказывают это: 5…е:g3 6.d:b6 a:e5 7.h:f4 g:e3 8.f:b6, и белые выигрывают, ибо если 8…ba7, то 9.de3 a:с5 10.cd4;

Диаграмма Д 26.

Или после ходов 1 .cd4 dc5 2.dc3 fg5 3.gf4 cd6 4.de5, если черные ответят 4…bc7, то московский игрок объявляет проигрыш черных. 5.ed4 c:e3 6.f:d4! g:c5 7.cb4! d:f4 8.8. При этом, если 5…g:e3, то 6.cb4 d:f4 7.b:b8 e:c5 8.b:g3;

Иди после ходов: 1.ed4 dc5 2.fe3 fg5, если белые пойдут 3.сb4, то московский игрок объявляет полный разгром белых. 3…gh4! 4.b:d6 h:f2 5.е:g3 e:h4 и т.д.» Каковыми же оказались итоги памятных съезд-турниров? На первом Всероссийском турнире (1894), прошедшем в Москве, победу разделили корифеи — С. А. Воронцов и Ф. А. Каулен. Но матч между ними из двух партий завершился вничью.

Через год турнир повторяется, и на него приглашаются дополнительно сильнейшие игроки из Петербурга — В. И. Шошин и Варшавы — Д. О. Фишбин. На этот раз Воронцов был недосягаем. В тройку призеров вошли также Каулен и Фишбин. А в организованном тогда же матче между первым и вторым призером убедительную победу одержал «шашечный король» Москвы Каулен.

Но Бодянский не успокаивается на достигнутом и вновь отправляется в поездку по России. В 1898 году он организовывает 3-й Всероссийский турнир. В отсутствие Воронцова в призеры вышли: 1. Ф. Каулен, 2-3. А. Оводов и А. Шошин.

Последний же, 4-й Всероссийский турнир состоялся спустя три года. И уже на его открытии было прочитано стихотворение В.К. Лисенко, посвященное турниру:

Всегда одной мечте послушный
Я говорю: мне свет не мил —
И ко всему уж равнодушный
Я только к шашкам не остыл.
За днями дни проходят скоро;
Уносит все времен река…
Но только лишь найду партнера —
И отлетела вся тоска.
Постылой этой жизни бремя
Все тяжелей несут года…
Друзья, зачем же тратить время?
Расставим шашки… и тогда
Начнем. Но ходы без возврата
И без отставок — на ура!
Раз только шашка в руки взята —
Конец. Да здравствует игра!

Включившись в соревнование, когда уже большая часть результатов лидера А. Шошина была известна, С.А. Воронцов сумел настичь его, а затем и выйти вперед. Лишь на пол-очка отстал от него Д.И. Шошин, с большим отрывом опередивший Ф.А. Каулена. А в новых матчах между корифеями убедительного перевеса достиг петербуржец А. Шошин, выигравший у Воронцова (+4-1=3) и у Каулена (+3-1=7).

Организаторы первых всероссийских турниров прекрасно понимали, что мало просто собрать лучших игроков и выявить из них сильнейших.

Не менее важно обеспечить свободный доступ зрителей и провести показательные выступления виртуозов игры. О том, насколько эти проблемы были решены, свидетельствует сообщение в журнале «Шашки» (1901, № 50-51):

«Турнирные сеансы шашистов как в помещении Московского шахматного кружка, так и в квартире распорядителя турнира были вполне публичны. Всякий желающий по заявлении об этом распорядителю турнира мог присутствовать на эти» сеансах. Для членов же шахматного кружка и Клуба Врачей, где находилось помещение Кружка, не требовалось даже этого заявления, когда турнирные партии проводились в этом помещении. Особой платы за посещения этих сеансов взимаемо, конечно, не было.

И турнирные сеансы нередко посещались не только не участниками в шашечных состязаниях, но и шахматистами и другими лицами…»

О ходе состязаний постоянно посылались распорядителем турнира сообщение в «Московские Ведомости», «Русский Листок», «Московский Листок», «Россию» и «Новое время».

Предпринималась реальная попытка организации всероссийского турнира и в Петербурге, как об этом оповестил журнал «Шашки» (1900, № 36). Были даже разосланы приглашения турнирного комитета, созданного Обществом любителей шахматной игры, но из-за организационных неувязок в последний момент все-таки последовала отмена турнира.

«Шашки» (1901, № 54): «В начале 1901 года при Киевском Политехнической Институте организовался шахматный кружок, в котором кроме шахматной происходит весьма оживленная игра в шашки. Для игры отведена довольно большая аудитория в главном здании. Всех членов Кружка 42. Председателем кружка со стоит А. Г. Зенченков, товарищем председателя В. Г. Шерминский.

Сильнее всех в кружке играет А. Г. Зенченков. Состоялись 2 турнира: в первой победил А. Г. Зенченков; во втором — В. Г. Шерминский».

Кстати, директором института когда-то был дед К. А. Зворыкиной (международного гроссмейстера по шахматам), который и сам слыл большим поклонником игр. Недавно комплект шашек и шахмат вместе с игровым столиком профессора передан внучкой Музею шахмат и шашек в ЦШК (Москва).

Увлечение шашками у многих было чаще всего случайным: в кругу знакомых или в людных местах. Крайне показательны в этом отношении обстоятельства, сопутствующие приобщению к игре видного шашечного организатора В. Руссо. Сравнительно поздно он включился в игру в «поддавки» (в возрасте около 27 лет). Но раз большинство его приятелей увлекалось «крепкими», то и он решил обратиться к ним. И хотя первые попытки оказались безуспешными, после упорных занятий он стал усиленно играть, пытаясь вникнуть в суть замысловатой игры.

Через некоторое время пришли первые успехи, и ближайший приятель окрестил его «новым Шошиным». Правда, в то время фамилию Руссо мало кто слышал. При разыгрывании партий он выявил систему, связанную с занятием поля с5. Почувствовав всю мощь далеко выдвинутой шашки, его партнер назвал ее даже «цербером».

Вспоминая свои дальнейшие похождения в поисках мест, где можно было совершенствовать мастерство, В. Руссо писал в статье «Как я стал шашистом»:

«Я не стеснялся в своих поисках ни местом, ни временем, ни лицами. И всюду, где я ни появлялся — на железных дорогах, в пыльных вагонах, на вокзалах, на рыках и толкучках, в пивных и захудалых ресторанах (в «чистых» ресторанах играли большей частью в шахматы, да и не по карману мне было туда заходить) — всюду мне сопутствовал необычный успех. Тщетно с упорной настойчивостью я искал себе равных по силе игры, — для всех я оставался игроком, не знавшим поражения».

Но вот как-то его друг Слобожанинов посоветовал ему заглянуть в «чистый» ресторан «Доминик», что на Невском проспекте. «Я, конечно, не преминул этим воспользоваться и с этого момента уже не пропускал ни одного воскресного или праздного дня и стал завсегдатаем этой своеобразной тогдашней шахматно-шашечной академии. Здесь перебывали, как я узнал впоследствии, наши великие шашисты как Шошин, Каулен, Оводов и другие… Можно смело сказать, что ни один впоследствии более или менее крупный шашист или шахматист не остался без прямого влияния «Доминика». Попав в среду испытанных игроков этой академии, с благоговением и трепетом смотрел я на окружающих меня. Все они казались необыкновенными и недосягаемыми игроками, магами и чародеями шашечной игры. Моя собственная игра казалась мне такой ничтожной, что я даже помыслить не мог лично с кем-нибудь сразиться. Мне казалось, что это была бы форменная профанация чудесной игры. Я держал себя на расстоянии и молча часами простаивал за списками стульев играющих, ограничиваясь только скромным наблюдением.

Я ждал чего-то необыкновенного, что могло бы меня каким-либо чудом втянуть в эту игру. И каждый раз, далеко за полночь, после закрытия ресторана, с затекшими от усталости ногами, я тяжело плелся домой в одинокую холостяцкую каморку, на далекую 15-ю линию Васильевского острова. Я все ждал. Так продолжалось около двух. лет.

И вот, наконец, я не утерпел и на проигрышный, на мой взгляд, ход, что впрочем подтвердилось в конце игры, сделал играющим только одно-единственное неосторожное замечание, первое за два года молчаливого наблюдения…

В следующее мгновение я уже пришел в себя и с чувством невольного смущения сразу заметил, что стал предметом особого внимания какого-то пожилого, плохо выбритого почтово-телеграфного чиновника…»

Вот с партий с ним, обычно заканчивавшихся вничью, и началась «карьера» в «больших» шашках робкого любителя. Нередко ему удавалось разыгрывать на доске своего знаменитого «цербера». Однако партнер был увертлив. Тем временем около их доски стали собираться любопытные зрители. После недолгих словесных перепалок вдруг выяснилось истинное название «цербера».

«- Теперь я вижу, как вы плохо играете! Да вы этого кола лучше моего знаете.

— Это вы про предыдущую партию? — Позвольте, да ведь это же мой «цербер»!

Мой партнер, откинувшись на спинку стула, весело и нарочито громко расхохотался. Я был смущен. Так вот оно какое дело. Этот «цербер» называется колом всем, оказывается, давным-давно известен… Я был глубоко и обидно разочарован.»

А когда к столику подошел один из завсегдатаев «Доминика» Чебышев-Дмитриев, знающий шахматист и неплохой шашист, то он сразу же обменялся приветствием с противником Руссо. И хотя Руссо насторожился, дальше он все-таки играл невнимательно. Пытаясь понять, кто же его партнер, он проиграл дважды подряд и взволнованный ушел домой. Лишь позднее он узнал, что это был известный в шашечном мире питерский игрок А. Г. Савельев.

Ну а дальше пошло быстрее. Эта встреча с Савельевым не прошла даром, Руссо почувствовал, что может играть на равных и с настоящими игроками. И главное — пришла уверенность в своих силах. Он писал:

«Моими обычными партнерами были вечно с прибаутками и присказками маленький бородастый «дед Шаров», артистически сквернословивший, с истощенным сердитым лицом — Тувалев, всегда сосредоточенный и вечно боявшийся опоздать домой — Мосолов, и, наконец, учитель всех петербургских игроков, в том числе и самого А.И. Шошина, дряхлый летами — В. Филиппов. Всегда благожелательный и добродушный 80-летний старичок, он приходил к «Доминику» пешком за 8-10 верст откуда-то из-за Нарвской заставы и всегда уходил последним. Говорят, он имел какую-то табачную лавчонку, но из-за шашек совсем проторговался.

Долго он был моим постоянным партнером. Вначале, играя слабее некоторых других, я стал со временем к ним приноравливаться и вскоре лишь от одного И. Мосолова я стал встречать еще некоторое сопротивление. Я чувствовал: еще небольшое усилие — и этот последний противник останется у меня позади. И только впереди оставались, казалось, недосягаемые для меня — А. Егоров, А. А. Савельев и И. Богданович.

Но вот в самый разгар борьбы, тренировки и намечавшихся моих успехов и побед, сразу пришлось бросить игру. Наступила империалистическая война.»

И только после революции, в 1920-21 годах, Руссо, попав в Москву, вернулся к любимой игре.

«После длительной тренировки, уже всесторонне ознакомившись с шашечной литературой, я, наконец, вплотную подошел к этой коварной, такой обманчиво-простой и такой же загадочно сложной игре — шашкам.»

Основная литература по шашкам

Барский Ю.П., Герцензон Б.М. Приключения на шашечной доске. Л., 1969.

Боев Н.И. Чародеи из Епифани. М., 1994.

Герцензон Б.М., Малев Э.И. Поспеши, Юлиус! М., 1965.

Гижицкий Е. С шахматами через века и страны. 3е Изд. Варшава, 1964.

Горбачев С.Н., Лошаков Н.Б. Справочник шашиста. Методическое пособие. Баку, 1990.

Городецкий В.Б. Книга о шашках. 3е Издание, М., 1990.

Глезер Л.А. Записки букиниста. М., 1989.

Голосуев В.М. Мастера шашечных турниров. Л., 1989.

Голосуев В.М. Страницы шашечной летописи. Конспект лекции. Рига, «Знание», 1989.

Коган М.С. История шахматной игры в России. Л., 1927.

Куличихин А.И. Краткий очерк развития игры в Русские шашки. В книге: Слезкин П.А. Шашки. 2е изд. М., 1958. Куличихин А.И. История развития русских шашек. М., 1982.

Круйсвийк К.В. Всеобщая История и Библиография Шашечной игры. Гаага, 1966 (На голландском Языке).

Куперман И.И., Миротин Б.М. «Мастера прошлого». Очерки в книге «Шашки За 1956 Год». М., 1958.

Линдер И.М. Шахматы на Руси. 2е изд. М., 1975.

Любителю Шашек. Рекомендательный указатель литературы. Составитель: О.А. Крючковский. М., 1977.

Решетников В.В., Троцких Г.П. Василий Соков. М., 1985.

Рокитницкий А.В. Рассказы о шашках и шашистах. Минск, 1972.

Рокитницкий А.В. Дорогие любители шашек. Минск, 1993 (На белорусском языке).

Рубинштейн Л.А. Василий Соков. М., 1952.

Русские И Стоклеточные шашки. Сборник материалов. М., 1959.

Русские Шашисты. Коллектив Авторов: Барский Ю.П., Голосуев В.М., Мамонтов А.В., Пименов B.C. M., 1987.

Руссо В.В. Советские шашки. Л.-М., 1924.

Саргин Д.И. Древность игр в шашки и шахматы. М., 1916.

Шахматно-шашечный альманах. М.-Л., 1931.

Циклы Очерков в периодических изданиях «64» (Москва), «Шашки» (Рига), Авторы: Куличихин А.И., Пименов B.C., Барский Ю.П., Мамонтов А.В., Голосуев В.М.

Источник: Голосуев В.М. Древняя и загадочная игра. (Мир шашек) – СПб,1997, 1000 экз. Иллюстрации и диаграммы утеряны

Текст книги представлен для ознакомления. Любое использование в коммерческих целях запрещено!